Брррр. А я ещё считал Лерера религиозным фанатиком. Ясно, почему его не было на сегодняшнем сборище.

— Хорошей вам субботы, и спасибо за ужин. Мне не нужны почести, которых я не заслуживаю — потому что я не Царь. И ещё — я не собираюсь «возвращаться», потому что и не уходил: меня вообще никогда не было в пастве.

Йоэль покачал головой, его глаза сощурились.

— Элькана дал нам неопровержимые доказательства конца света, и недвусмысленно указал на тебя, как на Мессию. Я верю, что конец близок, но чем дальше, тем меньше верю, что ты как-то с этим связан. Может, объяснишь, зачем ты объявил себя мессией, если не готов подумать о соблюдении хотя бы базовых заповедей? Если ты не сможешь спасти нас в нужную минуту, если не сможешь исполнить пророчества и возвеличить наш народ, то зачем вообще присвоил себе этот титул?

Я не успел ответить — дверь напротив отворилась, и оттуда выглянул седовласый бородач.

— Йоэль, я понимаю, когда ты устраиваешь кружок любителей эсхатологии у себя дома — твой дом, твое право. Но будь добр, не делай этого на нашей лестничной клетке. У меня тоже есть гости, и не хотелось бы вызывать при них в канун субботы психиатрическую бригаду для соседей.

Гершон открыл было рот, и я понял, что все грозит закончиться эскалацией конфликта до самого плачевного результата.

Толкнул его обратно в квартиру, повернулся к соседу.

— Простите, мы уже закончили.

Бородач не ответил, громко хлопнув дверью.

Сам я обратно к Гершонам не зашёл — коротко кивнул Талии и скатился вниз по ступеням. Йоэль за мной не последовал, и то хлеб.

Чем дольше продолжались подземные толчки, тем пристальнее смотрели на меня в округе.

Потом все закончилось так же резко, как и началось, но внимание окружающих не угасало, хотя я на это надеялся. Йоэль с семьёй жили не особо близко от меня, но мы все равно сталкивались на улице, и его взгляд — пристальный, изучающий — выводил меня из себя и слегка пугал.

Кроме того, когда я говорил Элькане про опасения за свою жизнь, я не преувеличивал: для некоторых из тех, кто поверил, мое существование было прямо связано с наступающим апокалипсисом. Силлогизм был прост, и из посылок «Машиах существует» и «Существование Машиаха = конец света» следовал очень логичный, но для меня нежелательный вывод.

Поэтому я уже начал подумывать, как бы убраться из этого района. Вдобавок, Элькана обещал мне комнату с ванной, что стало с некоторых пор жизненной необходимостью — вряд ли при очередном «приступе» я смогу выдержать дорогу до его дома.

В июле из фирмы внезапно ушла Рая. После смерти мужа она так и не оправилась, и к концу рабочего дня прошлась по кабинетам, прощаясь с коллегами и заодно заглянув и ко мне. Я был растерян, но не мог сказать что не ожидал этого — тяжело работать на месте, которое так мучительно напоминает о близким, но умершем человеке.

— Куда ты теперь? — спросил я, осторожно обнимая ее.

— Уеду из Иерусалима. Посмотрим, на север или в центр. Мне предлагают работу и там и там.

— Удачи, Рая.

— Ох, Янон. Мне не нужна удача — она закусила губу — мне всего лишь нужно, чтобы…неважно.

Так мы и расстались — больше не сказав друг другу ни слова. Я сочувствовал ей — но так и не пожалел о смерти ее мужа. Ни разу.

Уход Раи повлек за собой легко предсказуемые последствия — огромный объем работы, который она незаметно и быстро исполняла, упал на плечи всем остальным, и я был в их числе. Я не хотел вновь становиться трудоголиком — работа просто слизнула бы пять оставшихся месяцев, как ребенок слизывает шоколадный крем с пирожного. Поэтому активно сопротивлялся давлению Эрана, выходил из офиса ровно в пять вечера и серьезно подумывал о том, чтобы вновь перейти на частичную ставку.

Данцигер, в свою очередь, продолжал проводить свою линию, и иногда мне всё-таки приходилось задерживаться допоздна.

Однажды вечером… точнее, ночью (я досидел тогда в офисе почти до одиннадцати) я возвращался домой, осоловевший от усталости. Открыл входную дверь, включил свет…

Мне сразу же стало понятно, что в дом заходили без моего присутствия — все стояло вроде бы так же, как когда я уходил этим утром — да не так. Стул у обеденного стола был задвинут слегка глубже, чем я обычно его задвигал, и майка на нем висела полностью расправленной, тогда как я всегда складывал ее пополам. Квартира в одно мгновение перестала быть безопасной. Мой планшет и лэптоп находились на своих местах — значит, об ограблении речи не было. Скорее всего, здесь проводили обыск.

Я пару секунд напряженно думал. Сгреб в рюкзак оба гаджета, несколько вещей первой необходимости, и быстро вышел из ставшей такой враждебной квартиры.

Сел в машину, задумался.

Опять в Тель Авив?

Нет, не вернусь туда. Моя семья была здесь, и если кому-то потребуется будет меня достать — они начнут с отца.

Я подозревал, что искали — скорее всего, блокнот с записями. До только не знали, что я его так и не получил обратно, и он до сих пор был у Эльканы. Первое время я злился на того, а потом стало наплевать — не так уж и нужны мне были эти записи. Наоборот, лучше было бы, чтобы они так и остались дома у матери. Может, тогда у нас с Авшаломом все было бы совсем по-другому.

При мысли о Лерере я сжал кулаки. Он говорил что-то о почтении и уважении? Пришло время оказать мне все почтение, на какое он был способен — позволив мне хотя бы сегодня переночевать у него.

Я не был уверен, что Авшалом ещё не спит, и написал сообщение, сидя в машине возле его дома.

Он позвонил мне через пару минут.

— Где ты?

— У тебя под домом.

— Поднимайся.

Когда я поднялся, он уже стоял в дверях. Прижал палец к губам, но я и сам понял, что вести себя следовало как можно тише, чтобы не разбудить мальчишек.

Зашёл, осторожно скинул рюкзак прямо возле двери.

Хотел что-то сказать, но он покачал головой. Мы прошли в его спальню, он запер дверь, включил боковой свет и повернулся ко мне.

— У тебя есть две минуты, чтобы объяснить, что такого срочного могло произойти, чтобы ты пришел ночевать сюда. Не сможешь — вали обратно.

— Мою квартиру обыскивали.

— У тебя паранойя.

— Нет, я знаю точно. Наверное, искали блокнот.

— Кто?

— Психов хватает.

— Ну так они нашли его?

— Нет, потому что блокнот не у меня.

— Значит, тебе не о чем беспокоиться. Возвращайся обратно.

— Ты серьезно? А как насчёт твоих слов о помощи дорогому гостю?

— В этой общине есть достаточно человек, которые будут рады тебе помочь — он проявлял явное нетерпение. Понял я, понял. Хочешь, чтобы я свалил.

— И как мне знать, не они ли те самые, которые проводили обыск?

Он посмотрел в мою сторону, отвёл глаза.

— Ты слишком зациклился на этом всем. Мне уже рассказали про твой дебош неделю назад дома у Гершонов.

— Дебош? — у меня глаза на лоб полезли.

— Ты устроил скандал в подъезде, соседи с трудом вас утихомирили.

— Это тебе их сосед рассказал?

— Неважно, кто.

— Мда. У вас, оказывается, клевета тоже в почете.

Авшалом подумал, сел на кровать. Взгляд его немного смягчился. Интересно, что ещё ему наговорили про меня за эти дни?

— И что же там было на самом деле?

— Хозяин дома прямо при мне начал вести линию от меня к самому дому царя Давида. Когда я решил уйти, нагнал меня и мы продолжили разговор, пока соседи на нас не цыкнули. После этого я пошел домой. Никакого дебоша не было.

— И какого черта ты поперся к Гершонам? Ты их хотя бы знал до этого лично?

— Меня пригласила его жена, я не успел отказаться.

— Янон — простонал он — ты не должен был вообще туда идти. Ты хоть знаешь, что для Йоэля Гершона конец света — это уже много лет идея фикс? Он был первым, кто поверил Элькане. А последние несколько дней он только и твердит о том, что ты самозванец, узурпировавший имя мессии, и требует твоего немедленного изгнания из общины и из этого района. И заодно найти истинного Царя.