Розали и Че’Вара в голос заржали. Жа'нол тоже хихикнула.

– Что поделать. Мы с Чером получили свои имена при рождении. Они отражали ожидания наших родителей. Тебе повезло больше – ты получаешь имя взрослой и от человека, который знает о твоих способностях чуть больше, чем можно знать о способностях младенца. Будь достойна своего имени, моя юная, обворожительная и, надеюсь, опасная Ни’Кита!

Жа'нол коснулась губами плеча Розали, и троица возобновила бурные ласки.

Глубокой ночью, ближе к рассвету, Жа'нол наконец спровадила утомленную и удовлетворенную ученицу в ее отдельную спальню. Когда «Ни’Кита» ушла, женщина спросила Че по-ка’дарски:

– Что скажешь о ней?

– Ты не ошиблась в выборе. Высокий интеллект и гибкая психика. Устойчивость. Отличная память. Работоспособность. Не лишена актерских задатков. У нее есть все, что нужно ун-чу-лай. И она быстро учится в постели. Скоро начнет сама доставлять удовольствие так, что закачаешься! Так что ваша работа будет не только полезной, но и приятной.

– Пошляк Чер! – Жа'нол игриво толкнула его в пах. – Я рада, что твоя оценка совпадает с моей. Я привязалась к малышке. Было бы жаль, если бы в конце она не подошла…

– Она подойдет. Не беспокойся.

Они потянулись друг к другу и снова предались любви, искусной, техничной и утонченной, лишенной страсти и влечения душ.

По ремидейскому календарю наступил последний месяц лета. Но на юго-западе материка он лишь именовался таковым. Солнце жарило вовсю, сочно зеленела листва. Ни намека на близкую осень. Эдера поднялась с колен, распрямила спину, вдохнула полной грудью, огляделась вокруг. Сливовые и яблоневые деревья, вишневые кусты, виноградная лоза – все покрыто спелыми и ароматными плодами. В этом году природа расщедрилась. Старожилы Кедари говорили, что такого урожая не видывали уже много лет. Как на грех, этим летом в поместье не осталось рабочих рук, чтобы собирать природные щедроты.

Девушка поморщилась и снова опустилась на колени, принялась складывать в ведерко золотистые пахучие сливы. Когда ведро наполнялось, она опрокидывала его в огромную бочку. Бочка набьется доверху, и она собственноручно откатит ее под просторный навес, где стояло несколько дюжин бочек с различными плодами.

Все обитатели поместья, 25 человек, стар и млад, сидели на карачках, собирали яблоки, сливы, груши и вишни, таскали ведра с урожаем. Под соседним деревом корячился мэтр Стивас Абаль, управитель поместья. С утра он вышел в сад в штанах, наглаженных по стрелочке, словно собрался на светский раут, а не на полевые работы. Синяя холщовая рубаха дышала свежестью. Сейчас штаны мэтра были замызганы и помяты, на спине и подмышках синей рубахи растеклись огромные пятна пота.

Его супруга, монна Ремна Абаль, экономка Кедари-холла, элегантно и непринужденно стояла на коленях над краснобокими грушами, будто в храме. Платье монны тоже было выстирано и наглажено. В отличие от супруга, оно сохраняло свежесть и чистоту весь день напролет, словно монна была феей или бесплотным духом. Когда Эдера впервые увидела чету Абалей почти год назад, то предположила, что в этой семье монна Ремна строго следит за чистотой и порядком внешнего вида, своего и супружнего. А мэтр пытается удержать наведенную чистоту в течение дня, но тщетно…  Сейчас она убедилась, что была права.

Тень садовых деревьев закрывала сборщиков от жаркого атрейского солнца. Вечером они той же дружною толпою примутся полоскать, чистить, нарезать, давить, варить фрукты, выкладывать на сушку, пересыпать в чаны, где плодам предстояло бродить, обращаясь в нежнейшее вино или бодрящий сидр.

Виноград, который взращивался в Кедари, относился к сорту Гальма. Вино из него не было таким терпким и крепким, как популярное среди столичной знати риванское – из сорта Рива. Оно выходило куда более нежным и щадящим. От него почти никогда не случалось похмелья. Да и запьянеть с него было нелегко. Почти все жители Атреи, Кромлы, Ларгии и Патриды – гевазийских провинций королевства, – знать и простолюдины, мужчины и женщины, предпочитали крепкому риванскому мягкое гальманское вино. А сливовая настойка и сидр из атрейских сортов яблок вообще не имели конкурентов во всем королевстве.

Долина в междуречье близнецов Атров была щедра и плодоносна. Как отец близнецов, бог-гора Атрос, одарил атрейскую землю золотом, так его дети наделили ее плодородием. Никогда не бедствовали потомки человеческого племени Атреидов от голода, недорода, ливней или засухи. Атрейский климат был ровным и мягким. За тысячелетия человеческого обитания в бассейне Атров урожай ни разу не погибал от разгула стихий. Лишь зависть чужих племен приносила горе и беды в атрейскую землю.

Искони северным соседям не давало покоя благополучие края. Каждый норовил подчинить богатую землю, забрать себе ее щедроты, ничего не отдавая взамен. Долгие века Атрея и Ларгия на своих северных границах отбивали атаки Гвирата, воинственного горного княжества. Но боги Атреидов были не просто щедры к своим детям. Они старались оберегать и хранить их от внешних опасностей. Никогда захватчики не ступали на благословенную землю. До тех пор, пока один из них не заручился поддержкой другой богини, жестокой и могущественной.

Атры не устояли перед Иртел. Благословенная земля пала к ногам Нея-завоевателя, выступавшего под знаменем Ледяной Владычицы. Там, где цвели сады, колосились поля, высились храмы с золотыми куполами, занялись пожары. Северные захватчики разграбили богатства Атреидов и насадили свою власть.

Жрецы богов-близнецов, что прежде правили республикой, разбежались. Те, кто не смог или не пожелал, были казнены. Республика обратилась провинцией, и в ней воцарился князь-наместник. Ней посадил княжить одного из лучших своих полководцев, тана Ловира. И впредь все его потомки и правители носили эту фамилию.

Эдера знала лишь часть древней истории, уничтоженной и запрещенной Церковью Создателя. О том, что близнецы Атры были милостивы к людям, она могла судить по мифу, который некогда пересказал ей Кэрдан. Но красоту и щедрость родного края она видела собственными глазами.

Эдера вдруг подумала, что ровно год назад, в этот же день, она еще была в Обители Святой Устины. В сотнях миль от Кедари – так близко по сравнению с тысячами миль до суровой столицы… Тогда ее единственными печалями были интриги соучениц, конфликты с упрямыми и недалекими монахинями, да ночные вылазки в деревню. А через пару недель в ее жизнь вошел «лорд Арден». Вырвал ее из беззаботного монастырского детства, увез с собой в столицу, превратил ее жизнь в ад бесправия, зависимости, беспомощности перед его властью над ней. И теперь она носит его ребенка в чреве и леденящую черную пустоту в сердце. А ведь еще год назад она была свободной и беспечальной…

Эдера отогнала от себя мрачные мысли и ускорилась, подбирая сливы. Живот выпячивал уже основательно и изрядно мешал, но девушка старалась не обращать внимания. Больше всего шуму она наделала, когда положила на бок трехцентнеровую бочку и покатила под навес. Фермер Улли набросился на нее: «Негоже леди на сносях тягать сию дуру!» Эдере пришлось легонько толкнуть его, отчего дюжий детина едва устоял на ногах. «Леди может и негоже. А феи на сносях регулярно тягают и не такие дуры, чтоб ребеночек крепче был. Так что отойдите-ка и не мешайте, мэтр!» Затем она тихо прибавила под нос: «И ты не брыкайся, лорд Мэлдан. Бочка-то твоя, с твоими яблочками».

Вечером все дружно плясали в чанах – давили виноград ногами. Давильщики разделились на три смены по восемь человек. Пока одна смена водила хоровод в чане, вторая обрабатывала яблоки, сливы и вишни. Когда у первых уставали ноги, они вылезали из чанов и присаживались за обработку фруктов, а насидевшиеся шли размять ножки плясками в винограде.

За всю жизнь Эдера так не уставала, как за недели пребывания в Кедари. Они с Люсом добрались в Атрею к середине лета – поспели ровно к началу садовой страды. Девушка обнаружила, что из Кедари разбежались почти все слуги и арендаторы. Она и не ожидала ничего другого. Напротив, удивилась, что кто-то еще остался, кроме верных Абалей. Трое слуг, семья фермера Улли и еще две крестьянские семьи. Улли подбил их остаться и переждать смутное время в стенах поместья. Он умел быть очень красноречивым, как Эдера могла наблюдать. Особенно после рюмашки-другой прошлогоднего гальманского из запасов Кедари.