На крайней колонне, прямо на изломе мрамора сидела Женщина в Белом. Платье её сливалось с камнем, бледное лицо расплывалось в неярком свете, делая её ещё больше похожей на призрака.

– И вновь ты приходишь в место, которое боишься больше всего, – мягко сказала она. – Зачем, колдунья? Неужто тебе так важно узнать, что происходит в Руайяне? Ты ведь выполнила задание.

– Что с того? – Жанна не дрогнула. – Дела куда хуже, чем думал король. Я не могу бросить город.

– Не лги хотя бы себе! – дух поднялась, взмахнула руками, подобрав юбки, и вдруг оказалась внизу. Тихо стукнулись о мостовую её туфли, зашуршала ткань платья. – Тебе нет дела до города. О, – холодные пальцы коснулась её шеи, безошибочно нащупав яремную жилу, – конечно, где-то в душе у тебя шевелится крохотный червячок преданности, желания помочь людям. Но он похоронен столь глубоко, что и вспоминать о нём не стоит.

– Хорошо, – колдунья сдалась, борясь с желанием отбросить её руку. – Я хочу выполнить задание и уехать отсюда. Мне противен Руайян, мне противны англичане, я ненавижу Чёрного Быка и лорда Мортимера, чтоб их обоих чума прибрала! Но если я не очищу город, англичане меня не выпустят, да и король спросит по прибытию. А я привыкла делать работу хорошо. Пусть даже Филипп боится меня настолько, что уже хочет избавиться.

– И в этом ты честна, – Женщина в Белом развернулась и шагнула прочь от Жанны, но тут же повернула голову, глядя через плечо. – Хочешь, решим, помогу я тебе или нет? – в её руках мелькнул серебряный соль[3], почти незаметный на бледной коже.

– Отдашь решение филипповой фальшивке? – усмехнулась Жанна. – Что ж, давай. Ставлю на крест. Король мне не нужен.

Сверкнув, монета устремилась вверх. Жанна следила за ней с какой-то отрешённостью, словно и впрямь отдавала всё в руки случайной судьбе. Но вот монета упала в ладонь Женщины в Белом – и колдунья увидела крест. Филипп де Валуа со своим троном остался внизу.

– Ты выиграла, Изгоняющая, – дух улыбнулась, отшвыривая сребреник в сторону.

– Как же ты мне поможешь?

– Я дам тебе слова. А уж что с ними делать – решишь сама.

– Тогда я слушаю.

– Демон, Изгоняющая. – Женщина в Белом пошла вокруг колдуньи, кружась в странном медленном танце. – Ты уже знаешь, что одержимых выпустил демон. Ты убила сильного духа, но демон ли это? Ты знаешь, что он хотел убить тебя, и что у него ничего не вышло. Вот только этого ли он хотел по-настоящему?

– Моя смерть – лишь необходимость, – поняла Жанна. – А в разуме Луи д’Олерона засел слуга, а не хозяин.

– Подумай. Я не корвус и не скажу тебе ответ. Но я могу задать вопросы. Какие причины могут заставить демона быть сейчас в этом городе? – её руки взметнулись, показывая на дома по краям площади. – Ты знаешь о них, но не знаешь, что это – они. Понимаешь?

– Почему ты не скажешь прямо?

– Потому что это не в моей власти. Я просто не могу рассказать о чем-то, кроме себя самой. Я – случайность, Изгоняющая. А чтобы давать ответ, нужна определённость.

Она остановилась, раскинув руки и подняв голову к небу.

– Возвращайся, – добавила Женщина в Белом. – Твой рыцарь сейчас возьмёт в руки флейту. Не стоит заставлять его ждать.

И вновь Жанна с трудом вытаскивала себя из вязкого болота, в которое превратился её сон. На этот раз пробуждение далось легче – может, потому что ей помогла Женщина в Белом, может, потому что теперь Жанна не бежала сломя голову от преследующих её духов. Нет, теперь она нашла нужную дверь, из-за которой пела флейта, спокойно открыла её и пришла в себя.

Флейта смолкла.

– Она проснулась, – сказал голос Эвена. Жанна с тихим стоном разлепила глаза, морщась от жгучей боли под веками. Казалось, они пролежала так вечность.

– Воды, – прошептала колдунья, и в тот же миг Эвен подал ей кувшин. Жанна жадно припала к нему, разом выпив едва ли не половину, и лишь затем перевела дух.

– Я думал, вы больше не пойдёте за Грань, – сказал Солнечный рыцарь. Жан стоял у стены и внимательно следил за колдуньей.

– Это следовало сделать, – колдунья села и потрясла головой, пытаясь прийти в себя. – Я пыталась узнать имя демона, который выпустил всех этих духов в Руайяне. Я встретила Женщину в Белом, но она, как и всегда, говорит загадками. Мне даже начинает казаться, что это она и есть причина всех здешних бед.

– Вовсе нет, – тусклым голосом проговорил Жан. – Потому-то я и пришёл, что могу рассказать вам всё, что нужно. Я знаю имя демона – правда, не знаю, чем оно может вам помочь.

Жанна молчала. Блуждавшая в её голове догадка рвалась наружу, словно игристое вино из бутылки. И Солнечный рыцарь ответил именно то, что она ожидала.

– Азазель, – сказал он. – Это Азазель вернулся, желая отомстить мне и всему моему роду.

[1] Концилиаристы – священники, отвергающие непререкаемость авторитета Папы Римского.

[2] Железный король – Филипп IV Красивый, после смерти которого Франция вошла в затяжной кризис, перешедший в Столетнюю войну.

[3] Соль – французская средневековая монета.

— В это трудно поверить, брат, — Луи сидел в кресле у окна, как когда-то Солнечный рыцарь, и смотрел на сад за стеклом. — Азазель всегда был для нас сказкой. Все, что у тебя есть — имя твари, которая владела мной эти дни. К тому же ты хорошо знаешь, что духи лгут. Разве не так?

В комнате не было никого, кроме них двоих и Жанны с Эвеном. Шарль остался наверху, где Кристина лечила его рану, Берта куда-то отослали, явно желая поговорить наедине.

— Дух говорил правду, – Жан ходил взад-вперёд, заложив руки за спину. Его лицо уже обрело прежние краски, но лихорадочный блеск глаз остался, и рыцарь не находил себе места. – Я слышал его. Я знаю это.

– Однако же я не понимаю, почему, – холодно заметила стоявшая у двери Жанна. — Дух, погибший на кладбище, звался Вирлуве — это имя мне незнакомо, хотя я и не скажу, что хорошо разбираюсь в демонологии. Какое отношение он имеет к вашему дому?

Солнечный рыцарь остановился. Братья обменялись взглядами, и Жан сказал:

– Мадемуазель Мируа... Возможно, если вы прикажете своему телохранителю выйти...

Жанна покачала головой.

– Ладно, — сдался рыцарь. – Я не стану брать с вас слово молчать о том, что сейчас будет рассказано, потому что всецело верю вам. Говори, Луи.

— Эту историю вы уже слышали, Изгоняющая, -- с горечью сказал тот. Теперь, как заметила Жанна, странное неприятное ощущение от его взгляда пропало. – Увы, я должен признать, что она слишком приукрашена и отчасти даже ложна. Будь моя воля, я бы рассказал всем правду, но это значит очернить память Ланса д’Олерона, нашего предка. Однако сейчас...

Вы, Изгоняющая, думаете, будто мой предок был благородным шевалье, достойным титула графа.Все так думают, да и мы раньше тоже... до того дня, пока отец не рассказал мне правду. Слушайте же.

Когда-то давно сражался в рядах короля Карла некий простолюдин, и словно в насмешку звали его Лансом – рыцарским копьём. Был этот Ланс честолюбив и горд, и более всего мечтал стать рыцарем, да всё не выходило никак. Но однажды сумел он в бою захватить богатого пленника, и кроме выкупа поставил условие: должен был бургундец посвятить его в рыцари. Не хотел шевалье идти на такую сделку, но пришлось ему выполнить всё, что хотел Ланс.

Так и стал Ланс рыцарем, а товарищи начали сторониться его, да и за рыцаря-то не считали. Слишком уж нечестивым казалось им то, что сделал Ланс. И вскоре ушёл он из королевского войска, да и отправился странствовать.

За несколько лет путешествий по всей Франции научился Ланс обманывать и наживаться не хуже любого ростовщика, а меч из ножен доставал, только чтобы попугать крестьян. Бывало что и разбойничьи банды он громил, да только не силой, но хитростью – вызнавал, где те скрываются, да и приходил в ближайший городок нанять людей. А потом обрушивался внезапно на бандитов и получал награду. Не иначе как сама Дердаэль не отворачивалась от него, потому как везло ему всегда и везде.