— И опять-таки, ты мало что про нас знаешь. Читаешь, наверное, левацкие газеты по утрам, где нас изображают этакими мракобесами.

«Потому что вы мракобесы и есть», подумал я, снова вспомнив про Орена. То, как Лерер разрешил ту ситуацию, до сих пор пугало меня — потому что было в его мотивах что-то от древнего «око за око, зуб за зуб». Как он живёт с этим? Как вообще смог решиться на такое преступление? Я никогда не отважусь спросить его об этом.

К полудню мы уже закончили со всеми планами, и, вернувшись в мою новую квартиру, разгрузили покупки. После жаркого дня и таскания пакетов мы оба взмокли. Лерер пошел в душ, а я, ожидая своей очереди, рассеянно оглядывал свое очередное жилье.

Мда. Чем дальше, тем аскетичнее.

Одна комната, величиной метров в пятнадцать. Кровать, стол, стул, шкаф. И все.

Зато кроме душа была ванна, и относительно целая. Надо бы залить ее хлоркой, прежде чем вообще думать о том, чтобы туда залезть.

Авшалом вышел, вытираясь новым полотенцем. Я смотрел на его голый торс, мокрые волосы, расслабленное после прохладной воды тело, и понимал, что хуже пытки нет, чем видеть того, кого хочешь больше всего на свете, и не можешь даже коснуться.

Он остановился, посмотрел на меня.

— Идёшь в душ?

— Да — я отвернулся. Сколько же можно! Я начинал подозревать, что он меня просто провоцирует.

— Тебе не надо сегодня идти на работу?

— Я написал с утра боссу, что приболел.

— А завтра?

— Завтра придется пойти.

— Рискуешь, Янон.

— Чем? Они хотели выдавить меня из района — у них получилось. Мы сейчас почти на другом конце города. Значит, должны отстать.

— Ты, оказывается, оптимист. Будем надеяться, что так оно и будет.

— Приятно, что ты обо мне волнуешься.

Он надел малый талит прямо на голое тело, сверху накинул рубашку и стал застёгивать пуговицы. А я представлял, как снял бы с него эти тряпки, вдохнул запах чистой кожи, и…

— Янон! — он повысил голос. Кажется, я опять задумался.

— Я слышу тебя. Но мне не кажется, что они что-то предпримут. Как ты уже упоминал, они трусливы. Так что переезда будет вполне достаточно. Да и работаю я далеко от вашего квартала, им там делать нечего.

— Делай как знаешь, только не совершай глупостей. Мне надо скоро идти, увидимся вечером.

— Ты ещё раз сегодня придёшь? — удивился я.

— Ну да, вместе с Эльканой. Он получил какую-то дополнительную информацию о предыдущей записи и хочет с тобой об этом поговорить.

Значит, вечером я не смогу остаться с ним наедине. Впрочем, какая разница? Даже сейчас, когда в квартире было только мы одни, он не менее успешно держал меня на расстоянии вытянутой руки — я не осмелился приблизиться к нему, хотя успел вообразить себе, как сделаю это, раз пять за прошедшие полчаса.

Лерер похлопал по карманам, вытащил пачку сигарет, закурил. Знакомый жест…и как давно я его не видел.

— Ты не бросил?

— С тобой бросишь…- он затянулся, стоя перед распахнутым окном, чтобы не дымить в комнате.

Зажужжал телефон в кармане его пиджака, он посмотрел на экран и нахмурился.

— Да, Хагай. Что?.. — долгая пауза, в течение которой выражение его лица стало из раздражённого откровенно разгневанным.

— Ты спятил?! Научись наконец выбирать правильную сторону, братец. И иди к чёрту…..отъебись, говорю!

Отключил разговор и небрежно кинул аппарат на стол.

Каждый раз меня поражало, как всё-таки не похож он был на обычного доса своими повадками. Интересно, когда это произошло?

Я решился и спросил:

— Твой брат?

— Он требует, чтобы мы сегодня поехали к… одному человеку.

— К Йоэлю, что ли?

— Нет. Это один из тех, кого ты видел с Эльканой в тот день у Нерии.

— Который хотел отжать у вас дом твоего отца?

— Для затворника и изгоя ты неплохо осведомлен о делах моей семьи — хмыкнул он — и да, он самый.

— Зачем ему меня видеть?

— Скорее всего — понять, какое отношение ты имеешь к расколу общины и что с тобой вообще делать — ты ведь по их мнению самозванец, помнишь?

— Или вызвать бригаду из больницы и госпитализировать меня, как психа.

— Одно другого не исключает.

— Я не поеду — сказал я на всякий случай.

— Никто тебя не заставляет. Вечером, как я и сказал, здесь будет Элькана, а в двух местах одновременно ты оказаться не можешь, несмотря на всю свою исключительность.

Он докурил сигарету, раздавил окурок в блюдце на столе.

— Не выходи никуда. Я пошел.

После его ухода я остался наедине со своими мыслями.

Какого черта я все ещё делаю в Иерусалиме? Мне явно дают понять, что я здесь нежеланный гость. Работа, в плане финансов, уже не была мне так важна, как раньше — прожить последние месяцы на небольшие сбережения можно было бы, переехав на периферию. Вряд ли меня будут преследовать, если я окажусь завтра в какой-нибудь Акке.

Но я знал, что не буду этого делать. Зимой, когда я переехал в Эйлат, меня здесь не держал никто — даже с отцом я был в довольно-таки прохладных отношениях.

Сейчас все было по-другому. Был отец с семьёй, новорожденный брат. Был Эран, который за последние месяцы стал мне практически другом.

И был Авшалом.

Сбежать? Не видеть его до самого конца ноября — что по факту значило: не видеть его больше никогда?

Я не сомневался, что он не простит мне побега, и на новую встречу в таком раскладе надеяться не приходилось.

Сейчас, хоть и редко, но я мог с ним встречаться, разговаривать. Касаться. Его вчерашний порыв, прерванный моей нетерпеливостью, ясно дал мне понять, что равнодушием с его стороны и не пахнет.

Нет, я не мог уйти. Облава, раскол, да пусть хоть гражданская война — я останусь здесь.

Кроме того… в моих интересах, чтобы в следующий раз, когда на мне появятся новые надписи, рядом со мной был бы кто-то вроде Нерии. Один я, скорее всего, сгорю заживо. И это последнее соображение перевешивало все остальные сомнения, которые у меня ещё оставались.

До вечера я успел удаленно зайти во внутреннюю систему компании и поработать несколько часов без помех. Здесь было тише, чем на прошлой квартире, и я смог сосредоточиться и выполнить свою дневную норму.

Пару раз звонил Данцигер с вопросами о проектах, в которых я участвовал. Осведомился о моем здоровье, я соврал что-то про больное горло. То-то смеху было бы, если бы он узнал, что за мной охотится группа черно-белых хасидов. А уж если бы услышал причину этой охоты…

Я оторвался от лэптопа в седьмом часу вечера.

Посмотрел в окно и вздохнул — там, за немытым стеклом, шел очередной июльский ливень, которого не должно было быть в принципе.

Наверное, пора привыкать к летним дождям. И готовиться к новым «сюрпризам».

Лерер и Элькана приехали к девяти. Рав занял единственный в комнате стул, а Авшалом, поколебавшись, остался стоять.

Я сел на кровать.

— Как тебе на новом месте? — спросил Леви.

— Нормально — я пожал плечами.

— Не думаю, что тебе грозит реальная опасность, но лучше оставайся здесь. Тем более, ты сам просил найти тебе жилье с ванной.

Наступило неловкое молчание.

— Мне звонил Финкель — наконец сказал Элькана.

— Англичанин?

— Он самый. Он смог расшифровать пару слов.

— Целую пару?

— Начнем с того, что все следует читать задом наперед — продолжал Элькана, словно не услышав моего язвительного тона. Не увидев на моем лице должного восторга, он протянул мне листок бумаги. Я просмотрел его наискосок. Как и следовало ожидать, ничего не понял. Только увидел пару знакомых слов: «мальчик» и «тень», обведенных жёлтым маркером. Остальные были мне знакомы не более, чем та абракадабра, которую я видел парой неделями ранее.

— И что из этого?

— «Мальчик» — это, скорее всего, про тебя — сказал рав, без особой, впрочем, уверенности.