— Что, мать твою, с тобой не так, а? Ты совсем рехнулся? Что я говорил? Я говорил держаться от нее подальше! — кричит он на меня.

Гриндер и Таз упорно борются с Дозером, совместными усилиями им удается оттащить его на несколько футов дальше по коридору, а затем затолкать его в комнату и закрыть за ним дверь.

Опираясь на стену, я поднимаюсь на ноги.

Гриз выходит из комнаты Дозера. В его глазах пылает ярость.

Я видел эту сторону Гриза всего два раза за те десять лет, которые его знаю: один раз, когда Кэпа подстрелили, а второй, когда какой-то козел чуть не убил нас троих, когда, не глядя, перестраивался на другую полосу движения. В данный момент он хочет меня убить. И если я хочу остаться в живых, мне нужно убираться к чертовой матери с его пути. Но я не уверен, что хочу жить. Я не уверен, что заслуживаю это. В аду приготовлено специальное место для уродов, которые нападают на женщин. И часть меня хочет, чтобы Гриз отправил меня туда.

Удар не заставляет себя долго ждать, его кулак врезается в мою правую челюсть. Мое лицо опаляет огнем.

— Бл*, — шиплю я, когда перед глазами начинают плясать черные точки.

— Кровь за кровь. Она истекает кровью — ты истекаешь кровью. Возможно, чем больше ударов обрушится на твою непробиваемую гребаную башку, тем четче ты начнешь видеть окружающую тебя действительность, — он потирает костяшки пальцев. — Мне насрать, что сказала Лита… это была не она.

— Знаю, — говорю я, затем сплевываю и тыльной стороной руки вытираю кровь с моих губ.

— Давно пора открыть глаза и перестать видеть только то, что ты хочешь видеть. Дана была пиявкой. Увядшей черной розой. Пытающейся сдержать жнеца. Тыковка — чертовски милая девушка, которая дает больше, чем берет. Она просто ищет место, где сможет осесть и где никто не будет вытирать об нее ноги. Она борется за выживание. Дай ей шанс, черт возьми.

Потом он уходит.

ЭМБЕР

Я сижу на краю кровати, используя простынь Дозера, чтобы остановить кровь, пока Гриз не вернется с аптечкой. Меня до сих пор трясет. Мое сердце вот-вот выскочит из груди, как рой стрекоз, пытающихся вырваться на свободу.

Что я до сих пор тут делаю? Я рискую своей жизнью, играю в игру, которую мне не выиграть. Пора собирать вещи и сваливать отсюда.

Я стону и закрываю глаза. Это не твой таинственный сад. Это — тупик.

Я думала, что Уорнер убьет меня. Вот почему я с таким отчаянным упорством старалась избавиться от наручников, которыми он удерживал меня, когда уходил из дома. Его садистские наклонности становились все изощрённей, и я понимала, что если не сбегу, он отнимет единственную вещь, которая у меня осталась. Мою жизнь.

Мав в пьяном угаре почти закончил работу за него. Потому что все, что он видит, — это свое собственное прошлое. Свою собственную боль. Свои собственные страдания. Из двух личностей, которые ведут войну внутри него, прежний Мав явно проигрывает. А человек, которого создала Дана, когда ушла, побеждает.

Я через силу поднимаюсь и иду к гардеробу, на ходу отбрасывая простынь. Я нахожу спортивную сумку. Запихиваю в нее всю одежду, которую украла и купила для меня Лили. Я беру наличные деньги, которые заработала и наклоняюсь, чтобы засунуть их в свой носок, прежде чем надену свои теннисные туфли. Все это время я мысленно планирую свой побег.

Я слышу, как распахивается дверь, и мое сердце застревает в горле. Через несколько секунд в дверях гардеробной появляется Гриз. Его взгляд падает на сумку в моих руках.

— Куда ты собралась, дорогая?

— Далеко.

Он осторожно приближается ко мне.

Я вздрагиваю и пячусь назад.

— Тише… Я не собираюсь причинять тебе боль, — говорит он умиротворяющим тоном. Он поднимает руки вверх и постепенно подходит ближе. — Просто дай мне тебя подлатать. Я должен кое-что тебе сказать. Выслушай меня, прежде чем соберешься сделать то, что, как я понимаю, ты задумала, — он тянется вперед и забирает сумку у меня из рук. — Если захочешь уйти, после того как я скажу свое веское слово, то пойдешь туда, куда собралась. Ты имеешь на это полное право.

Он возвращается обратно в комнату.

Я не знаю, сколько времени проходит, но по ощущениям минут десять, прежде чем я осторожно выхожу из гардероба. Гриз сидит на краю кровати с моей сумкой, лежащей у его ноги на полу. Он хлопает по месту рядом с собой.

— Иди сюда, дай мне осмотреть рану на твоей шее.

Я сажусь и говорю:

— Это ничего не изменит.

Он поворачивается ко мне, открывает аптечку, роется в ней, вытаскивает необходимые предметы и размещает их на кровати.

— Что ты имеешь в виду?

— Что бы вы не сказали, это ничего не изменит.

— Может, и не изменит. Но у этого старика имеются кое-какие словесные навыки. К тому же, тебе в любом случае нужно наложить повязку на шею. Итак, что ты скажешь, если вместо того, чтобы пялиться на эту кислую физиономию, пока я тебя латаю, я буду говорить, а ты будешь слушать мой сексуальный голос.

На коже вокруг его глаз проступают морщинки.

Против воли, я чувствую легкий толчок в глубине души.

Его движения медленные и осторожные. Прежде, чем коснуться меня, он пару секунд держит передо мной ткань, смоченную лекарством, чтобы мне были понятны его дальнейшие действия. Затем зажимает пальцами мой подбородок, бережно поднимает его вверх и поворачивает мою голову в сторону.

— Ублюдок еще раз распробует мой кулак на вкус, — бормочет он себе под нос. — Рана не глубокая, но мог остаться шрам.

Я шиплю, поскольку рана горит огнем, когда он ее обрабатывает. Гриз ворчит, рассыпаясь в угрозах, и более внимательно обследует порез. Затем он снова чем-то смазывает рану, что вызывает невыносимое жжение.

Я хватаю ртом воздух.

— Я думала, ты собирался отвлечь меня своим сексуальным голосом?

Он усмехается.

— Я знаю, о чем ты думаешь, конфетка. Ты думаешь, что здесь ты подвергаешься опасности, потому что считаешь, что он снова придет за тобой. Уверяю тебя, что этого не произойдет. Даю тебе слово, и я его не нарушу. Мав изменит свое мнение по отношению к тебе, даже если мне придется изменить его за него.

Он обмазывает рану какой-то жидкостью с помощью ватной палочки.

— В мгновение ока ты привязалась к здешним людям, а они к тебе. Я никогда, черт побери, не видел, чтобы нечто подобное случалось так быстро. Ты подходишь этому месту, малышка. Многие люди в клубе хотят видеть тебя здесь, нравится это Маву или нет. Проклятье, ты же так выдрессировала кобелей, что они заводят будильники на каждое утро, лишь бы не пропустить приготовленный тобой завтрак и увидеть твою симпатичную мордашку. Каждый из них выбьет все дерьмо из Рикки Боя, если ты исчезнешь. Ты подпишешь ему смертный приговор.

Он ведь не серьезно, правда? Мою грудь сдавливает от волнения, пока его слова проходят сквозь меня.

— Вы пытаетесь убедить меня остаться?

Он указывает на себя.

— Я? — уголок его рта кривится в усмешке. — Солнышко, я буду использовать все, что имеется в моем арсенале, чтобы заставить тебя остаться. Мою угрюмую физиономию, мой сексуальный голос. Ну, может, за исключением этого обалденного тела, — он смеется в полную силу. — Но главное, что ты уловила суть.

Он прикладывает бинт к ране и начинает перевязывать им мою шею.

— Плюс ко всему, такой крошке, как ты, не безопасно на улице. Не безопасно одной. Здесь у тебя есть шанс. Хороший шанс. У тебя есть несколько друзей. Лили. И у тебя есть несколько офигенных беспокоящихся о тебе жеребцов. Я. Дозер. А, может, и куда больше. Но ты уходишь и никогда не узнаешь точное их количество.

— Мав ненавидит меня, Гриз. Он ищет любой повод, чтобы обвинить меня. Он следит за каждым моим шагом. Он переворачивает все так, что каждое мое действие кажется ему чем-то ужасным. А я ведь ни черта плохого ему не сделала. Я знаю, что похожа на его суку бывшую, но разве он не может увидеть своими собственными глазами, что мы совершенно разные?