― Скоро наша семья воссоединится, я так долго ждал этого момента.
― Если конечно, Джослин не прикончит нас раньше, ― я все-таки не смогла удержаться от яда.
― Она просто запуталась, ― качает головой мужчина, ― она все поймет и осознает.
В этот бред поверит только психически больной человек. Валентин ещё полчаса гуляет с нами, рассказывает какие-то моменты из нашего, по его мнению, детства. Он говорит, что мы любили пасту, которую он приготовил нам на наш пятый день рождения. Но я только качаю головой, я терпеть не могу томаты, с детства. Но Джейс вспоминает это, поддерживает разговор. Пока речь не заходит о музыке.
― Ты все ещё играешь на рояле? ― спрашивает Валентин у Джейса.
― Немного, ― кивает Джейс и смотрит на меня, ― ты помнишь?
Он напевает мелодию, ту самую из колыбельной, что пел мальчик из моих воспоминаний. Я понимаю, что это нормально, что он вспомнил ее, но почему я ощущаю то, что не должна? От этой мелодии становится так спокойно и легко, я узнаю ее. Я слышала ее в детстве. Голову пронзает сильная боль, я стараюсь удержаться на ногах. Сильные руки подхватывают меня, не давая упасть.
«Я снова вижу черноволосую девочку, она сидит у ручья, собирая блестящие камушки в руки, и складывает их горкой на траву. Она так сосредоточена на своем занятии, что не замечает, как ней подкрадывается мальчик. Он держит руки за спиной, проказливо улыбаясь.
― Кристина! ― кричит он ей в ухо.
Девочка подпрыгивает на месте, от неожиданности заваливается назад и падает в ручей. Мальчик смеётся, девочка же выбирается на берег, откидывает с лица черные мокрые волосы и осуждающе смотрит на мальчика. И я замираю, не в силах даже вдохнуть, у нее разные глаза. Мои глаза. Синий и черный с вертикальным зрачком.
― Джонатан! ― девочка возмущённо упирает руки в боки, ― ты должен извиниться!
― У меня есть кое-что получше, ― расплывается мальчик в счастливой улыбке и протягивает девочке охапку цветов на длинных голых стеблях, ― это магнолии!
Девочка замирает в восхищении и берет в свои руки цветы. Осторожно касается красивых розовых бутонов, утыкается в них, носиком вдыхая аромат. Она поднимает голову, смотрит на мальчика с теплом и радостью, теперь ее глаза другие, метка мага исчезла. Мальчик искренне радуется, тому, что смог осчастливить девочку. Они снова садятся у ручья, мальчик сооружает из веточек и листьев кораблики и пускает их по течению. Девочка же так и не выпускает из рук цветы.
― Они такие красивые, ― вздыхает она.
―Ты тоже красивая, ― заявляет мальчик, ― даже красивее этих цветов.
― Глупости, ― фыркает девочка и вздыхает.
― Я буду звать тебя Магнолией, ― уверенно заявляет мальчик, ― чтобы ты помнила, что ты не чудовище, как говорит отец! Магнолия…
Девочка смеется, прижимая к груди букет цветов. Мальчик, улыбаясь, садится рядом с ней, обнимает за плечи и утыкаясь носом в волосы малышки».
Я понимаю что плачу, слезы бегут по моему лицу, кто-то нежно стирает их с прохладных щек. Открыв глаза, смотрю на Джейса. Мы сидим на палубе, он мягко улыбается, чуть отстраняясь. Я же не могу отвести взгляда, все ещё не веря, но уже осознавая – все это правда. Парень, сидящий передо мной – мой брат. Я осторожно кладу ладонь ему на шею, упираюсь лбом в его лоб, стараясь справиться с эмоциями.
― Ты дал мне имя Магнолия, ― тихо выдыхаю я, смотря в глаза своего брата, ― это ты его придумал! О, Лилит, как это возможно? Джейс, я не понимаю.
― Все хорошо, ― тихо шепчет Охотник, обнимая меня, ― теперь я рядом, мы вместе.
― Джейс, ты не понимаешь, ― я отстраняюсь, меня начинает трясти, ― он чудовище, он монстр. Он не просто вводил нам кровь демона, он и дальше ставил на мне эксперименты. Он.. он …
― Это было ради твоего блага, ты родилась слабой, уязвимой, я даже не мог нанести тебе руны, чтобы защитить, ― меня пробирает озноб от голоса Валентина, ― Конклав охотился за нами, весь Нижний мир желал мне смерти, я хотел сделать тебя сильной!
Я молчу, прожигая мужчину ненавидящим взглядом, и словно опять оказываюсь в той комнате. Жмусь к стене, задыхаясь от ужаса, ужаса перед ним. Вот он – мой монстр из кошмаров, мой настоящий отец. Чудовище, в котором нет ничего человеческого, каждое его слово это ложь и фальшь. Он никогда не испытывал ко мне ничего кроме презрения и ненависти, сомневаюсь, что сейчас что-то изменилось.
― Джонатан, тебе лучше увести сестру обратно, ― улыбается мужчина, ― ей нужно отдохнуть и прийти в себя.
Джейс помогает мне встать. Я слишком оглушена происходящим, в моей голове никак не может уместиться мысль о том, что это все правда и все мои ведения были моими воспоминаниями. Мой отец Валентин, я согласна хоть на Люцифера, но только не этот монстр. Я специально сосредотачиваюсь на воспоминаниях об отце. Стараюсь вспомнить все самое светлое в своей жизни, что он мне дал.
Джейс усаживает меня на кровать, опускается на корточки, сжимая мои ладони. Он смотрит на меня с отчаянием, страхом, и я словно понимаю его страхи, он боится, что я его оттолкну, возненавижу так же как и Джослин. Я отрицательно мотаю головой, глотая слезы:
― Никогда, слышишь, ― я высвобождаю свои ладони из его пальцев и касаюсь его лица, ― никогда я не отвернусь от тебя. Даже если весь мир будет против тебя, я буду рядом.
Потому что в детстве, именно он был единственным светом в моей жизни. Он заставлял меня смеяться, он учил меня рунам. Пел колыбельные и охранял мой сон, читал мне сказки, когда я лежала там, в подвале, утыканная трубками. Он подарил мне надежду, дав имя Магнолия. Он не дал Валентину превратить меня в чудовище.
― Кристина, ― он прикрывает глаза, нежно трётся о ладони.
― Не зови меня этим ужасным именем, ― шиплю я чуть сжимая щеки парня ладошками, ― Магнолия.
― Лия, ― издевательски выдает парень, широко улыбаясь.
― Тебе можно, ― улыбаюсь я в ответ, ― но только не на людях!
Он кивает, помогает лечь, укрывает одеялом до самого носа и желает приятных снов. Когда он уходит, я снова сажусь на кровати, устраивая подбородок на коленках. Сна ни в одном глазу, в голове столько мыслей, что кажется, она взорвётся от них. Не смотря на весь ужас и страх, в груди зарождается ещё одно чувство, светлое, теплое, до не объяснимого нежное. Любовь к Джейсу, к тому мальчику из моих видений и к этому уже взрослому парню, что так же потерян сейчас.
Я не соврала ни единым словом, говоря с ним, я его не оставлю, не отвернусь. Он моя семья, мне плевать на остальных, Джослин, Клэри. Их не было рядом с нами, когда мы оба нуждались в матери. Я больше не позволю кому-либо навредить ему. Резко встав, со всей силы пнула дверь, радуясь тому, что ботинки оказались крепче, чем кажутся.
― Значит, ты приняла решение? ― Валентин усмехнулся, смотря на меня в упор.
― Снимай с меня эту дрянь, ― я дернула ошейник, ― с ним от меня никакого толка.
― Ты всегда была слишком привязана к Джонатану, ― улыбается отец, касаясь стилом железяки.
Отшвырнув ее от себя, растерла пальцами кожу и вскинула взгляд на мужчину. Он заблуждается на мой счёт, думая, что знает меня, но в одном он прав, я слишком привязана к Джейсу. Размяв шею, протянула руку к мужчине.
― Браслет и клинок.
Он победно улыбается, протягивает мне свое оружие и достает из кармана браслет. Я следую за отцом на палубу, она почти полностью погрузилась во тьму. Ее разгоняли лишь электрические прожекторы, да слабый свет ламп вдоль борта. Валентин разговаривает с кем-то из Охотников, пока я ищу взглядом Джейса.
― Его тут нет, ― Валентин встаёт рядом со мной, ― ушел в рейд с другими Охотниками. Расскажешь, что случилось с Блэквелом?
― Ты плохо воспитал своих псов, ― я стараюсь говорить спокойно, ничем не высказывая своего волнения, ― им стоит держать свое хозяйство в штанах!
Валентин хмурится, по лицу пробегает тень, он отходит от меня, даёт какие-то резкие приказы. Я же изучаю пространство вокруг, теперь, когда магия ко мне вернулась, я могла видеть охранное поле вокруг корабля. И поблагодарила всех богов за то, что мне хватило ума, не пытаться вылезти в окошко. Умирала бы я быстро, но болезненно. Мне навряд ли хватит знаний, чтобы пробить его. Не со всем можно справиться грубой силой.
