«Я слышу шелест ярко-изумрудной листвы высокого дерева за окном, оно растет так близко к дому, что иногда ветки скребут по стеклу. Ещё я слышу тишину, особенную, ту, что бывает только вдали от городов. В комнате где я нахожусь, лишь узкая кровать, застеленная стеганым покрывалом, большое окно из которого виден город.

Дома из золотисто-медового камня, с мелкой красной черепицей. Где-то в центре, город разрезает широкая лента реки, вода сверкает в свете солнца, похожая на живой свет, что тянется вдоль домов. А ещё вдали возвышается самая настоящая стеклянная башня. Она чуть светится синим, острым шпилем стремясь к небу. Солнечные блики играют на ней, рассыпая свет по крышам стоящих рядом домов.

Этот город словно из сказки, наполненный удивительным светом в окружение леса из высоких, темно-зелёных сосен. Он явно сошел со страниц фэнтази-романа. Я не видела там ни широких асфальтированных дорог, снующих туда-сюда машин. Ни одной телевышки или спутниковой тарелки на крыши какого-нибудь дома. Он казался таким удивительным и волшебным.

Первые неумелые аккорды пугающе вспарывают тишину, заставив меня подскочить на месте, и резко развернуться, задевая локтем подоконник, но боли я не ощутила. Данная странность тут же вылетела у меня из головы, потому что в углу что-то зашуршало. Между стеной и кроватью, появилась маленькая черная макушка. Девочка с кряхтением выбралась из щели и крадучись, на цыпочках приблизилась к двери. Она дернула дверь, но та не открылась.

Малышка вздохнула, посмотрела на ладони покрытые красными продолговатыми полосами и синяками и сунула указательный пальчик себе в рот. Короткая мелодия снова повторилась, такие знакомые аккорды, я была уверена, что раньше слышала эту мелодию. В это время девочка, что-то начертила над замком, он тихо щёлкнул, и она радостно распахнула дверь, выскакивая в коридор.

Меня потянуло за девочкой, и я не решительно вышла следом. Ребенок же пробежал по широкому светлому коридору, кончиками пальцев касаясь стен. Шероховатые, обшитые темно-ореховым деревом, в сочетание с изумрудной ковровой дорожкой, смотрелось очень даже не плохо. Спустившись по широкой массивной лестнице, у ее подножья я увидела мальчика.

Золотистые светлые волосы чуть вились на кончиках, обрамляли светлое по-детскому пухленькое личико. Яркие-голубые глаза, обрамлённые золотом ресниц. Он был похож на ангела, именно так их рисуют примитивные. Девочка сбежала по лестнице и, запнувшись на последней ступени, рухнула под ноги мальчика.

― Дуреха, ― сказал мальчик с улыбкой, но как-то по-доброму, в его речи ни чувствовалось ни злобы, ни надменности.

Девочка тут же выпрямилась, болезненно потирая коленки. Я не могла видеть ее лица, но видела, с каким тепло на нее смотрит мальчик, что был выше нее почти на пол головы. Он потрепал девочку по волосам и взял за руку, увлекая за собой в одну из боковых дверей. Оказавшись внутри, едва удержала восхищённый вздох. Я всегда была неравнодушна к библиотекам, но эта оказалась просто потрясающей. Стеллажи тянулись на два этажа вверх; из темного дерева с витиеватой резьбой. В центре стоял рояль, ближе к окну несколько столов, небольшой диван и кресла. Дети взяли какую-то книгу с полки, и сели на пол около стеллажа.

Она была большой, явно тяжелой, отчего мальчик опустил ее на пол. Зеленый переплет, без каких-либо названий и символов. Девочка села напротив мальчика, поджав под себя ноги, смиренно положив маленькие ладошки себе на колени. Он же зашелестел страницами, с важным видом поглядывая на девочку из-под ресниц.

― Это руна «Никс», ― заговорил мальчик, поворачивая книгу к девочке, ― она дарует ночное зрение.

― «Никс», ― повторяет девочка, склоняясь к книге и обводя указательным пальцами чернильно-черный контур символа чем-то похожего на глаз, ― «Никс».

Мальчик терпеливо ждёт, пока девочка раз за разом обводит контур символа, уже закрыв глаза. Девочка снова убирает руки на коленки, но открывать глаза почему-то не спешит. Она делает глубокий вдох и начинает кашлять, резко сгибаясь пополам, упираясь лбом в открытую книгу. Мальчик напугано бросается к девочке, она же вздрагивает.

― Он пришел! ― тихо шепчет девочка и, хватаясь за плечи брата, поднимается на ноги, ― Он пришел!

Ее голос дрожит от страха, мальчик кивает и помогает девочке подняться по лестнице. Она же вжимает голову в плечи, сутулится, мнет пальчиками черную юбочку. Он доводит ее до двери, коротко целует в макушку и, развернувшись на пятках, убегает. Девочка же заходит в комнату, закрывает дверь, поспешно рисует какой-то символ над замком и он снова щелкает, в этот раз, запирая дверь.

Ребенок несколько секунд смотрит на дверь, словно чего-то ожидая и вздрагивает всем свои маленьким телом, когда в коридоре раздаются тяжелые, медленные шаги. Она пятится от двери, закрывая ладонями лицо. Страх словно передается и мне, он волной поднимается в груди; сжимает ледяной лапой сердце, паучьими лапами расползается под кожей. Это даже не страх — это ужас, глубокий, жуткий, животный, от которого хочется выть и скулить.

Девочка, трясясь всем своим худеньким тельцем, заползает под кровать. Закрывает ладонями уши, с силой зажмуривается, что-то тихо шепчет. Я же, не в силах пошевелиться, жмусь к стене, не способная бороться с этим иррациональным чувством. Ужас обволакивает меня, подобно густой смоле, он перекрывает дыхание, заставляет сердце биться с такой силой, что кажется, оно вот-вот разорвется на мелкие клочки.

Щелчок замка сливается с криком».

Я резко вскакиваю на кровати, тяжело дыша, холодный пот катится по спине. Я все ещё там, в той комнате. Игнорируя мелкую дрожь, я подняла ладони к лицу и ущипнула себя за щеку. Боль тут же отрезвила, и я с облегчением рухнула обратно на подушку, раскинув руки. Но липкий, мерзкий страх ещё был во мне, холодом расползаясь по телу, заставляя вздрагивать и с силой сжимать пальцами простыню.

― Это просто глупый сон, ― прошептала я в воздух, стараясь справиться с собой, ― просто кошмар.

Мне никогда не снились сны или кошмары. Я никогда не боялась чудовищ под кроватью или в шкафу. Я не боялась темноты или засыпать одной в комнате. Впервые я ощущала нечто подобное и лучше бы я и дальше никогда не видела снов. Перевернувшись на живот, уткнулась лицом в подушку. Страх горьким комом стоял в горле.

― Доброе утро, цветочек, ― в комнату впорхнул отец, размахивая половником, в забавном цветастом фартуке одетом лишь поверх пижамных штанов, ― вставай!

И я улыбнулась, ощущая, как страх отступает, исчезает, утаскивая за собой и остатки кошмарного сна. Я дома, все хорошо, а тот странный сон лишь работа моего мозга, который просто старался избавиться от напряжения последних дней. Потянувшись на кровати, села, с улыбкой наблюдая за отцом. Он же распахнул шторы, впуская яркий солнечный свет в мою комнату. Протанцевал до кровати и, наклонившись ко мне, поцеловал в макушку.

― Умываться и завтракать! ― он сверкнул желтыми глазами и что-то напевая, направился к двери.

Зевая и потягиваясь, я вошла в кухню, взглянув на настенные часы с удивлением, приподняла бровь. Утром и не пахло, время было к вечеру. Отец, оценив мою гримасу, усмехнулся и поставил тарелку с блинчиками передо мной. Он сел напротив, с любопытством разглядывая меня.

― И чем вы вчера значились с Рафаэлем, раз ты до вечера проспала?

― Папа! — я закашляла, давясь завтраком. ― Что за вопросы?

― Знаешь, ― отец тяжело вздохнул, неожиданно взглянув серьезным взглядом на меня, ― только сейчас я осознал, что мой цветочек вырос, тебе уже девятнадцать лет …

― Почти, ― автоматически поправила я его, болтая вилкой в пальцах и с интересом разглядывая отца, я, кажется, начала понимать к чему приведет этот разговор.

― Не перебивай старших, ― шикнул на меня отец и продолжил, ― я понимаю, что ты все ещё ребенок, но тебе важно узнать некоторые особенности взаимоотношений между мужчиной и женщиной.

― Пап, ― я стараюсь удержать на лице маску спокойствия, но смех вот-вот грозит вырваться из груди, ― я знаю, что детей приносят ни аисты и даже не Санта Клаус, они появляются из оплодотворённой сперматозоидом женской яйцеклетки.