– Планов, – с отвращением повторил он и подошел к креслу, быстро избавившись от прежнего выражения лица, сменив то на флегматично-скучающее, – присаживайся.
– Но…
– Садись, – в голосе появились нотки раздражения.
Джиллиан пришлось подчиниться. Она послушно села и вопросительно посмотрела мужчине в глаза. Лицо ее выражало состояние крайнего недоумения. Потрошитель положил руку на спинку кресла и навис над девушкой. Он правда старался быть терпеливым.
– Какова цель наших действий?
– Уничтожить криптидов, – без запинки ответила она, словно учила эту фразу в течение последних нескольких лет.
– А кто такой БэйГао? Вернее, что он такое?
– Видимо, ты хочешь услышать от меня, что он – криптид. Но следуя этой логике, я тоже подлежу немедленному уничтожению.
– Не немедленному. И в данном случае, ты явно полезнее его. Его не пошлешь следить за остальными, потому что среди них он – белая ворона. Его не пошлешь убивать, потому что его – представителя и прямого потомка сильного и древнего божественного рода – с легкостью победила ты, даже не используя то, что я дал тебе. Но убить его ты не смогла. Я разочарован.
Потрошитель наклонился к лицу девушки, проводя пальцами по ее щеке и подбородку, еле-еле соприкасаясь своими губами с ее. Она закрыла глаза и подалась вперед, желая ощутить его поцелуй вновь.
– В следующий раз убей его, – сказал он и вновь выпрямился, убрав кисть от лица «паучихи».
Однако девушка поймала его за руку и притянула ее к своим губам, вдыхая его запах, чувствуя губами его кожу. Ей хотелось посмотреть ему в лицо, но была вероятность, что ему это не понравится, и тогда он точно уйдет. Поэтому ей приходилось опускать глаза, демонстрируя свое полное подчинение. Это заставило мужчину остановиться и повременить со своим уходом. Большим пальцем он провел по ее губам, наблюдая, как их кожа разравнивается. Затем его пальцы оказались у нее во рту, где она вырисовывала по ним невероятные узоры своим языком, пока Потрошитель не опомнился и не вытащил их оттуда. Теперь ему самому не хотелось уходить, и от этой мысли он устало вздохнул, словно другого выхода, кроме как следовать задуманному сюжету, у него не было. Проблема заключалась в том, что ничьей власти над собой он не признавал, а потому всегда принимал решения сам, тщательно обдумывая каждое.
– Чего ты хочешь? – спросил он.
– Тебя, – выдохнула она.
Ответ, по мнению Потрошителя, оказался неправильным. Это стало причиной тому, что он без предупреждения схватил девушку за плечо и вжал в спинку кресла, смотря прямо в глаза. Погодя несколько секунд мужчина ослабил хватку.
– Я знаю, слышишь? Знаю, что ты используешь мои физические желания в своих целях. И я прошу тебя… Прекрати. Мне нужно знать, чего ты хочешь.
Взгляд девушки упал на его плечи, вырисовывая взятый из памяти силуэт с идеально прямой осанкой. Ей нравилось думать о том, каким он мог быть в постели. В основном потому, что он ей нравился. Чертовски нравился, и даже больше – она его действительно хотела. Это было правдой и, возможно, именно поэтому не пришлось по вкусу Потрошителю. Ей нравилось представлять его еще и по той причине, что вряд ли кому-то это вообще пришло бы в голову. Потрошитель явно был не из тех, к кому можно было питать симпатию или запросто подойти и обнять, а о большем не могло идти и речи. И поэтому она представляла. Представляла, как упирается своей коленкой в кожаную обивку дивана, на котором сейчас сидела сама, прямо между ног мужчины. Как целует его, нарочито нежно, аккуратно скользя языком, а он отвечает ей, но уже более властно, легонько проводя рукой ей по шее. Но само это движение рукой призвано было напомнить Джилл, кто здесь хозяин, и что рука его может быть куда жестче, схватив и сдавив девушке горло, отрезав ей путь к кислороду, как уже делала это миллион раз, но в этот, возможно, навсегда. И чтобы этого не произошло (или не произошло повторно, если все же произошло), ей приходится плавно опуститься на пол, лаская и целуя его шею, встать пред ним на колени, опустившись еще ниже, переходя на грудь, а затем и живот. Наконец она расстегивает молнию его брюк и…
Она вновь подняла взгляд к глазам цвета металла, вырываясь из потока непристойных мыслей.
– Знаний.
– Хочешь знаний, – почему-то, именно этот ответ его устроил. – А я хочу твою душу.
– А руку и сердце тебе не предложить? – вырвалось у девушки.
– Рука относится к строго материальной форме, к телу. Да и сердце, как бы его ни романтизировали певцы и поэты, остается лишь органом, гоняющим по телу кровь. Телу свойственны искушения, тело жаждет удовольствий, от него не дождешься верности. То, что я прошу, – много интимнее всех частей тела, что ты можешь мне предложить. Я прошу твою душу. Мне нужна преданность.
Джиллиан напряженно сглотнула слюну, и Потрошитель отпустил ее, встав напротив и вновь убрав руки за спину, точно так же, как когда она только поднялась сюда. Было в этой его позе нечто формальное, холодное, что было призвано оттолкнуть, но так притягивало девушку. Он продолжал смотреть ей в глаза, и Джилл делала то же по отношению к нему. Неожиданно для самой себя она поднялась и обняла его, уткнувшись носом аккурат ему в грудину. Мужчина сам такого жеста не ожидал, но обнял в ответ.
– Моя душа с самого начала была твоей.
– Тогда иди и убей его.
*Дочь британского энтомолога доктора Томаса Маффета (1553-1604), изучавшего пауков и жившего в XVI веке. Маленькая мисс Маффет страдала арахнофобией, так как ее отец, доктор Маффет ставил на ней различные опыты. Он экспериментировал, собирая различных пауков, которые водятся в Англии, и наблюдал, есть ли у нее какая-нибудь реакция на их укусы. Он использовал свою дочь, так как считал, что она не представляет никакой ценности. Сыновья являлись продолжателями династии, а дочери нет, и поэтому она была подходящим объектом для его опасных экспериментов.
========== Глава 9 ==========
Холодное утро подкралось так же незаметно, как и само осознание того, что Джереми сильно замерз. Он проснулся от дрожи, чему не очень-то и удивился, учитывая, что все уцелевшие окна квартиры «пауков» были распахнуты настежь, чтобы можно было с легкостью выйти на улицу. Дверей они не любили, это парнишка уже успел выяснить.
Юный Оукинз поднялся, попытался растереть руки и плечи, закутался в одеяло и подошел к окну, выглядывая на улицу. От земли его отделяла еще дюжина этажей, а там, внизу, ходили люди. Нет, не люди, думал Джереми, а те, кто с гордостью называли себя монстрами. Последние из них. Парень глянул на диван, где все еще спал Джим. Он был с головой укрыт теплым пледом из овечьей шерсти, и складывалось впечатление, что парень боялся дневного света. Наконец он зашевелился, словно гигантская гусеница, и стрельнул одним глазом на стоящего у окна.
– Что, за нами головорезы пришли?.. Другой причины, почему ты вскочил в восемь утра, я не вижу.
«Паук» перевернулся на спину и все-таки продрал глаза, недовольно щурясь и смотря в потолок.
– Это от холода.
– Ты ночевал у Анабель, и все было нормально, а потом ты пришел сюда, и говоришь, что здесь холодно? Боги мои членистоногие, да здесь, по сравнению с их общиной, Мальдивы!
Джереми издал короткий смешок. Только теперь он вспомнил, что вчера попал под дождь, и поэтому его одежда сушится, перекинутая через дверь. Парень подошел к своим вещам и проверил, высохли ли они. Они не были мокрыми, но были холодными, заставляя тело думать, что они немного влажные. Не скидывая с плеч одеяла, парнишка натянул джинсы, а следом и толстовку, стоя босиком посередине комнаты и оглядывая оную, как мог оглядывать король свои земли.
– С чего начнем?
– И откуда же у него столько мотивации? – «паук» закатил глаза и нехотя поднялся, потягиваясь поочередно всеми конечностями.
Носителю эцэллона он представлялся настоящим пауком. Быстрым и проворным, но при этом немного ленивым. И сейчас этот паук потягивался всеми восемью лапками, разминая их в местах стыков сегментов. После короткого зевка «паук» предложил позавтракать.
