— Так скоро все узнают про это…
— Иринка — умная, будет помалкивать. Не знаю насчёт Мокрецовой, она по жизни чудная какая-то, но ничего… будет нарываться, получит звездюлей, так что никакой Склифософский заново не соберёт. А вот Ромчик… нет, тоже не знаю. Тот ещё шпикус. А все остальные, кто в классе был, балду гоняли, небось уже и не помнят, что ты там у доски говорила…
— Прости, Норка, — всхлипнула Кира, — за то, что вызверилась на тебя. Но ты меня просто убила. Я не узнаю себя… что делать теперь? Говорить маме, что я всё знаю… про это?
— Да, — ответила Норка, — и чем раньше ты с ней поговоришь, тем лучше. Нечего мучить себя. Если ты узнаешь всё, что тебя беспокоит, эта тема будет закрыта. Больше никакой боли от этого не будет.
— Ох, Норка…
Кира чувствовала себя вымотанной и глубоко несчастной. Она сознавала, что в чём-то Норка права, решившись открыть ей глаза на очевидную вещь, раз уж у неё самой это не получилось. Особенно если ещё кто-то из одноклассников знает Кирин секрет. Но выспрашивать у мамы? И что ей говорить? Как она отреагирует? Ведь неизвестно, что именно случилось в прошлом и при каких обстоятельствах Киру удочерили.
А если настоящая мать однажды даст знать о себе? Явление призраков прошлого… Об этом даже думать не хотелось, и всё же… Какой-то червячок уже начал подтачивать Киру, разжигая любопытство…
— Ну почему у меня всё вот так выходит? — в сердцах воскликнула девушка, швыряя учебник биологии на стол, — смотрю в книгу — вижу фигу… почему я такая тупая?
Поплакав ещё немного на руках подружки, Кира почувствовала себя лучше и почти успокоилась. Негодование и обида на Норку прошли. Да и в чём она виновата? В том, что внимательнее многих сверстников и сверстниц? Болтая о ничего не значащей ерунде, Кира даже пару раз улыбнулась, как вдруг обе девушки вспомнили о том, что за окном почти стемнело.
— Может, мне одеться и проводить тебя? — предложила хозяйка, глядя сверху на двор, — говорят, у нас в Москве по вечерам кто-то на людей нападает. Боязно как-то.
— Да ладно тебе. Ерунда это всё. Я никому не мешаю, да и улица у нас не тёмная. Кафешки работают, опорный пункт, — Норка подошла к окну, — ой, а вон Димка у третьего подъезда! Вот повезло-то! Ну-ка бегом на балкон…
Подруги заспешили в Сашкину комнату, насилу управились с холодным и тугим шпингалетом, и уже с балкона Норка заорала так, что слышно было, наверно, во всём Братеево:
— Димка! Эй, Димоныч, ау! Погоди, не уезжай, я сейчас спущусь!
— Ох, мамочки, — вздохнула Кира, — да от твоего рёва даже черти разбегутся…
Она тоже глянула вниз и увидела на тротуаре Димку, он же Дмитрий Константинович Феофанов. Он помахал девушкам рукой и направился к подъезду. Следом за ним не спеша шёл парень лет двадцати с небольшим, с непокрытой головой, несколько выше Димки и более крепко сложенный.
— Это кто такой с ним? — спросила Кира. Облик Димкиного спутника, пусть и плохо различимый с десятого этажа, показался ей смутно знакомым.
— Ты его не знаешь. Это Славка Кратов, он в прошлом году в нашем доме «двушку» купил. Прямо через стенку от нас, в четвёртом подъезде. Они с Димкой вроде как старые друзья ещё со школы, он говорил как-то, что Славка детдомовский…
— Ещё одна непутёвая мамаша… — невесело усмехнулась Кира.
— Может быть. Ну всё, я собираюсь… так, куда я пальто заткнула?
Норка оделась и взялась за ботинки. В дверь позвонили. Кира пошла открывать. За дверью стоял не Димка, а тот самый крепкий парень, что составлял ему компанию. Девушка сразу узнала его. Он встретился ей утром возле стенда и изъявил желание подёргать её за хвостики.
— Доброго вечера, — кивнул Славка, — это здесь Норка хоронится?
— Иду я, иду, только шнурки завяжу, — крикнула Норка.
— А Димка где? — спросила Кира.
— А он еле ползёт вместе с лифтом. Может, к полуночи поднимется, — усмехнулся Славка.
В этот момент створки лифта разошлись, и на площадку вышел запоздавший Димка.
— Добро пожаловать, дорогой Димоныч… — объявил он, — и тебе, Кируха, привет.
— С тебя шампанское, калека хромоногий. Я победил, — сказал Славка.
— Вы это о чём? — вмешалась Кира.
— Поспорили, кто быстрее — я по лестнице или Димон в лифте. Результат сами видите…
— Так с твоей дыхалкой можно на Эмпайр-Стейт-Билдинг забеги делать, — сказал Димка.
— Если доживу, то обязательно поучаствую…
Кира мало что поняла из их слов. Она переводила взгляд с Димки на Славку, сравнивая обоих. Димка являлся самым обычным, ничем не примечательным парнем, каких тысячи по всей Белокаменной и за её пределами — светло-русый, среднего роста и далеко не силач. Славка был выше него на целую голову, волосы имел тёмно-каштанового цвета, почти чёрного, а телосложением напоминал солдата из Кремлёвского полка. Мимоходом Кира отметила, что он очень легко и быстро двигается. Должно быть, крепко дружил со спортом или что-то в этом роде…
— Ну всё, Кирка, прощевай, — сказала Норка, целуя подружку, — как приеду — скину СМС.
— Заглядывай в наше заведение, тебя давно что-то не видно, — вмешался Димка.
— Обязательно, — улыбнулась Кира.
Славка, перед тем как повернуться к лестнице, внезапно посмотрел Кире прямо в глаза и его брови странно дёрнулись — как будто он долго рассматривал и наконец узнал кого-то, кого почти забыл и не встречал много лет. Кира заметила этот взгляд, но не испытала ничего, кроме удивления. До утренней мимолётной встречи у «Лунного венца» она не видела его ни разу. Ничего общего у неё с ним нет и быть не может. «Я кого-то напоминаю ему? — мелькнуло в Кириной голове, — первую школьную любовь? Ведь не может быть, что я вот прямо сейчас чем-то зацепила его, тем более я ещё маленькая, почти ребёнок. Двадцать девятого мая мне будет только пятнадцать. А он лет на девять старше, а то и на все десять… »
— А хвостики у тебя всё равно красивые, — изрёк вдруг Славка, — и застёжка на груди интересная.
— М-м, — мотнула головой Кира, — тебе не пора идти?
— Ну тогда пока.
Все трое начали спускаться в холл. Кира закрыла дверь и уже с балкона услышала, как в Димкином «Вольво» зазвучала невнятная тарабарщина Доктора Александрова, из которой было понятно лишь два слова — «стоп наркотик». Это Норка добралась до автомагнитолы и хозяйничает в ней… Димке нужно подбросить её и Славку до Алмаатинской, ближе к школе, сам же он жил в 1-м микрорайоне на Борисовских Прудах вместе с матерью и двоюродной сестрой.
Славка — он же Мирослав Михайлович Кратов — не сразу сел в машину. Стоя на тротуаре за фонарным столбом, невидимый сверху, он долго изучал взглядом окна и балкон на десятом этаже. Там живёт тот, кто после Рождественских праздников состряпал и продавил в эфир расследование о художествах Такседо Маска. Этот не в меру сообразительный дядя даже не догадывался, насколько был близок к истине, когда утверждал, что грабитель ищет в ювелирных магазинах нечто уникальное. И его дочь. Эта странная девчонка с забавными хвостиками, в розовой пижаме с застёжкой на груди в виде двойной спирали…
— Эй! Ты что, до утра там простоишь? — высунулся из машины Димка, — давай садись, поехали…
В восемь вечера приехал отец и с ним вместе — мама и Сашка. Братец вёл себя как-то уж очень смирно и сразу ушёл в свою комнату. По отдельным репликам Кира поняла — мама поймала Сашку с отцовскими сигаретами, и братец, как говорится, получил на орехи.
Ужинали втроём, без Сашки. Александр Васильевич выслушал Кирин рассказ о разукрашенных ногтях и написанной задом наперёд таблице. Даже улыбнулся. Затем разговор как-то незаметно переключился на тему странных происшествий, имевших место в городе. Злоумышленник (а то и не один) нападает на припозднившихся прохожих, но ничего не забирает — ни денег, ни одежды, ни девичьей чести. Потерпевшие, коим повезло остаться в живых, либо сходят с ума, либо впадают в кому, все остальные погибают, будучи убитыми преступником, а то и своими же руками. Семья единогласно сошлась на решении не выходить по вечерам на улицу в одиночку. Тут даже Кира не нашлась что возразить.
