Командир поехал на «Таймыр» и, возвратившись, сказал, что «Таймыр» сидит не на мели, а на камнях и имеет такую пробоину в днище, что едва успевают откачивать воду. В полночь, во время полной воды, мы будем пробовать стащить его с камней. Около 11 ч ночи, переменив свое место, мы встали на якорь под кормой «Таймыра» и завели на него перлиня, в 2 ч 30 мин, в момент самой полной воды, дали полный ход и в помощь машине стали выбирать якорь. Очень скоро «Таймыр», к общей радости, плавно сошел с камней и стал на чистую воду. Место аварии находилось у островов Близнецы и Малые, расположенных у северо-восточной оконечности острова Таймыр. Простояв на якоре ночь с 29 на 30 июля, мы на следующий день снялись в 1 ч 30 мин дня и пошли дальше. Надвигавшийся туман сильно мешал нам, так что в 6 ч вечера пришлось опять встать на якорь на траверзе острова Моисеева, под берегом которого виднелся основательный ледяной припай. Ночь прошла довольно беспокойно, несколько раз приходилось менять место из-за находивших на нас довольно больших обломков ледяных полей. В 7 ч утра опять снялись с якоря и стали медленно продвигаться к архипелагу Норденшельда, с большим трудом обходя ледяные поля, нередко делая целые десятки километров в совершенно нежелательном направлении. В продолжение целой недели вертелись мы таким образом почти на одном месте и только 7 августа стали огибать острова Скалистые. День был туманный, проход между этими островами и северо-западной оконечностью Таймыра был набит льдом. Шли мы зигзагами по полыньям, временами встречая довольно мелко битый лед. В густом тумане вошли в пролив Паландера, берегов которого из-за тумана совсем не было видно. Сначала открылся остров Нансена, затем остров Боневи. Пролив между ними носит имя Свердрупа. Наш штурман, несмотря на туман, проложил курс прямо на бухту Колина Арчера, расположенную в материковой части рейда Заря. В 7 ч вечера мы благополучно стали на якорь в этой бухте, сделав весь путь в густом тумане. Только что мы подошли к якорной стоянке, как вблизи показались три белых медведя, плывших прямо к нашему кораблю. С «Таймыра» спустили две шлюпки, но охота в воде оказалась очень трудной, и медведи благополучно удрали на берег. Зашли мы в эту бухту специально для того, чтобы оставить на складе, сделанном Свердрупом, записку Бегичеву, который должен был ожидать здесь до 15 сентября. Пока никаких следов пребывания самоедов с оленями не было, так что, по-видимому, Бегичев сюда еще не приходил, а находился у мыса Вильда.
Погода стояла неважная, было довольно холодно, и падал крупными хлопьями снег. Птиц почти что не было видно, вероятно, уже начался отлет, но зато кругом корабля плавали белухи, что нам показалось довольно странным: ведь их вообще в этих местах мало. Стоянка на рейде Заря оказалась очень покойной, но хотелось поскорее двигаться дальше. Утром 8 августа командир с одним офицером ходили смотреть пролив Фрама, они принесли неутешительные известия: весь пролив оказался забитым льдом, а дальше до самого горизонта виднелся сплошной лед. За 17 дней нам удалось сделать только 150 миль от места нашей зимовки. До устья Енисея нам оставалось еще пройти около 350 миль. Правда, большая половина самой тяжелой части пути осталась позади, но необходимо было пройти еще архипелаг Норденшельда, состоящий из множества островов, разделенных узкими проливами, забитыми льдом. Мы могли только надеяться на то, что дувшие уже 10 дней северо-западные и западные ветры могут скоро перемениться и отогнать наседавший на берега лед. На берегу около остатков склада, сделанного Свердрупом, водрузили флаг и оставили Бегичеву записку с приказанием идти на мыс Вильда к месту зимовки «Эклипса». Наши охотники стали усердно ездить на берег и привозить богатые трофеи: было убито 39 молодых гусей, три белых медведя и один олень. Удалось убить также и молодого тюленя, черное мясо которого напоминает морскую дичь и мне даже понравилось.
Льды и туманы задержали нас в бухте Колина Арчера на целую неделю, и только к 14 августа нам удалось, наконец, миновать архипелаг Норденшельда. За эти дни мы получили сообщение от Свердрупа, что он 29 июля освободился ото льдов и пошел к устью Енисея на остров Диксон, где, по распоряжению Морского министерства, осенью того же 1915 г. должна быть установлена радиостанция и построены два дома, на случай если суда экспедиции постигнет несчастье и нам придется поздней осенью пешком идти к устью Енисея. На этом же острове должны были устроить склады провизии, теплого платья и угля.
Пока мы пробивались через льды, «Эклипс» успел уже побывать на Диксоне, нагрузиться углем и, забрав для нас письма и посылки, двинуться обратно к нам навстречу. В ночь на 15 августа, обходя полуостров Колонга, вплоть до залива Миддендорфа шли в густых льдах, причем приходилось брать порядочные перемычки. Я думаю, что пройденный нами за эти дни путь ни один корабль неледокольного типа, да еще с довольно сильной машиной, не мог бы сделать. При этом, надо заметить, ему необходимо еще обладать чрезвычайной поворотливостью, чтобы он мог, как говорится, вертеться на пятке.
«Эклипс» в районе мыса Вильда
В 8 ч утра мы прошли залив Миддендорфа между материком и островами Крузенштерна, около 1 ч дня – мыс Штеллинга и в 3 ч подошли к мысу Вильда, месту зимовки «Эклипса». Грустно было смотреть на эту угрюмую каменную косу с одинокой могилой нашего соплавателя Мячина. С «Таймыра» от нас пошла туда шлюпка. Здесь, как и в бухте Колина Арчера, была оставлена Бегичеву записка. От мыса Вильда мы ушли в 5 ч вечера. В течение дня нам попадался довольно разреженный лед, типичный дрейфующий. Около 10 ч вечера прошли острова Каменные, опять-таки между ними и берегом. До встречи с «Эклипсом» оставалось всего 35 миль. Всех нас, включая и начальника экспедиции, охватило такое нетерпение получить поскорее известия с родины, что мы то и дело вызывали «Эклипс», боясь с ним разойтись. Могу себе представить, как нас проклинал телеграфист этого корабля. Около 4 ч утра прошли острова Маркгама, где, по последним данным, должен был находиться «Эклипс», но там его не оказалось. Вскоре мы получили от него радио, что он идет по направлению к нам. Вставши на якорь у ледяного поля, мы начали дожидаться. Наконец в 2 ч дня показались на горизонте мачты «Эклипса», между 3 и 4 ч он стал поблизости от нас на якорь у ледяного поля. Туда сейчас же поехали начальник экспедиции и наш командир. От волнения я не находил себе места и только курил папиросу за папиросой. Вдруг доложили, что наша шлюпка возвращается обратно без командира, но, по-видимому, с почтой. Никогда в жизни я так скоро не выбегал наверх, даже мой пес, Вайгачка, пришел в недоумение и, задравши хвост, поскакал за мной. Шлюпка скоро подошла к трапу, и я в ней увидел с десяток ящиков. Это было довольно странно: посылок никто из нас не ждал. Скорей бы добраться до писем! Каково же было мое удивление: все ящики, кроме одного, были на мое имя! Мне сделалось как-то даже неловко. Но раньше письма. С волнением начали вскрывать мы конверты. Кажется, все благополучно. Одно, другое, третье – все живы и здоровы. Нет, вот и печальная новость: брат жены пропал без вести. Черт бы ее драл, эту проклятую войну! Дальше приветы от родных и друзей. Прислали целую кучу подарков. Приятно было видеть эту любовь и внимание даже в мелочах.
В 6 ч вечера к нам на корабль приезжал Свердруп. Вот действительно почтенный человек, удивительно приятно было с ним побеседовать. В 10 ч снялись с якоря и пошли на Диксон. До 4 ч утра мы все шли совместно, а затем «Эклипс» отделился от нас и пошел на север к острову Уединения в надежде отыскать какие-либо следы экспедиции геолога Русанова. Об экспедиции лейтенанта Брусилова уже имелись печальные известия на острове Диксон. Доктор Кушаков, участник и спаситель остатков экспедиции Седова, встретил двух человек на Земле Франца-Иосифа. Они покинули корабль Брусилова, когда его проносило со льдом севернее этих островов. Из 12 человек, ушедших с корабля в апреле 1914 г., двое вскоре вернулись обратно, не имея сил пробираться по торосам, а из остальных 10 только двоим удалось добраться до мыса Флора на Земле Франца-Иосифа, где встретили «Св. Фоку», остальные же умерли в пути. Этих-то двух и привез с собой в Архангельск доктор Кушаков. По рассказам этих людей, на корабле остались лейтенант Брусилов, сестра милосердия, исполнявшая на корабле обязанности врача[107], и пять человек матросов. Все, кроме сестры милосердия, были тяжко больны цингой, представляя собой уже полупокойников. Сестра отказалась покинуть корабль, решившись до последней минуты исполнять свой долг. Вне всякого сомнения, что эти несчастные давно уже погибли.
