Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И ты уже осмысленно поёшь строки знаменитой песни: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется «жизнь».

Мгновения из будущего текут в прошлое, проходя через тебя, и ты становишься сверкающим мостом, связывающим прошлое с будущим. Каждый миг незримо связан с другим мигом через тебя. Ты мост, через который прошли мгновения отчаянной, иногда безответной, но искренней юной любви.

И я, только что, связав воедино эти мгновения нитью памяти, оказался в своей юности, где юная Чаман, сидя рядом со мной, пишет лекцию по теории грамматики. Мы ещё совсем юны и совсем не обращаем внимания на слова песни «Есть только миг…». Счастливый миг. Где-то я читал такую мысль: «И каждый миг между прошлым и будущим ты совершаешь выбор».

Выбор быть счастливым всегда остаётся за тобой.

P. S.

Латофат в начале пятого курса вышла замуж за своего земляка, парня из Регара, и взяла академический отпуск. Что было с ней потом, мне неизвестно.

Гораздо позже, уже повзрослев, я понял, что был самолюбивым, немного жестоким и довольно чёрствым студентом, так как даже после того утреннего случая я не удосужился поговорить с Латофат. При встречах со мной она неизменно краснела, но ни разу не произнесла ни слова о своих чувствах. Всё перетерпела молча. Эх, юность, юность…

14 мая 2011

В полдень

Летний зной июля. Полдень в Душанбе – как испанская сиеста. От жары воздух кажется лимонно-оранжевым. На улицах тихо, даже чинары и тополя не шелохнутся: у них тоже сиеста. Редкие прохожие стремятся перебежать в тень и побыстрее заскочить куда-нибудь внутрь, где немного прохладнее.

Я прошёл мимо кинотеатра «Ватан» и повернул направо, в сторону памятника-танка. После долгой разлуки я снова в Душанбе. Просто гуляю по улицам и впитываю в себя тепло города. Воздух родины насквозь пропитан жарким солнцем. Горячие лучи уже более щедро заливают полдень золотом, и воздух из лимонно-оранжевого превращается в золотой. По желобкам вдоль аллеи с тихим журчанием течёт прозрачная вода.

У остановки недалеко от магазина «Голубой экран» стоят несколько женщин. Я прохожу мимо и вдруг чувствую на себе пристальный взгляд одной из них. Я оглядываюсь – её чёрные глаза удивлённо и не мигая смотрят на меня. Первая проскользнувшая мысль: «Зарина?» – но я не останавливаюсь. Следующая мысль: «Не может быть, пятнадцать лет прошло». Пройдя несколько шагов, оборачиваюсь снова. Она, прищурившись и чуть наклонив голову, приглядывается.

– Это ты?..

– Зарина?

– Да! – Она, быстро положив свою сумочку на скамейку, раскинув руки, бежит в мою сторону, но на полпути, опомнившись, смущенно останавливается…

И пятнадцати лет как не бывало. Передо мной всё та же юная студентка-однокурсница, с которой мы съели не одну тонну шоколадного мороженого в «Восточном кафе». Она всё такая же экспрессивная и эмоциональная.

Вот за что я люблю город Душанбе, так за его чинары, которые придумали себе сиесту в полдень. За то, что, просто гуляя по улицам, ты можешь встретить юные, чёрные как уголь глаза из далёкого прошлого…

9 декабря 2010

На перевале Фахрабад

Текст посвящается всем, кто когда-то жил в Таджикистане, но был вынужден покинуть его по разным обстоятельствам.

Ранним утром, в один из воскресных дней в начале апреля, я пешком поднялся на перевал Фахрабад, расположенный недалеко от Душанбе. Раньше, в советские времена, мы часто ходили туда вместе с друзьями, но теперь все они поразъехались и живут далеко за пределами Таджикистана.

Склоны гор были покрыты сплошным ковром из красных маков. Кое-где среди алых цветов виднелись темно-синие, чуть склонённые головки колокольчиков. Трава была ещё покрыта росой, и её мелкие бусинки, играя всеми цветами радуги, отражали лучи утреннего солнца.

Взглянув на левый склон, я заметил мальчишку в темном трико и красной майке. Он пас небольшое стадо коз. Увидел я его не сразу и именно из-за майки, цвет которой сливался с фоном из ярко-алых маков. Взмахнув рукой, я поприветствовал его. Он тоже ответил мне взмахом руки.

Я продолжил свой путь дальше, вдыхая утренний воздух гор.

Добравшись до вершины – а это 1245 метров над уровнем моря! – и скинув рюкзак, я присел на мягкую апрельскую травку. С вершины был виден почти весь город Душанбе. В утренней дымке серебрилась ниточка реки Кафирниган. Небо было совершенно синим, без единого облачка. Лишь весенние ласточки стремительно прочерчивали на нём свои замысловатые линии. Я внимательно прислушался к окружавшей меня тишине, и вдруг мне показалось, что она беседует со мной своим тайным языком символов.

– Ты прекрасна, моя земля, – мысленно произнёс я.

– Я прекрасна всегда, ведь я – твоя Родина, – тихо прошептала она.

– Я рад, что ты у меня есть, хоть ты истерзана войной и разрухой… и слаба.

– Эх ты, глупец… Разве это может навредить мне? Я не меняюсь, я ведь природа. Я никогда не воюю и безукоризненно следую своему предназначению – расцветаю весной, нагреваюсь и золочусь летом, осенью делюсь своими дарами, а зимой засыпаю и отдыхаю. И так всегда, потому что я следую Божьим законам. А насчёт слабости, тут ты вовсе не прав. Я ведь Земля и всегда сильна, а слабы только люди, живущие на мне. И войны, и разрухи – это тоже их рук дело.

Потом наступила тишина. Я прилег на травку, подложив под голову рюкзак. Высоко в небе парили орлы, широко раскинув крылья. Это выглядело удивительно красиво. Они парили без единого взмаха. «С высоты им лучше видно, насколько прекрасна наша земля», – подумалось мне.

– Да, я действительно красива, необыкновенно красива, – смущенно прошептала земля, снова возобновляя наш диалог.

– Слушай, а я вот часто общаюсь с людьми, покинувшими тебя. Как ты относишься к ним?

– Я люблю их, как Мать любит своих детей. Ведь я вырастила их, они дышали моим воздухом, питались моими плодами, сидели под моими деревьями. Под покровом моей ночи они впервые смущенно целовались. И никто, кроме меня, этого не видел. Я храню их тайны. Они есть часть меня, мои частички, разбросанные по разным уголкам мира. И внутренне они всегда помнят, что являются детьми этой земли. Навсегда. Я их создала Детьми Гор навсегда…

Затем снова наступило молчание.

Солнце поднялось высоко. Утренняя дымка полностью исчезла, и с противоположной стороны чётко прорисовывались силуэты Варзобских гор с зелёными пятнами весенней травы на фоне красных проталин. По Фахрабадской дороге зачастили машины, ехавшие со стороны Курган-Тюбе. Я открыл рюкзак и вытащил уже остывшую лепешку, которую купил по пути, на Саховате, у молодой девушки-узбечки из колхоза «Россия». Какая же вкусная эта лепёшка, посыпанная кунжутными семенами…

Вокруг меня колыхались алые маковые ковры. Подул тёплый ветерок, нежно касаясь верхушек трав и превращая их в зелёные волны. Природа и дальше продолжала свой тайный разговор со мной, но мне было лень переводить этот язык на обычный, хотя подсознательно я чувствовал, что она пыталась донести до меня что-то очень важное…

По дороге назад, во время спуска, я снова повстречал мальчишку-пастуха. С близкого расстояния я заметил, что козы, которых он пас, были ангорские, с длинной и совершенно белой шёлковой шерстью.

– Ассалому алейкум, ака, ту варзишгар асти?[1] – весело спросил мальчишка. Видимо, он так подумал, увидев мое спортивное снаряжение.

– Ман кухро дуст медорам, бародар, худат шояд мухлиси варзиш асти?[2] – поинтересовался я, указывая на надпись «Леонель Месси» на его красной футболке.

– Ман мухлиси тими «Барселона» астам, футболро дуст медорам,[3] – весело ответил он.

вернуться

1

Здравствуй, брат, ты что, спортсмен, что ли?

вернуться

2

Я просто люблю горы, братишка, а вот ты, наверное, любитель спорта?

вернуться

3

Я болельщик команды «Барселона», я люблю футбол.

2
{"b":"622609","o":1}