Если не принимать во внимание эти припаи и поля на горизонте, то можно сказать, что мы шли все время по чистой воде, не встречая даже отдельных кусков льда. Начиная с часу дня я пускал до самого вечера ходовой планктон, но улов был крайне скудный. После 8 ч вечера улов значительно увеличился, так что я окончил собирать планктон только в полночь. В 3 ч утра мы встали на якорь у Северной Земли на 11-метровой глубине.
На следующий день, 22 августа, часов в 8 утра, на горизонте показался «Таймыр», шедший от мыса Челюскин. Через час он стал на якорь вблизи нас. Нос у него значительно пострадал: сошла гофрировка, и были видны даже некоторые шпангоуты, Вилькицкий хотел соорудить большой знак из камня на самом мысу Челюскин, на что у него ушло около 14 ч[92], а за это время ветер изменился и нагнал с северо-востока много льда. Напиравшим льдом ледокол «Таймыр» чуть не выбросило на берег и так сильно сжало, что он получил пробоину в кормовой части.
Командир поехал к Вилькицкому и вернулся в 11 ч, после чего мы снялись с якоря и пошли на запад, склоняясь немного к югу, но держась все время в районе видимости Северной Земли. Вначале, пока мы шли, она представлялась нам гористой, и только после четырехчасового хода берега ее сделались более низменными. Хотя по курсу далеко на горизонте виднелись еще высокие горы, но они казались как-то отдельно стоящими.
Около 3 ч дня мы повернули несколько к югу, и через какую-нибудь четверть часа открылись два острова, по-видимому, острова Гейберга, которые указаны только на геологической карте полярной экспедиции Толля, в его кратком отчете. Острова эти расположены немного западнее мыса Вега, который находится чуть западнее мыса Челюскин и отделяется от него заливом Короля Оскара. Немного южнее и западнее этих островов на карте Толля показана еще группа островков, носящих название группы Фирнлея. Недолго пришлось нам склоняться к югу; как только открылись острова Гейберга, мы увидели также слева от нашего курса ледяные поля и торосы, очевидно, заклинившиеся между этими островами и берегом. В проливе между Северной Землей и материком ледяных полей, сравнительно со вчерашним днем, было меньше, очевидно, дувший вчера ветер несколько их разогнал, а быть может, и вынес через пролив на восток. Утром определяли течение, которое, как оказалось, шло на восток. Вчерашние же определения показывали течение на запад; следовательно, это было обычное периодическое приливное и отливное течение. Между полями, прибитыми к берегу и сидящими между островами и Северной Землей, оказался довольно широкий пролив чистой воды, по которому мы и пошли. Погода стояла сравнительно хорошая, хотя день и не был таким ясным, как вчера, и солнце почти не выглядывало из-за туч.
Отто Свердруп – капитан «Эклипса»
Из разговора командира с Вилькицким я понял только одно: что мы идем вообще на запад и «Таймыр» не будет от нас отделяться, а пойдет сзади нас в кильватер. Но, конечно, в кильватер он не прошел и часа, а выскочил вскоре рядом с «Вайгачом», чтоб затем обогнать его и выйти вперед. Во всяком случае, наш командир выговорил себе право, если «Таймыр» застрянет во льдах, идти самостоятельно на запад. Сегодня пришлось впервые увидеть фирновый, т. е. глетчерный, лед: весьма возможно, что он пришел с Новой Земли, следовательно, есть и проход. Скоро, думаю, войдем во льды, т. к. на горизонте по курсу уже виднеются поля, фирновый лед и просто битый, раздробленный лед. В 7 ч 30 мин мы уперлись в ледяной тупик, состоящий из больших ледяных полей, вследствие чего повернули обратно, дабы выйти из тупика, обойдя ледяное поле справа и войти в пролив между Северной Землей и ледяным полем. Характер льда в этом районе значительно изменился; все больше и больше начинает встречаться фирн, который куда красивее торосистого льда: фирновые льдины плоски, как столы, края их вертикально обрывисты и самая масса прекрасного синего цвета.
Выйдя из тупика, мы стали на якорь у берегового припая самой южной оконечности Северной Земли вблизи ледяного столба, упомянутого мною выше. Было холодно, –5°, светила полная луна. Командир предложил съехать на берег, но поездка не удалась, т. к. за грядой торосов между берегом и льдиной оказался канал свободной воды. В 9 ч 20 мин наблюдали частное лунное затмение. На следующий день стали пытать счастья, отыскивая проход на юго-востоке, но и тут встретили непроходимые поля. Погода продолжала стоять холодной. Всю ночь мы проходили в поисках прохода, но без всякого успеха, и приблизительно около 9 ч утра стали на якорь у большого ледяного поля, посреди пролива между полуостровом Таймыр и Северной Землей, что по карте выходило на северо-запад от группы гор, немного южнее мыса Вега. Утро было пасмурное, но к 5½ ч дня, когда мы опять снялись с якоря, небо очистилось от туч и наступила ясная погода. Уже третий или четвертый день мне приходится наблюдать в этих местах, что к вечеру устанавливается великолепная погода. Пошли мы опять по направлению к старой знакомой – косе Северной Земли, на которой находится ледяной столб. Пространство между этой косой и берегом земли совершенно чисто ото льда, а за косой к западу опять сплошной затор. «Таймыр» пошел искать прохода под берегом. В 12 ч ночи получили с «Таймыра» телеграмму, что мыс, который мы приняли за мыс Вега, оказался гористым островом, расположенным в 4 милях от берега, и что льды движутся на запад и юго-запад. На следующий день значительно потеплело, т. е. термометр показывал +0,63°, а к 5 ч вечера полил дождь. К этому времени из-за плохой видимости нам пришлось стать на якорь у одного из островов Гейберга рядом с «Таймыром». Наступившее тепло и дождь нас очень ободрили, и являлась надежда, что начавшийся ледоход очистит нам дальнейший путь, а до зимних морозов оставалось еще довольно времени. Вообще, о возможности зимовки пока еще думали мало. В течение следующих суток мы несколько раз довольно легкомысленно пытались полыньями пробраться на запад, пробивая ледяные перемычки, но потом пришлось от этого отказаться и стать на якорь, т. к. «Таймыр» сжало сходящимися полями, приподняло и накренило на бок. Он даже поднял сигнал о бедствии, но, к счастью, скоро опять выпрямился. К более безопасной стоянке у острова нам, конечно, вернуться не удалось. На «Таймыре» результат такой гимнастики отразился очень печально, а именно: было сломано 13 шпангоутов, потекло четыре водонепроницаемых переборки и согнуто много шпангоутов. Повреждения эти, безусловно, крайне тяжелые, тем более что он находился в очень невыгодном положении, будучи со всех сторон зажат дрейфующими льдами. Общее кардинальное движение льдов – на северо-восток, так что и мы, стоя на ледяном якоре, в смысле обратного движения на восток находились не в лучшем положении. Телеграмма о повреждениях «Таймыра» произвела на нас крайне тяжелое впечатление, не говоря уже о его экипаже, которому, быть может, придется оставить свой корабль. Итак, теория, что наши корабли должны были выжиматься, будучи сдавливаемы льдами, на деле не оправдалась, и наш бывший механик Петерсен, по-видимому, был прав, утверждая, что безвредное выжимание для них возможно только в том случае, если их осадка не будет превышать 4 метров.
Теперь я припоминаю, что и командир наш, Новопашенный, доказывал невозможность «Таймыру» и «Вайгачу» дрейфовать во льдах, для этого необходимо иметь форму корпуса «Фрама», корабля Ф. Нансена; строители же этих кораблей совсем не имели в виду их выжимание льдами. Насколько мне помнится, это совсем не так, а как раз наоборот: при постройке рассчитывали на выжимание, придавая этим ледоколам форму клина и яйца. Как бы то ни было, но выжимания не происходит и шпангоуты ломаются. Находились мы между островами Гейберга и Фирнлея, южнее первых и севернее вторых. Между этими группами находится еще один остров, который мы раньше принимали за мыс Вега.
