– Мне немного стыдно это признавать, но я слышала часть вашего с носителем разговора. Знаю, это совсем не мое дело, но я хочу знать, что происходит.

– Я тоже хочу это знать, – Джим сполз по стене на пол. – Очень хочу.

– Вчера ночью она спасла «сову», за которой гнался Потрошитель. И это на нее не похоже. Я не понимаю ее целей, это нечто совсем другое. Это не похоже на восстановление Библиотеки Древних. Это вообще черт знает что.

– Да. Я тоже так думаю. Но, знаешь, чем бы это ни было, она будто одержима этим… Она не слушает меня, не хочет слышать то, что я говорю, хоть я и пытаюсь помочь. Я просто… теряю связь.

Анабель опустилась на одно колено и положила руку на плечо «паука» в попытке утешить его.

– Джим, если что-то случится, я и мои люди здесь. Поверь, мы сделаем все, что сможем.

Но «паук» не посмотрел на нее. Конечно, он и без этих слов знал, что Анабель не откажет в помощи, если случится что-то действительно страшное, но он не знал, чем тут можно было помочь. Впервые в жизни он оказался в тупике и не знал, где находится выход.

Теперь Джереми было намного легче дышать. Весь груз вины скатился с его плеч, будто камни со скалы в пучину морских вод, навсегда потерявшись где-то под толщей воды. Пьяный Билл был куда сговорчивее трезвого, а потому сразу же простил парнишку, да еще и немало своих извинений накинул сверху, облегчив ситуацию для них обоих. Правда, потом Оукинзу пришлось тащить на себе безвольное тело своего друга до комнаты, которую им выделили. Благо делал он это не один, помочь ему вызвалась девушка с забинтованной талией. Джереми сначала возражал, она же девушка, да еще и, судя по всему, ранена, но потом просто сдался. Больше они, правда, никого не нашли, а потому решили, что справятся и так.

Повалив бормочущего во сне Билла на кровать, они сами чуть не попадали. Джереми оперся на стену, а девушка попыталась удержать равновесие, но все же плюхнулась на попу там, где ранее на полу сидел «паук».

– Спасибо, – отдышавшись, сказал Джереми.

– Всегда пожалуйста, – выдохнула она. – Ты тоже здесь недавно? – парень кивнул. – Тебя как зовут-то?

– Джереми. Джереми Оукинз. Не знаю, важно ли это, но у меня есть вот эта штука, – он указал на лежащую на его кровати зеленую камеру.

– Приятно познакомиться, Джереми. Виера. Виера Уинг. И не знаю, важно ли это, но у меня есть вот эта штука, – она потянула за цепочку на шее, и из-под кофты высунулся серебряный медальон с изображением глаз, открытого и закрытого.

– Красивый, – без тени лести сказал Джереми. – Его подарил дорогой тебе человек?

– Не человек. Не знаю. Может, нет.

– Ты не знаешь, дорог он тебе или нет?

Самого парня это не удивило, он сам мало что понимал в своих отношениях с другими людьми и существами, а спросил вообще только из любопытства. Амулет выглядел древним и совсем не подходил девушке, которая, напротив, казалась ему более современной, чем сам Джереми. У людей всякое бывает с отношениями, но такие дорогие подарки просто так не делают.

– Нет. Я просто его не знаю, – девушка убрала медальон обратно. – Но он очень помог мне. И дал это. Не знаю, может мне придется вернуть его потом. Я уже ничего не знаю и не понимаю…

– Я никогда ничего не знал и не понимал. А тут на днях узнал о вашем существовании. Представляешь, какое потрясение? Всю жизнь жить и не знать, что вы – это вы. А это… – он показал пальцем на бинты.

– Потрошитель. Честно говоря, я думала, это конец… Это должен был быть конец. Но меня спасли. Так что, думаю, теперь мне просто придется жить, – она слегка улыбнулась и развела руками, мол, ну что тут можно поделать.

– Спас тот, кто дал тебе ту вещь?

– Нет, девушка. Примерно твоего возраста… А может и нет… Я плохо определяю возраст. Не удивлюсь, если это окажется просто очень активная бабуля-паучиха. Да, думаю она была паучихой… Наверное. Теперь я начинаю в этом сомневаться…

Джереми усмехнулся.

– Во-от. Потом я встретила волчицу, она представилась Норой. И отвела меня к другому волку. Вот он-то и отдал мне медальон.

– Странно это все, Виера.

– И не говори. Что собираешься делать?

– С чем? – не понял Оукинз.

– С другом твоим. Он до утра-то доживет?

– Доживет… И самое важное, у него никогда не бывает похмелья.

– Везе-ет.

Они умолкли. Виера думала о том, что вряд ли теперь вернется на свою работу, о чем немного сожалела, а Джереми думал о Билле. Что если он заберет назад свои извинения, когда проснется, или вовсе не вспомнит о них и уйдет?

– Да не-е… Бред какой-то, – промямлил сквозь сон «буйвол».

– Надеюсь, ты прав, Билл.

Виера улыбнулась, а после вздрогнула от резкого шума в коридоре. Шум добрался до двери в комнату, и та распахнулась.

– Джереми. Думаю, тебе полезно прогуляться со мной, – молвила Анабель, после чего взгляд ее перепрыгнул на девушку. – Виера, почему ты не в палатах лазарета?

– Я хотела помочь…

Женщина посмотрела на «сову» с такой укоризной, что девушка в момент сделалась виноватым ребенком, которого отчитывают. Она поднялась с пола и молча вышла из комнаты под надзирающим взглядом Анабель и высунувшегося из-за нее Чеда. Женщина снова перевела взгляд на парнишку.

– Так вот, думаю тебе полезно пройтись, а не сидеть здесь словно в тюремной камере, как считаешь?

Джереми с тревогой глянул на Билла, который вряд ли смог бы сейчас подняться с кровати. «Барс» проследила за его взглядом.

– Не стоит волноваться, ты под надежной защитой. К тому же, сейчас день, а мы идем к людям. Там нет Потрошителя.

– Я не боюсь Потрошителя, я боюсь за Билла. Когда он проснется, меня не будет рядом, и черт знает, что взбредет ему в голову.

– А пацанчик-то прав, – подал голос Чед, до сих пор маскировавшийся под ветошь у него за спиной. – У быка этого вспышки ярости бывают. Того и гляди, весь этаж в наше отсутствие разнесет.

Анабель нахмурилась, сделала челюстью непонятное движение, словно укусила себя за внутреннюю сторону щеки.

– Чед, – наконец сказала она, – неси настойку.

Мужчина бесшумно удалился.

– Что за настойка? – настороженно поинтересовался Джереми. Еще не хватало отравить его друга.

– У нас она носит название волчья настойка. Из-за происхождения, а не потому, что ее из волчьих ягод делают. Служит в качестве отрезвляющего коктейля. Видишь ли, Чед – моя правая рука не первый месяц. Он очень способный и надежный, хоть с его алкоголизмом я уже и намучалась. Пришлось искать свой способ с этим бороться. Взять на этот пост нового человека означает заново обучать его всему.

– И нет гарантий, что новая правая рука не сопьется, – понимающе заметил Джереми. – Знаете, Анабель, честно говоря, я рад Вас повстречать. Ведь Вы первая, кто отзывается о себе и других как о людях. Я имею в виду, все, кого я встречал в последнее время, называют себя чудовищами… И… Ну…

– Я понимаю, – избавила она Джереми от необходимости продолжать разъяснять дальше. – Я и правда думаю, что все мы – люди. Вне зависимости от того, что показывает эцэллон. Мы не должны искать оправдания своим ужасным поступкам, совершенным вчера, мы должны вкладывать свои усилия в завтра. За этим мы здесь.

Джереми улыбнулся. Точка зрения Анабель казалась ему правильной. Эти создания с головами животных принесли за последнюю неделю ему больше добра, чем обычные люди за всю его жизнь. «Хотя, – подумал Джереми, – я не могу с точностью сказать, что они были людьми».

Вернулся Чед, и Джереми еле-еле растолкал Билла, всучил сонному другу бутылочку, которую он в одно мгновение осушил и снова повалился на кровать, но уснуть уже не смог.

– Какое сегодня число? – поинтересовался «буйвол» севшим голосом. Джереми понял, что понятия не имеет какое.

– Ты проспал не больше двух часов, бычара. Подъем.

Билл застонал и опустил ноги с кровати, приняв сидячее положение. Он потер виски, сильно зажмурился.

– Так, – сказал он. – Зачем меня разбудили?