Что смутило больше, так это моя реакция на Лерера. Я не понимал причины этого. Быть может, смерть его отца сыграла со мной такую странную шутку?

Если я надеялся, что он не будет звонить мне до тех пор, пока я сам не выйду с ним на связь, то ошибался: через два дня он снова появился на моем пороге, опять-таки поздно вечером, как и в прошлый раз.

— Жена твоя не против? — спросил я, открывая ему дверь.

— Мы в процессе развода — ответил он, осматриваясь по сторонам.

— Правда? — я удивился — не думал, что и у вас разводятся.

— Ты вообще мало что знаешь о нашей общине… Янон. Почему тебя так назвали? Обычно это имя дают мальчикам в религиозных семьях.

— Мать так решила — в своем «синдроме» я решил пока не признаваться. Одно дело — знаки на теле, и совсем другое — объявление своей…хм. избранности.

— Она религиозная?

— Она вообще не еврейка — сказал я и ощетинился. Потому что именно после этих слов отношение религиозных евреев ко мне ощутимо менялось. А тем более, это должно было проявиться сейчас.

Гой со стигматами на протоеврейском, которые каким-то чудом появляются и исчезают когда вздумается. Оксюморон какой-то. Или, попросту, шарлатанство.

— Вот как — он сел, вытащил из кармана пачку сигарет.

— Ты куришь? — кажется, мы только и занимались, что удивляли друг друга.

— Пепельница есть? — он протянул мне пачку. Я взял сигарету, потянулся за зажигалкой и блюдечком для пепла.

— Итак — он щёлкнул зажигалкой и затянулся — тебя зовут Янон Вайцман. Что еще можешь рассказать о себе?

— Я инженер-строитель. Работаю над укреплением зданий от землетрясений.

— Какая ирония — он опять затянулся, и я, как зачарованный, смотрел, как он выпускает струйку дыма из красиво очерченных губ. — Значит, укрепляешь здания, и в то же время утверждаешь, что нас скоро снесет с лица земли к чертовой матери. Скоро начну думать, что это такая рекламная компания от нашего дальновидного государства. А что, все сходится.

Я хотел возразить, что ничего не утверждал, но решил не углубляться в скользкую тему. Только не хватало сразу же превратиться в его глазах в сумасшедшего. Уж лучше быть негодяем, чем психом.

— А где твои родители? — спросил он внезапно.

— Отец здесь, мать в Германии.

— Дай угадать. Отец тоже инженер?

— Да. Откуда ты…

— Я навел о тебе справки. Было нетрудно.

— Тогда зачем вопросы задаешь?

Он задавил окурок.

— Хочу понять, зачем тебе потребовалось сводить моего отца в могилу.

— Теперь ты думаешь, что я это нарочно сделал? — я возмутился.

— Всем было известно, что мой отец — лучший специалист по древнему письму в стране. И что он днюет и ночует на том форуме. В один прекрасный день кто-то публикует идеальную наживку: пророчества о конце света, написанные на его любимом дааце. Да ещё настолько изощрённо мрачные, и так вовремя: как раз в тот период, когда депрессивная стадия сменяла маниакальную. Он просто не смог бы пройти мимо.

— Ну и зачем мне это?

— Вот и я думаю: зачем? Тебя кто-то нанял? У него были недоброжелатели. Характер у отца был несладкий.

— Пару дней назад ты говорил мне, что веришь в то, что узнал — тихо сказал я.

Он вытащил ещё одну сигарету, закурил.

— Я и сейчас верю. Наполовину. Но в то же время… версия, которую я изложил только что — это то, во что поверят следователи и полиция. Никто не поверит в конец света, Янон. Мне достаточно только найти мотив, а тебе верить никто не станет.

— Я не могу приказать надписям появиться — я понял, что почти оправдываюсь — никогда этого не хотел, и не знаю, как и по какому принципу они появляются. Разве что в этот раз это было ожидаемо — как раз за год до…

— Год? Отец написал пять лет — резко прервал меня Лерер.

— Я…я соврал. Не хотел вводить его в ещё большую панику — я осекся, потому что лицо Авшалома посерело.

— Что ещё ты скрываешь, Вайцман? Говори уже всё как есть.

Он верит, подумал я. Не хочет — но верит.

— Это звучит очень безумно… неправдоподобно… — слова выдавливались с трудом — но я…я вроде как мессии…или что-то в этом…

Он поднял на меня взгляд. Усмехнулся. Потом начал смеяться, и из глаз его полились слезы.

Как ожидаемо.

— Я сам уже десять лет считаю себя психом — проговорил я торопливо — и понимаю, что и ты меня…но факт, что надписи видел и ты, и отец. Значит, это не галлюцинации. Это правда.

— А ты не думаешь, что это могли быть просто стигматы на почве психоза? — он уже перестал смеяться, и вытирал слезы. Лицо его было серьезным, он явно жалел о своем срыве.

— Написанные буквами и словами, которых я не знаю?

Он пожал плечами.

— Всякое бывает.

— Тогда зачем тебе ждать следующего раза? Позвони в психбольницу, и все будет кончено.

— Я хочу проверить все сам.

— Ну проверяй.

Мы замолчали, думая каждый о своем. Я опять начал сомневаться в своей вменяемости. А вдруг он прав?

Потом вдруг зевнул. Было поздно, несмотря ни на что, мое тело требовало отдыха. Завтра…нет, уже сегодня, мне предстояло провести десять часов в сложных расчетах и заседаниях

Он поднялся.

— Иди спать. Я домой.

— Тебя ждать еще? — спросил я.

— Как хочешь. — странно. Будто это я настаивал на его компании, а не он приходил без звонка.

Подумал. Сказать, чтобы больше не приходил? Тогда я останусь наедине со своим безумием. Нет, я слишком устал.

— Приходи, но не так поздно.

Он кивнул, спрятал пачку сигарет в карман. Мы изрядно ее ополовинили.

Едва за ним закрылась дверь, я добрел до кровати и упал на нее. Подумал, что следовало бы почистить зубы после сигарет, но не хватило силы воли встать. Так и заснул.

На работе, как ни странно, все было гладко. Ну… относительно. Орен все так же прожигал меня взглядами, когда думал, что я не замечаю. Рая все так же исподволь сводила меня с ума.

К Альперату я охладел окончательно. Мне не нравилось, когда ко мне применяли силу, и того раза в кабинете я не забыл. Пусть он забылся всего лишь на пару секунд — этого хватило, чтобы убить во мне все остаточные чувства к нему.

Зато с Раей…я понял, что рано или поздно сам на нее накинусь, как Орен — на меня, если она не прекратит. Для нее это была игра, и я гадал, сколько таких лузеров обливались потом и желанием до меня в этом кабинете.

Спросил у нее. Она улыбнулась.

— Могу тебя обрадовать. С другими разговор был короткий: не можешь держать хрен в штанах — вали из компании.

— А у меня, значит, дольше всех получается держать хрен в штанах? — это только подтверждало мой статус неудачника и труса.

Она задумчиво покачала носком в туфельке на высоком каблуке.

— Тебе это не мешает работать. Остальным мешало, начинались скандалы и выяснения отношений.

Вот оно как…

Она коснулась своими пальцами моих, и я вздрогнул.

— Ты не выспался? Выглядишь более уставшим, чем обычно.

— Угу…

Я переплел свои пальцы с ее, поглаживал узкую ладонь. Такая мягкая кожа… В голове у меня зашумело, и я сам удивился силе своих эмоций.

— А если опять зайдет Эран? — спросила она, не отнимая руку, но и не отвечая мне.

— Тогда мне опять влетит…- я замолк, когда она шевельнулась, качнувшись ко мне.

Я прикрыл глаза. Ее рука на мне, но прикосновение почти невесомо. Какой изощрённый садизм.

— Открой глаза, а то, если кто-то зайдет, сразу станет понятно, что тут происходит — тихо сказала она.

Я послушался.

Смотрел невидящим взглядом на экран компьютера, пока не почувствовал острое облегчение, от которого потемнело в глазах, и сразу же захотелось сжать ее в объятиях, ответить ей тем же, или ещё лучше — повалить её прямо на стол и…