— Кирушка, ты где? — донёсся из передней мамин голос, — уже пора, машина ждёт…
Кира выскочила из спальни и взялась за сандалики.
Поездка прошла без происшествий. Какую-то часть пути девушка усердно работала челюстями, расправляясь с рассованными по карманам конфетами (половину из них пришлось справедливости ради отдать Раяне). «Золотая» девочка даже поинтересовалась — не боится ли Кира за сохранность своих зубов, вдруг, неровен час, в них появятся непредусмотренные анатомией отверстия? Сладкоежка недовольно скривилась, а сидевший за рулём Александр Васильевич, не отрываясь от дороги, заметил:
— Это ведь Кира. Мыслимое ли дело, чтобы она путешествовала без набитых сладостями карманов?
Кира, не обращая внимания на адресованные ей слова, доела конфеты и решила прилечь. Она свернулась калачиком, заняв чуть ли не всё заднее сиденье, и даже не заметила, как её сморил сон…
А три часа спустя, когда машина миновала последние рязанские кварталы и выехала на трассу в направлении Спас-Клепиков, Анна Павловна, обернувшись назад, сказала:
— Рая… встряхни там немного Кирушку.
Кира мирно дремала, подобрав ноги и уютно устроив голову на коленях подруги. «Золотая» девочка применила для побудки один старый проверенный способ — щекотание под носом прядкой волос. Результат не заставил себя ждать — разоспавшаяся девушка буквально подпрыгнула на сиденье.
— Ай, да что это!.. — захныкала Кира, протирая глаза, — встаю я уже, встаю… я что, опять проспала?
Все в машине так и прыснули со смеху.
— Куда? — повернулась к ней мама, — ты что, не знаешь, где находишься?
— Ой… — Кира села и выглянула в окно. На обочине мелькнул указатель на поворот в сторону Дубровичей, а затем по правой стороне показалась старая насыпь от разрушенной узкоколейки.
— Так мы почти приехали, — догадалась Кира, — а я думала, что уже в школу пора…
— Кто о чём, а Кирушка — о школе, — усмехнулась мама, — скоро ты будешь на ходу засыпать от нехватки витаминов, потому что очень плохо питаешься… на завтрак — конфеты, на обед — конфеты…
Кира, не слушая ничьих вразумлений, нетерпеливо ёрзала на месте, стараясь разглядеть из окон знакомые по проведённым в деревне каникулам рощицы и лесные опушки.
— Ой, а вон лось учится ходить на задних лапах, — сказала она, завидев притаившийся среди кустов знак «Дикие животные».
— На копытах, — поправила Раяна.
— Какая разница… — отмахнулась Кира, пытаясь привстать и тем самым улучшить себе обзор. Вскоре между деревьями показались окраины Солотчи и возвышающиеся над посёлком купола храмов Рождество-Богородицкого монастыря, а через минуту-другую девушка разглядывала заборянские улицы и раскинувшиеся за селом заливные луга, усеянные многочисленными озёрами-старицами и исчерченные десятками речных проток.
— Как жаль, — девушка повернулась к Раяне, — что ты только до двадцатого здесь будешь. В июле здесь и малина поспеет, самая настоящая, из лесу, и клубника…
— Не беда, — усмехнулась брюнетка, — как-нибудь проездом к тебе загляну. А вот на маминой родине, в Сакмаре, есть места, где лесополосы возле «железки» высажены из ирги и реписа. Пять километров вкуснятины, хоть мешками собирай.
— И что же, — Александр Васильевич обернулся, — неужели никто из местных князьков не «прихватизировал» эти полосы?
— Пока ещё нет, во всяком случае, наша родня не жалуется.
— Удивительно, — покачал головой мастер пера, — есть ещё что-то такое, что покамест никем не присвоено…
— Шурик, — сказала Анна Павловна, — не забывай следить за дорогой…
— Не волнуйся. Сзади тоже есть дорога… Возле бабушкиного дома московских гостей встретила довольно многочисленная толпа. Здесь была и бабушка, и тётя Варя, шкодник и проныра Сашка, детишки всех возрастов, приходящиеся Кире и Сашке двоюродными-троюродными братьями и сёстрами, и другие родственники разной степени родства, проживающие в Заборье, Солотче и окрестных мещерских деревнях. Встреча получилась тёплой и доброжелательной; Кира крепче, чем обычно, обнялась с тётей и бабушкой — и даже слегка прослезилась, ибо только ей, да ещё Раяне, было известно, что во второй половине мая инфертехнолог Джедис (или кто-то из его приятелей, что не суть важно)едва не спровадил половину бабушкиных гостей в небытие…
Бабушка не преминула заметить, что за год Кира успела подрасти, что её хвостики стали на пол-мизинчика длиннее, а когда девушка со смехом поинтересовалась — неужели она и впрямь так изменилась за девять месяцев, то услышала следующее:
— Не одна ведь ты на моих глазах вырастаешь, так что пора бы мне уже научиться видеть — как вы тут все меняетесь…
— А вот это — Раяна, — представила Кира «золотую» девочку.
— Здравствуйте, м-м… Анастасия Ивановна, — сказала Раяна.
— Здравствуй, доченька, — ответила бабушка, обнимая Кирину подружку. Раяна, не ожидавшая такого обращения, некоторое время стояла на месте, удивлённо хлопая глазами, и повернувшись к Кире, шёпотом спросила:
— Ох, Кирка, зачем она меня так… доченькой?
— Бабушка всегда так называет любую девушку, которая к ней приходит… ой, кто меня дёргает? — вскрикнула Кира, почувствовав чью-то руку на левом хвостике.
— А это я, — из-за её спины, не выпуская хвостик, вышел Сашка, — неужели не помнишь?
— Конечно помню, но зачем же волосья так драть? — девушка погладила брата по затылку, — и тебе привет, маленький хулигашка…
Девушки зашагали к старому, но достаточно просторному кирпичному дому, выстроенному почти полсотни лет назад Кириным дедушкой. Сашка, не выпуская сестриных хвостиков, заспешил следом, пересказывая все значимые и не значимые сельские новости — о здоровенной, почти с локоть, рыбине, которую он чуть было не поймал, об осином гнезде в саду, которое он собственноручно выкурил, о местном пакостнике Юрке Ширшове, с которым он уже три дня воюет и всё никак не может победить, и о подаренном дядей Колей игровом картридже с несколькими модами на «Супер Марио»…
— Так ты что же, — Кира ущипнула брата за ухо, — ухитрился сюда «денди» привезти?
— А как же, — приосанился Сашка, — я это умею… что хочешь протащу так, что никто не увидит. Я за неделю до отъезда вынес приставку до гаража и под сиденье заткнул.
Девушки дружно рассмеялись.
Пока Раяна переодевалась в одной из крохотных спаленок, Кира не спеша обошла весь дом, изредка задерживаясь возле памятных уголков — кровати, на которой она любила прыгать, трюмо, от которого она на пару с Сашкой ухитрилась оторвать одну из зеркальных створок, потолочную нишу в кухне над печкой, где лежал когда-то туго набитый — а сейчас похудевший наполовину — мешок со спичками…
— Ну что, переоблачилась? — Кира прошла в занятую подругой спаленку. «Золотая» девочка свернула брюки с топиком и надела белое короткое платьице без рукавов, настолько лёгкое и тоненькое, что, казалось, оно было сшито из пододеяльника.
— Эмка напихала бы сюда книг, — говорила Кира, ощупывая спортивную сумку подруги, — Стешка — клубков со спицами и вырезок с рецептами, Надя — нотной бумаги и уж как-нибудь постаралась бы заткнуть сюда контрабас… а у тебя там что?
— Да так, смена верхнего и исподнего, вот эти штанишки, цифровик с плеером и так… ещё кое-что.
Они разложили диван, на которой им предстояло ночевать, уложили в шкаф привезённое с собой имущество, и Кира повела Раяну на осмотр местных достопримечательностей.
Они прошли в старую, невидимую с улицы половину дома, состоящую из одной комнатки размером не больше гаража. Шестьдесят лет назад эту комнатку занимала Кирина прабабка Екатерина Матвеевна, а в большом доме — ныне снесённом — обитали многочисленные постояльцы из числа эвакуированных жителей прифронтовых территорий. Все старые вещи, не вписывающиеся в современный интерьер, были убраны в это ныне нежилое помещение. Раяна долго разглядывала выпущенную в тридцатых годах посуду и кипы газет, выходивших в военные и довоенные годы, и заметила:
— Хлое наверняка будет интересно посмотреть — как русские до войны жили… — она подняла голову, разглядывая протянутые по потолку электропровода, — вот гляди ж ты… проложили проводку в колхозные времена — и она до сих пор пашет и замыкать не думает. И не искрит…
