Юноша тяжело вздохнув и, вымыв руки, вытерев их салфеткой, аккуратно собрал прекрасные локоны в хвост. Папаша с нескрываемым раздражением наблюдал за сими действиями. Ему так и хотелось вцепиться сыну в волосы и оттаскать, как собака - мочалку.

- Быстрее давай. Аккуратист хренов!

- Все уже! Иду!

Араику очень не хотелось туда подниматься и чаевничать хоть и с семьей близкой подруги, но все же в ресторане тети, которая его терпеть не может. Еще потом и припомнит, что на него чашку воды и ложку заварки перевели!

*

“Какой милый юноша!” - невольно подумалось Ларисе Степановне, когда к ним поднялся Араик. Он казался таким скромным, немного пугливым, как олененок, но таким нежным и красивым. Анжелика улыбалась ему, интересовалась его делами - видно было, что они знакомы, и что испытывают друг к другу глубочайшую симпатию. Через минуту пришли Стеша и Эвелина, которой девушка показывала свое рабочее место и знакомила с подругой Гулей. Собравшиеся за столом радовались. Девочка во все глаза уставилась на Араика. Вот, оказывается, как выглядит живой тезка местной знаменитой куклы!

Минуты через три подошел официант с подносом. Степанида и ее друг знали, что это Вениамин. Лицо его перекосилось от зависти, когда увидел среди дорогих гостей своего врага. Молодой человек, делая вид, что не замечает Араика, налил чай Анжелике, Степаниде, Ларисе, Эвелине, а потом, пока тот не видел, намеренно налил кипятка на руку племяннику Зухры. Все вскрикнули хором. Девочка завопила так, словно бы обожгли ее.

- Что ты делаешь? - срываясь с места, строго обратилась Криленкова к Вениамину. - Ненормальный?!

Она бросилась к Араику и велела Стеше бежать за аптечкой. На крик Эвелины прибежала Зухра.

- Он, - девочка показала пальчиком на Веню, - специально его ошпарил! Я видела! Увольте его!

В этот момент прибежала Стеша с аптечкой. Лариса Степановна с материнской нежностью перевязала руку Араику. Самое ужасное, что пришлось засучить длинный рукав его черной кофты, и Криленкова увидала, что рука неожиданного пациента от запястья в шрамах, видимо, некогда была изрезана ножом. Будучи врачом, Женщина сразу поняла: этот юноша несколько раз пытался покончить собой. Что-то неприятно заныло в ней. Она постаралась отогнать мысли, уговаривая себя, что выглядит “подкрылыш” Стеши, как любитель какой-то тяжелой, депрессивной музыки… И что это просто странная дань моде, а не серьезное намерение уйти из жизни.

Чарльз Никитич издали смотрел на сына и Криленкову и не понимал, как этой Женщине не противно дотрагиваться до этого мальчишки.

Сам неожиданный “пациент”, не издав ни одного мучительного стона или вздоха (а ведь, наверняка, испытывал боль), опустил глаза, смущенный румянец залил его белокожее лицо. Араик тихо поблагодарил Ларису Степановну за то, что она перевязала ему руку, когда та закончила.

Эвелина подошла к юноше и, внимательно взглянув ему в глаза своими голубыми глазками, погладила его по руке.

- Бедняжка… - сказала она.

Он лишь улыбнулся ей в ответ.

Пока Криленкова, все три Морозовы (и Эвелина тоже) спорили с Зухрой, приехало такси, о чем им сообщила Гульнара.

*

Всю дорогу в такси маленькая девочка гладила Араика по руке, и из глаз малышки катились слезы, словно бы это облили кипятком ее.

Когда они прибыли домой, их там уже ждали Аркадий, Егор, Денис и Рома. Криленков-старший был в курсе, что Морозовы пригласили Араика, и очень волновался перед встречей с ним, ведь, как подозревалось, бывшая невеста Митеньки любит этого юношу. Муж Ларисы Степановны так переживал, что даже, пока та ехала в такси, прислал ей эсэмэс: “Ну, как он тебе?”. Женщина невольно улыбнулась и ответила, что на первый взгляд очень милый юноша, и что, кажется, Эвелинке он очень понравился. “Мда, - прочитав ответ, подумалось мужчине, - два “подкрылыша” сошлись. Сошлись бы теперь и их покровители…”. Когда машина остановилась у дома, и хлопнула дверь, Криленков-старший и Морозов-старший подбежали к окнам: их подъехали или кто-то другой? Их! Аркадий помахал рукой Анжелике, а Лариса Степановна не обратила внимания, о чем-то говоря девочке и юноше. Сердце Егора Петровича вздрогнуло в груди, почему-то ему показалось, что предает своего сына, что вот он сейчас в больнице лежит, а его семья будет веселиться и станет еще общаться с его, так предполагаемым, соперником. Но отогнав неприятные мысли, мужчина пошел к дверям встречать родных и друзей.

Аркадий раздал всем тапочки. Стеша помогла повесить верхнюю одежду. У входа суетились. А Егор Петрович внимательно глядел на Араика. Он произвел впечатление подростка лет четырнадцати-пятнадцати, но далеко не трудного, а застенчивого и…забитого. Мужчине в силу своей учительской профессии довелось общаться с самыми разными детьми из самых разных семей, и он без труда мог отличить ребенка, которого любили родители, а которого - нет. От мыслей его отвлекло приглашение к столу. Дети тут же уселись рядом со Стешиным “подкрылышем”, и видно было, что она сама хотела это сделать, но, заметив, как Рома и Эвелина кинулась к нему, лишь улыбнулась. Так Араик оказался представителем детского коллектива, а ни взрослого.

Всё для Степаниды прошло замечательно: маленькая родственница не стала требовать прощения и подвигов, которыми нужно заслужить ее расположения. Забылись даже обоюдные обидные слова. Словно бы ничего и не было, словно бы ссоры и никогда не происходило. Девочка даже сообщила, что назвала куклу в честь Стеши.

После ужина все переместились кто в кресла, кто на диван. Снова Егор Петрович заметил скрытое, милое соперничество между детьми и Морозовой-младшей за Араика. Мужчина даже невольно улыбнулся.

Пёс Байкал, который понравился Эвелине, лежал под ее ногами, под диваном. Девочка казалась беспечной и веселой. Она почти без умолку лепетала, не стесняясь Стеши, рассказывала ей же о том, как они с папой проводят время. В душе девушки все сжималось от боли, порою ей казалось, что еще чуть-чуть, не выдержит и заплачет. Приемная дочка Димы пока не знала, что скоро ее разлучат с ним. Но, быть может, она обрадуется, что вернется к настоящим родителям, ведь и Эмилия, и директор приюта рассказывали, что они в ней души не чают? Что же, только на это и оставалось надеяться.

Денис и Рома увлеклись тем, что показывали друг другу в телефонах любимые фотки их общего кумира - Евдокии Тюльпановой.

Лариса Степановна решилась спросить у бывшей девушки своего сына, как у нее дела, и та, вежливо улыбнувшись, ответила, что хорошо, и рассказала, как со сторожа ее повысили до гардеробщицы, как подружилась с Гулей, как повысили зарплату, и даже сообщила, что собирается поступать в какой-нибудь техникум. Криленкова такое рвение похвалила, а сама мысленно удивилась, до чего изменилась Стеша! Какая мягкая стала, ласковая даже, с какой нежностью она глядела на ребенка! Неужели Араик на нее так влияет?! Если это так, то он, безусловно, необыкновенный юноша! Егор Петрович думал о том же. Он заметил, как ласково обращаются со своим гостем Морозовы, и как тот оживляется, как в его глазах начинает светиться радость, когда те заговаривают с ним. И малышечке этот парень понравился! Ах, если бы знала она, что Стеша зовет его “местной Эвелиной”! Вот бы девочка удивилась!

Семья Морозовых тоже заметила, как изменилась их маленькая родственница. Она не требовала к себе ежесекундного внимания, не капризничала, как только покажется, что что-то не по ее, не вопила, не кричала. Девочка молчала, когда говорили старшие, спрашивала всех очень вежливо и не обижалась, если разговор шел не о ней. Да, Дима-то ее перевоспитал! Аркадию и Анжелике даже совестно стало, показалось, что они теперь на все готовое пришли.

Эвелина, пока ее приемная бабушка обсуждала со Стешей и ее мамой какие-то колледжи, обратила внимания на локоны Араика. Она легонько коснулась их пальчиками. Ей всегда нравилось играть с волосами папы. И тети Вали. И даже многие улыбались, что, вырастит, станет парикмахером, а приемный дед почему-то вежливо возражал, говоря: “Да, конечно, но, если только дополнительно к какой-то другой профессии”. И вот теперь красивые, крупные кудри нового знакомого привлекли внимания малышки. Она протянула ручку и сняла резинку для волос, и локоны рассыпались по плечам юноши. Только тут он вздрогнул.