Я клянусь не изменять себе и своим целям и обещаю делать только то, что хочу, – сказал он и с распростертыми объятьями пригласил всех желающих примкнуть к своему движению.

С того самого момента он не выходил из ее головы. Слова Ланесса преследовали ее повсюду как чума и проникали вглубь ее сознания, будто сам разум говорил ей, что так и должно быть.

Хорошо обдумав свое решение, Лена достала телефон, написала сообщение и нажала «отправить»…

На другом конце города, в бункере СБНБ, Агент С20 взглянул на экран мобильного устройства и улыбнулся.

Шеф, – обратился он к Т1, поправив очки – Агент Л213 только что сообщил о своей готовности…

– На самом деле самосохранение – всего лишь инстинкт, а инстинкты ослепляют, – сказал как-то Ланесс Анару. – Стоит его притупить, как человек прозревает и начинает понимать свои истинные желания. Правда в том, что все жаждут смерти. А теперь представь, что будет, если убедить каждого, что смерть его лучший друг, и от нее не нужно убегать.

Стоит отметить, что вопрос о том, может ли человек решать, жить ему или умереть, волновал человечество с момента его возникновения. Еще в древней Греции заключенным предоставлялось право добровольно совершить суицид, и даже существовало понятие государственного яда: это был яд цикуты. В то же время акт самоубийства, совершенный без одобрения властей, наказывался посмертным позором, и исполнителю отсекали конечности.

В средневековье же, с расцветом христианства, отношение к суициду изменилось. Самоубийц считали последователями дьявола, за что их изгоняли из церкви, не допуская к христианскому погребению. Кроме того, тело самоубийцы подвешивалось за ноги, а в сердце забивали осиновый кол, после чего труп выставляли на площадях для всеобщего обозрения.

А начиная с девятнадцатого века суицид расценивается не как церковных грех, а как проявление психической болезни человека. По прогнозу всемирной организации здравоохранения, к две тысячи двадцатому году ежегодно будут кончать жизнь самоубийством полтора миллиона человек.

Убить человека…

Даже в самых сокровенных фантазиях Анар не мог представить себя убийцей. Героем, само собой, – очень часто, но никогда злодеем. Преследуя жертву сзади, Анар пытался оставаться незамеченным и сжимал в кармане нож, который он украл уходя из пивной.

Я должен сохранять спокойствие.

Сильный ветер неприветливо трепал его черные волосы, на пустынной улице было очень темно. Анар выглядел напуганным, но несмотря на это, все равно упрямо шел вперед.

Трое опьяневших русских распевали «Катюшу» и громко смеялись, еле удерживая равновесие. Они спускались вниз по улице в сторону набережной. Яркое оранжевое небо отражалось в лужах, вечер был удивительно тихим. Единственным источником шума была пьяная копания.

Вдруг раздался телефонный звонок.

– Итак, мой друг, ты уже у цели, – Анар узнал голос Ланесса. – Дождись, когда друзья покинут его и сделай задуманное.

Услышавшие звонок телефона русские обернулись. Кто здесь?! – крикнул один из них в пустоту.

Анар молниеносно прыгнул за припаркованную рядом «Хонду» и быстро, в полусидячей позе, спрятался за ней. Капли пота выступили на его напряженном лбу, нож был крепко сжат в твердом кулаке. Но пьяницы, немного постояв на месте, продолжили свой путь.

– Черт возьми, я не могу! Он не заслуживает смерти из-за одного долбаного поступка. Это неправильно, – прошептал в трубку Анар.

– Ланессиды олицетворяют месть, а не подставляют после удара другую щеку! Долой их фальшивые понятия правильности. Мы должны сами вершить правосудие. Своими руками! Мы подвергнем испытанию законы людей! – один его голос заставлял Анара чувствовать дискомфорт, будто с ним действительно говорил сам Бог.

– Но я и так избил этого жирдяя!

– Этого мало! Открой глаза! Сколько невинных мигрантов пострадали из-за него? Ты действительно веришь, что ты первый, на кого он нарвался? Останови его!

– Я не могу!

– Что ты больше всего хочешь в этой жизни?! Если бы у тебя было одно желание, что бы ты выбрал?

– Справедливость.

– Правильно! Я тоже этого хочу. У нас с тобой общий враг, и мы должны бороться с ним плечом к плечу. Но как мы это сделаем, если ты ведешь себя, как трус?

Анар промолчал.

– Решай, друг мой, либо ты убьешь его, либо я. Но если все же мне придется это сделать, ты никогда не вступишь в секту.

– Где вы находитесь? – Анар больше не говорил Ланессу «ты», дистанция между ними была слишком велика.

– Это неважно. Тебе поскорее нужно принять решение. Он умрет так или иначе, почему бы не извлечь из этого выгоду?

Анар мысленно ругнулся и постарался взять себя в руки.

– Ладно… – вполголоса ответил он. Дальше послышались гудки.

Анар неуверенно начал приближаться к толстяку. Опьяненный русский с трудом стоял на ногах и не слышал шаги. Анар посмотрел назад, а затем по сторонам: никого нет. Он осторожно ускорился, теперь их разделяли какие-нибудь пятнадцать метров. Анару казалось, что он замечал абсолютно все – шорох листьев на деревьях, взмахи крыльев ночных птиц движения машин на параллельной улице – словно в нем проснулся инстинкт охотника…

Оставалось пять шагов до жертвы, когда пьяница внезапно остановился. Анар тоже застыл на месте. Толстяк медленно повернулся и вызывающе посмотрел на Анара.

– Ты! – враждебно протянул он, выплюнув немного слюны. – Какого черта ты за мной… – хотел было он сказать, но вдруг заметил лезвие острого ножа в руках преследователя и замолчал. Не делай этого! – крикнул толстяк и в испуге отскочил на пару шагов назад. Анар тут же рванулся к нему и, схватив толстяка за плечо, потянул к себе.

Лицо русского не имело никакого выражения, точно бы из него выкачали все эмоции. Жертва уже выбросила белый флаг и приняла свой трагический финал.

Не имея права на ошибку, Анар быстрым, но неуверенным движением вонзил кухонный нож в горло толстяка. Русский негромко застонал и немного пошатнулся. Не медля ни секунды, Анар ударил ножом еще два раза. Задыхаясь и истекая кровью, толстяк сполз на колени, ухватившись за куртку Анара. Русский попытался закричать, но голосовые связки были перерезаны, он захлебывался в крови. Анар воткнул нож еще глубже, дойдя до середины шеи, и посмотрел толстяку прямо в глаза. Зрачки русского были настолько вытаращены, что казалось, вот-вот выскочат, – он был уже мертв.

Несколько минут Анар неподвижно смотрел на тело жертвы. Потом, словно внезапно осознав все произошедшее, он принялся бежать изо всех сил по направлению к набережной. Не успев пробежать и полусотни метров, убийца ударился о капот автомобиля и упал на асфальт. Затонированное стекло опустилось.

– Садись в машину, – приказал ему Ланесс.

Т1 всю ночь просидел за своим столом, куря сигарету за сигаретой и смотря в одну точку на пустой серой стене. Утром, когда Агент Д8 приехала в офис, она обнаружила его заснувшим прямо в кресле. Увидев это, она тут же отправилась за завтраком, и когда Т1 проснулся, перед ним уже стояли мясные сэндвичи и кофе. Агент Д8 никогда не видела шефа таким подавленных и догадывалась о причинах. Агент Л213 не выходил на связь с тех пор, как приступил к заданию, и шеф подозревал, что Ланесс переманил его на свою сторону. Гипноз – искусство, которым лидер секты владел в совершенстве, и только психологически сильные шпионы могли противостоять этому давлению. За долгую историю существования СБНБ было всего несколько случаев, когда агенты тайно переходили на другую сторону и превращались во вражеских лазутчиков. Именно поэтому и был установлен принцип, по которому каждый агент знал лишь небольшую часть общего плана действий. Этот принцип надежно оберегал бюро от предателей, сводя значимость их перехода во вражеский стан к нулю. Тем не менее малейшей ошибки достаточно было для провала всей операции.