- Волосы у меня тоже волнистые, - поборов в себе противное чувство противного послевкусия противной ситуации, глядя на фото Стрелкова, сказал артист, - но у меня русые. Придется красить.

- Не представляю тебя темноволосым, - сказал Богдан, с интересом глядя на друга, пытаясь все-таки представить.

А белокурый Анджей сказал Диме, что он с любыми волосами будет красавцем, и Гадетский тоже согласился с ним. Митенька поблагодарил друзей и покраснел как роза, роза, что стояла сейчас в вазе на каминной полке, от Тюльпановой.

Торжество Бытавухи Даши состоится со дня на день. И как они так быстро успели подготовиться?! Арина спросила, где будут праздновать, и заявила, что приедет за Анджеем на мотоцикле. И юноша, совсем позабыв о том, что туда же приглашена и Люда, поблагодарил от всей души и согласился! Все почему-то весело рассмеялись и решили направиться на кухню за очередной порцией чая.

*

Люда меж тем встретилась со Збигневом. Он сам приехал встретить ее на космодром, но на этот раз прибыл не на том спортивном автомобиле, а на большом джипе. Парень немало удивился, увидав, что сестра с маленькой дорожной сумкой.

- А я не езжу никуда с меньше, чем пятью чемоданами… - растерянно произнес кузен. - Думал, все так…

Девушка умилилась и обняла его, сказав, что и правильно, что он же юноша, что так им и положено. Петрова получила неделю увольнительных и планировала съездить после праздника вместе с братом к его родителям, к своим дяде Косте и тете Жанне.

В доме у Збигнева, как всегда, все дышало модой, стилем и уютом, своеобразным, но уютом. Странно, Люда раньше думала, что уютной может быть только классика, но не современность.

После вкусного ужина брат и сестра сидели в гостиной у ультра-современного камина, внутри которого находился не очаг, а фонтан с термальной водой. До чего только не дойдут эти дизайнеры! Збигнев рассказал удивленной девушке, что у его коллеги вместо стульев в одной комнате стоят и вовсе унитазы! Сестра изумилась, заметив, что это уже извращение, особенно, если эта дизайнерская мысль реализовалась в столовой или на кухне! Юноша, рассмеявшись, согласился с ней. Петрова почувствовала, что, каким бы ни был интерьер этого дома, она все же чувствует, что он практически родной для нее. Как хорошо, когда есть близкие! Какая же отрада - возвращаться в отчизну и останавливаться ни в отеле, а у своей семьи.

*

Вечером, когда гости разошлись, когда дедушка пошел укладывать Эвелину спать, Дима, поправляя подушки на диванах у камина, неожиданно снова вспомнил Араика. Холодной поземкой без спроса мысли о нем вкрались в душу. Криленкову не нравилось это, он гнал воспоминания, корив себя за них. Но юноша просто не понимал, что случайно услышанное в больнице и увиденное у ресторана привело его в шок, и это нормально. Он вспоминал слова врача. “Ударили чем-то по голове”, “вкололи что-то в вены”. Этому несчастному совсем недавно исполнилось всего лишь семнадцать лет, то есть почти вчера ему было только шестнадцать? Учитывая современную продолжительность жизни, Араик еще почти ребенок. Эти его худенькие ручки… и в них воткнули иглы… Лишили возможности что-либо соображать дабы свершить свой гнусный поступок. А отец потом не пожалел сына, а даже наоборот ругает и бьет… Дима и сам не осознал, как, уже сидя на диване, смотрит на собственные руки, в районе внутренних сторон локтей. Таким-то его и застал Анджей.

- Прошло после капельниц? - подсаживаясь, спросил друг.

- Да, мне давно их не ставили…

- А что тогда смотришь?

И Дима как на духу рассказал, что его тревожит.

- Я как увидел, как на него отец налетел, так сразу спросил Араика, почему он не пожалуется. А ты же знаешь, что больше всего я ненавижу лезть не в свои дела, лезть людям в души, - закончил он.

- Я не вижу ничего такого, что может быть поводом для тебя винить себя. Это нормальная реакция в подобной ситуации. Просто с твоим перфекционизмом хочется быть безупречным. Но уверяю тебя, ты ничего плохого, посоветовав ему обратиться за помощью, не сделал.

Друг глубоко вздохнул и улыбнулся, сказав, что может быть.

- Моя Люда… Да не моя вовсе… В общем, Люда ведет себя странно, не предлагая ничего, отвергая, издеваясь, но в тоже время признаваясь в любви… Но Стеша же тебе прямо говорит, что любит. Судя по всему, она готова начать все сначала. Я же вижу, что ты любишь ее по-прежнему, почему бы тебе не сделать шаг навстречу?

- Я не верю ей… - признался юноша, - не верю. Она ударила меня, а я…я не могу простить, хотя она и просила прощения, хотя и сказала, что была на эмоциях. Я - не Араик, я не убежденный, упертый сторонник идеи “Бьет - значит, любит”.

- Но для него, видимо, это привычно. Как для рыбы - жить под водой. Но ты ведь не такой, - мягко возразил Анджей, - или ты боишься, что повторится?

- Не боюсь. Я уверен, не повторится. Но простить не могу. Наверное, я очень гордый. Она ударила не только меня, но и Эвелинку! Грубое обращение с ребенком, даже если он ведет себя не так, как нравится взрослому, даже если не оправдывает ожидания, для меня непростительно. Мои родители такими не были, и для меня это из ряда вон. Дикость какая-то! Стешка была похожа на неандертальца! И даже тот цивилизованнее будет… - Дима опустил голову, печально и понуро. - Но почему-то я все еще люблю ее.

- Значит, нужно ее простить, и потом по обстоятельствам: либо делать шаг навстречу, либо отпустить… Или тебе кажется, что она уже любит Араика?

Дима посмотрел на друга, и сердце преисполнилось благодарностью к нему. Немного помолчав, он честно и искренне ответил:

- Араик - очень симпатичный, я бы сказал, красивый. Так что не удивлюсь, если Стеша в конце концов в него влюбится. Да ну их! Пусть живут, как хотят. Надеюсь, я встречу другую девушку, которую смогу полюбить. Анджеюшка, а Люда уже тут?

- Без понятия, - опустив глаза, ответил юноша. - Мы с ней не общаемся. Она что хочет, то и делает. Я не удивлюсь, если у нее уже муж имеется. Хотя нет, удивлюсь… Она - конченная эгоистка, не желающая брать на себя никакой ответственности. И вроде бы такая…такая! - он мечтательно возвел глаза к потолку, словно бы там видел лазурное небо. - Вроде бы такая… необыкновенная, такую нигде больше не встретишь. Вроде бы сильная, с характером… А потом понимаю, что все это пыль - в глаза, позолота, пудра для моих мозгов, что она упертая, не желающая видеть дальше своего носа, не желающая даже хотя бы попытаться понять чужую, отличную от ее, точку зрения. Я пытаюсь понять Люду, понять ее чувства к Ирлинде-17, понять, почему она так любит Туманную Освободительницу и свою родину, пытаюсь увидеть прекрасное в Эльмирграде, в котором я столько боли испытал, и даже в Новой Венере… А она, Люда, и слышать меня не хочет, потому что я мыслю чуть по-другому, да и еще издевается над тем, что я верю в Бога! Мне кажется, мы - не пара. Не созданы друг для друга.

- Анджеюшка, - Дима обнял друга, - понимаю тебя!

- Спасибо! И что нам, юношам, только ни приходится?! Стеша терпеть не могла Эвелину, а Люда - Бога!

- Так и вывод невольно делается…

- Какой?

- Что все бабы - драные козы и сволочи!

- Ты знаешь, - хитро улыбнулся Анджей. - Господи, прости! Но я с тобой согласен!

Но потом им обоим на ум пришла Лариса Степановна, а потом Арина, а потом и Валя с Катей, и юноши несколько изменили свою точку зрения, добавив к ней “за некоторым исключением”.

Но, конечно же, Збигнев любил свою сестру и не считал ее ни сволочью, ни козой. А Араик не согласился бы, что Стеша такая. И даже Игнат уверял всех, что его дочка Римма золотая…

Глава 74

Надпись на асфальте

Араик сидел на широком подоконнике у себя в комнате. Его тонкие руки, с браслетами с шипами и заклепками, обхватили колени. На улице совсем стемнело. Как ни странно, юноша прибывал в хорошем настроении, несмотря на то, что мать снова напилась. Он смотрел, как девчонки во дворе дальней школы в свете фонарей играют в футбол.