Мама оставалась мамой, папа оставался папой. Ну как можно думать, что она, Кира — не их плоть и кровь?
Девушка тихонько покинула кухню и отыскала в родительской спальне паспорта. Александр Васильевич Беляков. Первая группа крови. Анна Павловна Баручко. Первая группа. А что с Кириным паспортом? Кира Александровна Белякова. Четвёртая группа. Может, в учебнике опечатка?
Кира битый час рылась в Интернете, надеясь вопреки всему… Увы, и там ничего обнадёживающего девушка не нашла. Никогда, ни при каких обстоятельствах родители с первой группой крови не произведут на свет потомство с четвёртой группой. Никогда.
Спать Кира легла рано, в половине десятого, но почти до полуночи пролежала с открытыми глазами, глядя в потолок. Что делать? Говорить родителям или нет? Можно улучить момент, когда мама одна дома… Главное, чтобы рядом не было Сашки. Неровен час, возьмёт и разболтает…
Этой ночью ей приснилось очень многое.
Мегаполис, состоящий из циклопических прямоугольных кварталов, застроенных белыми, светло-серыми и красно-коричневыми домами-башнями этажей в пятьдесят каждая, со множеством окон. Обилие цветов и деревьев. Парковые аллеи, тянущиеся на многие километры. Пронизывающая город сеть каналов, множество разнообразных фонтанов, бассейнов с проточной водой. Миллионы ночных огней, восход на тёмном небе огромного, похожего на Юпитер, шарообразного тела, занимающего четверть небосклона. При его отражённом свете никакого уличного освещения не нужно. Имя этому гиганту из сжиженных газов — Асгард…
Утро. Множество летающих существ в предрассветном розово-оранжевом небе. Неужели это крылатые рептилии? Птеродактили? На тёмно-синем небосклоне два солнца. Ярко-жёлтое, самое большое, и его спутник — оранжевый карлик...... Гигантская ластоногая черепаха посреди аквамариновой морской глади. Животное отлично выдрессировано. На вершине её панциря — три девушки. Их не очень хорошо видно, но заметно, что кроме коротеньких лифов и набедренных повязок на них ничего не надето. Две брюнетки. У одной густые волосы до пояса, у другой — только по плечи. Третья — блондинка. Её волосы собраны в «бабочкины усики… »… Кира открыла глаза, почувствовала слёзы на лице и утёрла их уголком одеяла. Встала с кровати и подошла к окну. На небе — тускло-оранжевое зарево, отражённое светом с сотен улиц и десятков магистралей. В соседних домах не светилось ни одного окна, кроме тех, что выходили с лестничных клеток. Нигде ни одного человека.
Странным было то, что на сей раз сон запомнился не маловразумительными урывками, а во всех деталях.
Видение было удивительно реалистичным. Не похожим ни на что из всего того, что Кира помнила и видела. Удивительным было и то, что бросая взгляд на каждую улицу, аллею, каналы, бассейны, на гигантскую черепаху с тремя почти голыми наездницами, на восход над горизонтом оранжевого газового гиганта, она наполнялась уверенностью, что видела всё это не единожды. Много раз за каждый прожитый день…
— Асгард… Бабочкины усики… Что за ерунда? — сказала себе Кира.
Она перевела взгляд на знакомый городской пейзаж за окном. Ряды автомобилей с затемнёнными салонами, с мигающими зелёными и синими огоньками на магнитолах. Бледно-голубые линии окон с хорошо различимыми лестничными пролётами и белыми стенами подъездов. Потемневший лёд на пруду. Дорога с автобусной остановкой и оранжевыми пятнами света на голом холодном асфальте.
— Два солнца на небе… — прошептала девушка, — эта новая грамматичка Яковлева спрашивала о двух солнцах…
А вот со двора на улицу вышел человек. Что его подняло на ноги в половине четвёртого утра? Темные брюки, тёмно-серое пальто с капюшоном, правая рука прижата к надвинутому почти до носа воротнику, и какая-то слишком торопливая походка. Неизвестный даже слегка подпрыгивал.
— Вышел за поллитром, — усмехнулась Кира, глядя, как тёмная фигура переходит по мосту на Паромную и скрывается за углом многоэтажки.
Кира вновь легла в постель и уснула; на сей раз без сновидений. Поднялась не сразу, перевела будильник ещё на десять минут вперёд… и едва не проспала, если бы мама, как и обещала, не помогла ей подняться.
====== 5 ======
5
Хлоя остановила попутку и не без волнения забралась в салон. Она привыкла к принципиально иным видам транспорта и сейчас впервые в своей жизни доверяла свою судьбу средству передвижения, работающему на жидком топливе и держащемуся на дороге посредством надувных колёс.
Шофёр и его приятель ехали до самого Сан-Диего, где, по их словам, намеревались всласть повеселиться. Глен, он же шофёр и хозяин машины, был обычным парнем лет двадцати пяти, со светлыми волосами, явно арийского происхождения. Его друг Рэй, напротив, выглядел весьма колоритно — тёмно-коричневая кожа, густые курчавые волосы, в каждом ухе — позолоченные кольца, и вдобавок он был одет во всё розовое. Довольно скоро, наблюдая за их взаимоотношениями, по едва уловимым деталям Хлоя определила — эти двое являются педерастами, причём Рэй исполнял в этом дуэте женские функции. Хлоя разместилась на заднем сиденье, то и дело кося глаза на курчавого женоподобного Рэя — ей ещё никогда не приходилось видеть негра в живую. Только на экране в учебном корпусе…
Капитан Пи никогда не страдала гомофобией. Она вспомнила, чем заканчивались её предыдущие встречи с разного рода извращенцами (пусть и хорошо вооружёнными), и едва заметно усмехнулась. Не ей следовало бояться ЛГБТ-сообщества, а участникам последнего следовало бы обегать капитана Пи за километр…
Хлое хотелось подремать. Она привалилась к заблокированной дверце, закрыв глаза и не следя за дорогой. Со стороны она выглядела спящей, вот только сон к ней не шёл. Голова была свежей и ясной, как утром в нерабочие дни, после пробуждения в беседке возле отцовского дома на морском побережье.
Как в школьные подростковые годы. Как в беззаботном детстве…
Глен останавливался в Солана Бич, чтобы заполнить пустеющий бензобак. Его альтер-леди угощалась мороженым. Хлоя усердно старалась впасть хоть в какое-то подобие забытья, но вскоре вокруг замелькали предместья Сан-Диего, и волей-неволей пришлось взять себя в руки и сосредоточиться.
За оказанную услугу Хлоя ссудила Глену мятую бумажку достоинством в пятьдесят долларов, и они, вполне довольные друг другом, расстались.
Женщина не сразу отправилась в отель — ей хотелось поближе познакомиться с городом. В сравнении с городами Мидгарда он безнадёжно проигрывал и выглядел архаичной древностью, причём чуждой и таинственной, словно был перенесён на привычный пейзаж с далёкой неизвестной планеты. Ничего не поделаешь — здесь история человечества шла по иному пути. Хлоя разглядывала слишком узкие, как ей казалось, улицы, забитые чадящими автомобилями разных типов, похожие на спутанные клубки ниток развязки автострад, длинные, растянутые по тротуарам людские потоки, которые, похоже, не теряли плотности ни утром, ни вечером, ни в обеденное время…
Проходя по предместьям, составленным из длинных, пересекающихся под прямыми углами улиц, застроенных загородными домами и коттеджами с одинаковыми выкошенными под гребёнку лужайками перед фасадом, Хлоя то и дело поглядывала вверх. Её внимание привлекли такие незнакомые прежде детали пейзажа, как натянутые по всем направлениям электрические провода и распределительно-силовые блоки на столбах.
— Значит, здесь электричество добывают по старинке, — заключила она, — турбины, ядерные реакторы, гелиоконцентраторы… — капитан Пи несколько раз шумно вздохнула, — то-то я чувствую — воздух здесь совсем не такой, как дома. Здесь прожирают ресурсы в сотни раз быстрее, чем они успевают возобновиться…
Один раз Хлоя даже улыбнулась. Она минуты две разглядывала невысокий столбик, увенчанный коробочкой и красным флажком, пока наконец не вспомнила, что на Земле люди всё ещё пишут друг другу письма на бумаге и выписывают газеты. Значит, эта смешная коробочка — почтовый ящик…
Хлоя набрела на железнодорожную станцию и долго разглядывала рельсовую колею, стрелки, светофоры, стоящие на осмотре и поданные к составам локомотивы… Воздух был наполнен целым букетом незнакомых запахов — сожжённого топлива, различных масел, ещё чего-то острого и неприятного. Теперь женщина окончательно убедилась, что находится в абсолютно чужом мире. На её Родине всё железнодорожное хозяйство было убрано под землю. Садясь на поезд, Хлоя воспринимала как должное то обстоятельство, что из окна видна ничем не примечательная, слабо подсвеченная стена тысячекилометрового тоннеля.
