— Угу.

— Понимаешь, какая это для них пощёчина?

— Не очень — признался я.

— Ты — полная противоположность того, кого мы ждали. Да ещё и все обещания, которые нам расписывали, оказались…

— Сильно преувеличены?

— Точно. Поэтому они будут держать тебя в тайне так долго, как смогут.

— А я-то надеялся, что они просто не хотят запугать все человечество до усрачки.

— Язык, Янон.

— Угу.

— Скорее всего, и то, и другое. Факт, что они принялись очень серьезно изучать те тексты, что есть у них на руках. То, что ты послал тогда отцу, и два других.

— И при этом я сам не имею ни малейшего представления, что там написано.

— Если я смогу добраться до расшифровки, я расскажу тебе все, что там есть — пообещал он.

— Спасибо и на том.

— Пошли обратно?

— Да.

Я неохотно оторвался от перил мостика. Мне нравилось стоять здесь с ним, пусть даже на расстоянии десятка сантиметров. Все равно — наше уединение было таким редким, особенно теперь, что эти минуты я смаковал, как хорошее вино. Как мало мне, оказывается, надо. Не секс, не даже жаркие поцелуи. Просто стоять с одним-единственным человеком на безлюдном мосту, и смотреть на его лицо, надеясь, что он не понимает, что именно я чувствую в эту минуту.

Я почувствовал, что меня бросает то в жар, то в холод.

Рука Лерера все еще лежала на перилах, и я понимал, что дотронувшись до нее, перечеркну все свои предыдущие обещания и заодно нашу дружбу.

Уставился на эту руку, не в силах отвести глаз.

Что за наваждение?

— Что с тобой? — он, наконец, посмотрел мне в лицо, и было видно, что ему стало не по себе.

— Ничего — с трудом ответил я.

— Ты как в лихорадке.

— Угу.

— Пошли-ка домой.

— Пошли — сказал я, но вместо того, чтобы сдвинуться с места, накрыл его руку своей — и замер, поняв, что наделал.

Он промолчал.

И не отнял руки.

Я тупо смотрел на свою ладонь поверх его, и понимал, что в первый раз за то время, что мы знакомы, дотрагиваюсь его больше, чем случайным прикосновением, и что он не собирается меня отталкивать или обзывать извращенцем.

Тем не менее, я был достаточно разумен, чтобы понять, что на этом я должен остановиться.

Руку я не отнимал, и мы стояли так в полном молчании, пока я не почувствовал, что использовал весь свой лимит наглости и везения на этот вечер.

— Теперь мы можем пойти домой? — спросил он мягко.

— Да.

Наверное, он понял, что я был уже на грани. Иначе вряд ли подобное сошло бы мне с рук.

Добравшись в тот вечер до своей постели, я лежал и вспоминал тепло его ладони, словно был влюбленным первоклассником, а не человеком, который редко спрашивал имя того, с кем проводил случайную ночь.

Так и заснул — с воспоминанием об этом нежданном тепле.

========== Глава 15 ==========

Глава 15

В субботу я опять забрал сестру и поехал с ней в сафари, хоть это и было далековато от Иерусалима — под самым Тель Авивом. Для себя я решил, что постараюсь в последние оставшиеся нам всем месяцы провести как можно больше времени с близкими мне людьми.

По дороге домой Ноа мечтательно сказала:

— Вот бы мама с папой переехали бы сюда!

— Тогда отцу было бы трудно ездить каждый день на работу в Иерусалим.

Она вздохнула.

— Ещё шесть лет, и я смогу переехать и жить здесь сама по себе. И никто уже не заставит меня вернуться в Иерусалим.

Я промолчал, стараясь не портить себе настроение мыслями о несбыточном будущем.

— А где тот дос, с которым ты приходил к нам в тот день? — спросила сестра.

— Дома, наверное. Ему же нельзя ездить по субботам.

— Бедный — пожалела она Лерера.

— Угу.

— А ты не станешь вдруг таким, как он? Отец сказал, что религиозные очень любят промывать мозги нормальным людям.

— Отец много болтает — сердито сказал я — и я не собираюсь становиться таким, как Авшалом. Иначе сидел бы сейчас в какой-нибудь синагоге и тупил в молитвенник, а не ездил с тобой в зоопарк.

— Зоопарк ведь лучше, правда, Янон? — умильным тоном спросила она, и я рассмеялся.

— Конечно, лучше. И как по мне, светский образ жизни в рекламе не нуждается.

Проводив сестру, я вернулся к себе, решив провести оставшееся время одному. Только поздним вечером я осознал, что завтра мне нужно быть в офисе Данцигера, а значит, наверняка столкнусь лицом к лицу с бывшей начальницей. И ее женихом, чтоб его.

На работе меня приветствовали сдержанно-удивленно — почти никто не знал про мой «камбэк».

Эран встретил меня и проводил к столу, за которым я должен был работать раз в неделю из офиса компании. Это не был целый собственный кабинет, как раньше, но тоже вполне себе рабочее место.

— Не обращай на на кого внимания, занимайся делом — напутствовал меня начальник. — Жаль, конечно, что не хочешь вернуться на прошлую должность, ну да ладно. Когда закончишь, проведи гостевой чип у двери и можешь идти.

Он хлопнул меня по плечу и оставил одного. Глядя ему вслед, я вспомнил, как, начиная работать здесь, надеялся что он обратит на меня внимание не только в профессиональном плане.

Когда это прошло? Может, в тот день, когда Орен в постели со мной назвал его имя? Или всё-таки позже, когда в моей жизни прочно поселился Авшалом Лерер?

Работа шла легко, и я уже полностью погрузился в мое занятие, как почувствовал легкий тычок в спину.

Обернулся. Разумеется, это была Рая.

— Привет, заблудшая душа.

— Могу тебя поздравить с наступающей свадьбой? — спросил я. Хотел добавить к голосу ехидства, а получилось просто сухо.

— Ну, поздравь.- она усмехнулась.

— Совет да любовь.

— Ревнуешь?

— Нет. Просто не понимаю, зачем вы оба тянули меня за нос.

— И не только за нос, да?

— Угу. Ну и к чему столько вранья и интриг?

— Такие уж мы люди, Ян. Мы с Ореном оба — игроки. Щекотали нервы друг другу, тебе, Данцигеру. Знаешь, какие сцены ревности Орен мне устраивал после наших с тобой посиделок в кабинете? Или после каждого совместного совещания? — судя по ее улыбке, она вспоминала не только сцены ревности, но и то, что наверняка следовало за ними.

— А ты?

— Я не такая собственница, как он.

— И что, так и будете разводить всех новичков на разврат?

— Ух ты какое слово…громкое. Откуда у тебя вдруг появились такие высокоморальные принципы?

Я осекся. Мда, неужели я набрался от Лерера? Никогда не был ханжой.

— Хочешь сказать, что вы оба вели себя как скромняшки?

— Нет — признала она — но и ты сам не святой. Успел за пару месяцев замутить с нами обоими.

— Потому что мне нравилась ты. А до этого нравился он. Но, в отличие от вас двоих, куколдом я никогда не был.

По ее выражению лица я понял, что попал в точку.

— Иди к черту, Вайцман.

Она резко повернулась и отошла, а я с удивлением понял, что больше не злюсь. Сумев вывести ее из равновесия, я наконец-то успокоился.

Оставшуюся неделю я провел почти так же, как и предыдущую — лавируя между двумя работами, работая то дома, то в офисе. Как и обещал, помогал сыновьям Авшалома с математикой, а он всё-таки умудрился впихнуть мне в руки деньги, когда мы встретились на неделе, хотя я и был против.

Как и всегда, когда жизнь у меня начинала налаживаться, в одно прекрасное раннее утро я проснулся весь исписанный. Повезло, что крепко спал и не почувствовал обычного жжения.

Текст я даже не пытался разобрать, просто снял на телефон и послал снимок Лереру — и лишь потом вспомнил, что сегодня суббота, и он увидит сообщение только вечером. Столько я ждать не мог.

Без звонка идти к нему домой было неудобно, но я запихнул свою щепетильность поглубже. Только бы он ещё не вышел на утреннюю молитву.