Лерер тем временем, судя по всему, полностью вернулся к своему образу жизни до встречи со мной — по крайней мере, Нерия, который снабжал меня новостями, видя, в каком вакууме я нахожусь после возвращения в Иерусалим, упомянул вскользь, что Авшалом полностью восстановил и упрочил свое положение в общине, тем самым вновь став для меня столь же недосягаемым, как и несколько месяцев назад.

В начале июня Эден родила мальчика, моего сводного брата. Немного раньше срока, как сообщил мне обеспокоенный отец, но самое главное, что оба были здоровы. Ему весьма предсказуемо дали имя Ноам.

В конце июня, в пятницу, проснувшись затемно, я уже понял, что меня ожидает. Стянул с себя майку и крепко зажал в зубах, чтобы не разбудить соседей на случай, если боль станет невыносимой.

Мне повезло — болевой удар был такой силы, что я потерял сознание в первые же несколько секунд.

Очнувшись, понял, что встать с постели будет задачей неподъемной. Стараясь не обращать внимания на знаки, змеящиеся по моим рукам вниз до самых ладоней, дрожащими пальцами взял со стула телефон и набрал номер Нерии.

Он ответил лишь после третьего моего звонка, голос его был хриплым со сна и очень встревоженным.

— Янон? Что, есть новые надписи?

— Принеси…от боли…

— Я принесу. Ты хочешь, чтобы я пришел прямо сейчас?

— Да…скорее.

Жар не давал мне забыться ещё хоть на несколько минут до его прихода, я не мог даже встать. А самое страшное — в этой квартире не было ванной, только душевая, и охладиться, как в прошлый раз, было невозможно. Поэтому, когда Нерия зашёл, открыв дверь своим ключом, я уже выл в подушку, не сдерживаясь.

— Господи — услышал я его пораженный голос — что это?!

— Мне нужна вода… ванна…- простонал я.

Пару секунд он раздумывал.

— Янон, послушай меня. Сейчас ты две минуты полежишь спокойно и я сделаю несколько снимков, чтобы послать их специалисту. После этого я дам тебе обезболивающее и мы пойдем домой к Элькане — у него есть большая ванна. Если понял, кивни.

Я сжал зубы, отрывисто кивнул.

— Ложись на спину.

Я кое-как лег, комкая в кулаках одеяло и осознавая, что у меня из глаз бесконтрольно текут слезы.

Нерия сделал несколько снимков, после чего несколько минут молча стоял надо мной, что-то делая в телефоне — скорее всего, отправлял сообщение.

Потом я услышал, как он звонит какому-то Финкелю и в чём-то того горячо убеждает.

Интересно, это тот самый, который послал меня к черту в прошлый раз? Запамятовал его имя.

Жжение от ожогов ввело меня в какое-то пограничное состояние — мозг уже не воспринимал такого количества боли, и временами мне казалось, что это не мое тело сгорает заживо прямо на этой постели, а какого-то постороннего бедолаги.

Сквозь туман я чувствовал, как Нерия вкладывает мне в рот несколько таблеток, потом прикосновение чашки к губам — и прохладная вода смывает лекарство в глотку.

— Прекрасно, Янон. Ты хорошо держишься — его голос доносился до меня словно издалека — теперь ты поднимешься и мы пойдем к Элькане.

Поднимусь?! Я не мог даже двинуться, не то, что подняться! Представив себе, как надеваю на себя майку, спускаюсь вниз по лестнице и ещё иду по улице, я застонал.

— Я оберну тебя простыней — смочу ее водой, и тебе станет легче. Давай, парень, возьми себя в руки.

Не буду описывать эти минуты — зачем лишний раз вспоминать, как побывал в аду?

Каким-то образом мы всё-таки оказались перед домом рава. Нерия позвонил в дверной звонок, настойчиво и очень громко. Та открылась через пару минут, на пороге стояла сонная жена Эльканы.

— Мириам, нам нужна ванна с холодной водой.

— Я наполню. Мальчику плохо?

— Да. Я проведу его прямо в ванную, чтобы он не грохнулся в обморок в гостиной.

Десять минут дополнительной прожарки — и вот я наконец оказываюсь в живительно-холодной воде. Боль не уходит совсем, но теперь я хотя бы выхожу из своего мучительного транса и могу поздороваться с хозяйкой дома. Ну и с хозяином — Элькана тоже уже поднялся и теперь стоял поодаль, задумчиво рассматривая мой торс и руки.

— Так было и в прошлый раз? — наконец спросил он.

— Не так сильно. С каждым разом всё хуже — я прочистил горло.

— Понятно — тяжело уронил он.

— Наверное, мне надо искать квартиру с ванной — попытался я пошутить.

— Непременно.

Он помолчал, вздохнул.

— Янон…

— Да?

— Ты говорил мне, что знаки не исчезают, пока их кто-то не прочтет, хотя бы частично.

— Ну…да.

— Если эта клинопись — последняя ступень, нам не о чем беспокоиться. Но если нет, то я хочу, чтобы ты был готов к тому, что в следующий раз, или может немного позже, на тебе проявятся символы, которые не сможет прочесть никто.

Меня пробрала дрожь.

— Будем надеяться, что этого не случится — сказал он, но в его голосе не было уверенности.

— Почему это происходит? Лерер говорил, что это вроде регресса…такое может быть?

— Я не знаю. Я не смею мыслить в подобных понятиях, но это несомненно уход в…в обратную сторону.

— И что дальше?

— Янон, несколько недель назад я попытался публично признать и обьявить твой статус Машиаха. У меня, как видишь, ничего не получилось. Люди пока не готовы к такому.

— Ну и хорошо, что не получилось. Зачем вам вообще было это нужно?

— А тебе самому — не было?

— Если бы я мог пообещать им спасение…хотя бы тому же Авшалому — то может быть, был бы не против. Но что я скажу всем? Что нас всех совсем скоро ждет окончательный пиздец?

— Следи за языком.

— Других слов у меня нет. Слава богу, что вы тогда не предоставили людям неопровержимые доказательства. Даже Лерер бегает от меня, потому что я прямым текстом сказал ему, что надежды на спасение нет. А если об этом узнает вся община? Весь Иерусалим? Да что там — весь мир? Первое, что люди захотят сделать, это проверить, что будет, если от меня избавиться.

Наступило молчание.

— Авшалом все ещё уверен в том, что ты несешь спасение, а не гибель — нарушил тишину Элькана.

— Ну и зря. Наверное, ему следовало бы придти полюбоваться на меня сейчас. Тогда бы он понял…

— Да. Он бы понял — эхом отозвался рав.

— Позовите его.

Он покачал головой.

— Иногда лучше, чтобы остался хоть кто-то, кто будет верить до последнего.

— Он уже не верит мне. Считает, что я бесполезен. Дескать, мог бы, да не хочу.

— Не так.

— Что — не так?

— Он верит, что ты — Машиах, Янон. Наверное, верит в это больше, чем кто-либо другой. Даже больше, чем ты сам.

— И поэтому так тщательно меня избегает?

— Да.

— Хм…

— Ты ожидаешь, что ваши отношения продолжатся на той же дружеском ноте, что и раньше? Быть может, даже за гранью дружбы?

— Да — коротко ответил я. Надоело отрицать очевидное.

— А для него это уже немыслимо. Он тоже прочёл блокнот, который я у тебя одолжил…

— Украли…

-…и теперь готов оказывать тебе уважение, почтение, преклонение — но на дружбу больше не надейся.

— Мне не нужно его преклонение.

Элькана открыл рот, чтобы что-то ответить, но тут зашёл его брат с телефоном в руке.

— Звонил тот англичанин. Сказал, что надпись написана шумерскими символами, но язык ему незнаком.

— Пусть пришлет транскрипцию.

— Уже прислал — он показал Элькане экран, тот какое-то время внимательно читал.

— Ну что? — не выдержал я.

— Ничего. От силы слов двадцать, повторяющихся в произвольной последовательности. Ни одного знакомого корня, но язык немного звучит, как семитский.

— И что это значит?

Я посмотрел на очень мрачные лица братьев Леви.

— Ничего, Янон. Как ты себя чувствуешь? Попробуешь выбраться из воды?

Я приподнялся. Тело болело, но это было послевкусием той, настоящей боли.