Девушки закивали.
— Теперь о вашей защите. Ты, Кира, скажешь вслух фразу — «Мидгард, дай мне силу». Ты, Эмма — «Идун, дай мне силу». Вы сделаете это по моей команде.
— А что должно произойти? — спросила Эммочка.
— Произойдёт активация защитных комплексов, которые приписаны к вам точно так же, как и браслеты. О деталях потом. Время не ждёт…
Александра Антоновна, следом за ней Кира и Эммочка, перешли улицу и оказались в самом начале обсаженной деревьями аллеи, у основания высоковольтной опоры. Сразу бросилось в глаза отсутствие прогуливающейся по вечерам публики, пустые скамейки с оставленными на них за ненадобностью газетами, журналами, а кое-где — старыми книгами, а главное — что далеко не все фонари, установленные в парке, находились в исправном состоянии.
— Нам туда, — Александра Антоновна указала вдоль аллеи, в сторону пристани, — идём тихо, не торопимся. Лужи старайтесь обходить, а то лёд громко хрустит. И слушайте…
Гораздо приятнее было разглядывать соседний берег реки, с возвышающимися над парком 850-летия Москвы жилыми высотками со множеством освещённых окошек, или противоположную сторону улицы с не меньшим количеством ярких окошек-балконов, чем затемнённые уголки и полянки между деревьями и зарослями кустов. Слева доносился едва слышный плеск воды. Кира с опаской всматривалась в темноту, но никто, имеющий при себе дурные намерения, из неё не показывался. Эммочка тоже не замечала ничего подозрительного. Александра Антоновна изредка останавливалась, напрягая слух и стараясь не шевелиться, и шла дальше.
Аллея начала понемногу забирать вправо. Словесница подошла к почти сплошной стене кустов, встала на бордюр и обернувшись, шепнула:
— Впереди кто-то есть. Маячил только что на свету. Хорошо, что у вас обувь без высоких каблуков. Беритесь за руки и идите очень осторожно…
Идти по бордюру втроём, почти вплотную друг к дружке, пришлось довольно долго, пока наконец впереди не показался ярко освещённый, с фонарями по углам, перекрёсток.
— Вот он, — зашептала Александра Антоновна, — и ведь нисколько не боится…
Кира и Эммочка выглянули из-за плеча словесницы и увидели скамейку, на которой в расслабленных позах сидели трое довольно молодых, не старше двадцати пяти лет, людей. Все они были одеты в милицейскую форму и являлись работниками ППС, приставленными к дежурству возле речной пристани. Со стороны казалось, что все трое заснули. На асфальте валялись три фуражки и расстёгнутая пустая кобура.
А вот четвёртый посетитель парка не имел к службе правопорядка ни малейшего отношения. На нём было тёмно-серое пальто с капюшоном и брюки того же оттенка, только на несколько тонов темнее. Он отстегнул от одного из бесчувственных сотрудников вторую кобуру и отшвырнул её в сторону. В это время у Киры перед глазами мелькнула почти забытая картина — она смотрит на застывший в предрассветной тьме двор с высоты десятого этажа, и видит человека, припозднившегося прохожего. А она тогда подумала, что он засиделся у кого-то в гостях и вышел за бутылкой водки…
— Эй, — довольно громко крикнула Александра Антоновна, — может, отложишь на минутку своё интересное занятие?
За секунду до того, как прозвучали эти слова, девушки успели заметить, как Александра Антоновна сунула руку куда-то в прорезь на боку и вынула оттуда пистолет, на ствол которого был навинчен глушитель. Её правая рука скользнула за бедро, скрывая оружие от злоумышленника.
А тот даже не повернулся, хотя по небольшой заминке было понятно, что он всё прекрасно слышал.
— Эй, длинноносый, я к тебе обращаюсь, — повторила словесница, снимая оружие с предохранителя.
Девушки вопросительно и ошарашенно взирали то на лицо Александры Антоновны, то на спину неизвестного. Женщина плотно сжала губы, лицо её напряглось, и в этот момент злоумышленник обернулся и прикрывая воротником нижнюю половину лица, хриплым глухим голосом проговорил:
— Немедленно перестань делать это, и я забуду о том, что тебя видел.
Александра Антоновна ничего не сказала в ответ. Её лицо по-прежнему было напряжено и сосредоточено на чём-то, известном лишь ей одной. Она не мигая смотрела в глаза неизвестному, лицо которого — даже при свете ночных фонарей это было хорошо заметно — являлось ещё более тёмным, чем у неё.
— Прекрати, — угрожающе зашипел незнакомец, — если не хочешь пожалеть о том, что не умерла при рождении. Ты мешаешь мне наслаждаться…
— Что он просит прекратить? — испуганно шепнула Кира, повернувшись к Эммочке.
— Не знаю… — отозвалась та.
Незнакомец тем временем вышел из себя.
— Если ты не перестанешь… — завопил он, отпуская сомкнутый воротник…
Кире и раньше казалось странным, что руки злоумышленника слишком длинные и сгибаются так, будто в них по два локтя, что его ноги тоже слишком длинны… А теперь, когда воротник был опущен, и вовсе стало ясно, что расправившийся с ночным патрулём налётчик имеет очень отдалённое отношение к человеческому роду.
На его лице виднелся самый настоящий клюв с двумя тёмными вытянутыми ноздрями и постоянно мелькающим между створками красноватым языком толщиной не больше пальца. Более того. На его тёмно-коричневой голове не росло волос. А лоб, шея и верхняя часть лица были испещрены вздутиями и бороздами, указывающими на наличие иной, отличной от человеческой, мышечной маски и иначе устроенных дыхательных путей.
Кира и Эммочка не успели даже испугаться как следует, когда Александра Антоновна молниеносно вытянула руку и произвела два тихих, словно плевки, выстрела. Чумной доктор замолк, качнулся назад и схватился за грудь, а женщина перевела мушку чуть выше и произвела третий выстрел. Пуля вошла клювоносцу в лоб и вылетела через затылок, выломав из него кусок кости размером в пол-ладони. Неведомое существо мешком свалилось на асфальт, разбросав руки и задрав к небу свой полураскрытый клюв.
— Ой мамочка… — взвизгнула Эммочка, хватаясь за воротник, — это… кто он такой?
— Сейчас попробуем выяснить, — Александра Антоновна зашагала к поверженному налётчику, — не стойте на месте. Заходим с трёх сторон. Не знаю, сколько он будет…
У Киры зуб на зуб не попадал от страха. Не лучшим образом чувствовала себя и Эммочка. Обе они, на автомате, вышли на перекрестье двух аллей и встали с двух сторон, на расстоянии десятка шагов от тела, когда произошло нечто и вовсе уму непостижимое. Руки мутанта задёргались, а ещё секунду спустя он приподнялся на локтях, щёлкнул клювом и прохрипел:
— Маленькие сопливые сучки… можете читать какие угодно молитвы, потому что сейчас вы все сдохнете…
Александра Антоновна выглядела такой спокойной и уверенной в себе, что Кира подумала — может, эта женщина уже не раз видела, как после выстрела в голову оживают покойники? Сама же она отказывалась верить глазам — Чумной доктор, человек он или нет, не только ожил после трёх выстрелов в упор, один из которых был безусловно смертельным, но и продолжал сыпать угрозами… Это с превратившимися в месиво извилинами? Капюшон сполз с его головы, обнажая покрытый пухом и перемазанный кровью затылок. Мимоходом Кира отметила, что эта растительность на голове клюворылого была удивительно похожа на пух едва вылупившегося цыплёнка…
— Мидгард, Идун! — выкрикнула Александра Антоновна, — помните? Ну, чего вы ждёте?
Оживший покойник, какие-то пароли для активации… И Кира, и Эммочка чувствовали себя участниками какого-то нелепого спектакля с малограмотным сценарием, бездарными актёрами и беспомощной режиссурой.
— Мидгард, дай мне силу… Идун, дай мне силу… — почти одновременно выкрикнули девушки, рассудив, что выполнить странные указания словесницы — это всё же лучше, чем стоять, ничего не делая…
— Хелхем, дай мне силу, — проговорила Александра Антоновна вслед за Кирой и Эммочкой.
Кира не успела сосредоточиться на том, что с ней происходило. В сознание хлынула новая порция воспоминаний, и она почти не удивилась тому, что тела Эммочки и Александры Антоновны начали светиться бледно-голубым светом, который, по мере угасания, всё отчётливее позволял разглядеть некую стекловидную субстанцию, появляющуюся прямо из воздуха. Субстанция эта обволокла их тела, превращая людей в выточенные словно из хрусталя (или чего-то похожего)живые статуи. Одежда, в которую они облачились перед поездкой, исчезла без следа.
