– Немного. Живёт в Камчатской. Пенсионер. Имеет «Жигули», а одна его знакомая при мне назвала его товарищем полковником. Судя по взглядам, которые она на него бросала, по женской части он малый не промах.

Затем Вера Максимовна пересказала Даше беседу с Родионом Алексеевичем и его рассказ о Матрасе. Слушая его даже в сокращённом варианте, Даша хохотала:

– Мама, это же сюжет фильма. Овцы-людоеды и помидоры-убийцы отдыхают. «Матрас разбушевался», нет, лучше «Матрас-терминатор». Угореть. Фантазия у мужика работает.

– Похоже, что он говорил правду.

– Тогда ещё круче. Так и вижу титры – фильм снят на основе реальных событий! Надо будет рассказать Лизе и ребятам.

Вере Максимовне, однако, было не очень весело. Она, скорее, испытывала сочувствие к Родиону Алексеевичу. Всё хорошо в меру. Бедные страдают от недоедания, богатые от пресыщения. Приключения разнообразят жизнь, но постоянные приключения могут изрядно поднадоесть. Даша заметила её настроение и умерила веселье. Вера Максимовна сказала:

– Родион Алексеевич просил помочь ему, а не смеяться над ним. Человек он, конечно, оригинальный, но и на записного враля не похож, да и на артиста тоже, хотя… Это, наверное, от манеры разговора.

Вера Максимовна давно знала, что большинство людей говорит на нескольких вариантах родного языка – на работе на одном, дома на другом, в гостях на третьем и так далее. У Родиона Алексеевича это происходит более выраженно, как-то механически, будто переключаются программы. Когда он говорит на общие темы, то шпарит без запинки, как по книге, словно лекцию читает. Скорее всего, у него высшее образование, но даже если это самообразование, то такого уровня, что он заткнёт за пояс многих обладателей дипломов. Когда он рассказывает о других, речь его становится более живой. А когда начинает говорить о себе, то, как и всякий обычный человек, начинает мямлить, мычать и употреблять слова-паразиты. Возможно, в запасе у него есть и другие диалекты. Вот это переключение и создаёт впечатление артистизма. Но это, наверное, только впечатление. Артисты ведь тоже переключаются, но делают это сознательно, намеренно, а для Родиона Алексеевича, похоже, это как дышать, естественный процесс. В этом месте Вера Максимовна подумала вслух:

– И у него выразительное лицо, а вот с чувством юмора, того…

Даша удивилась:

– Неужели отсутствует?

– Этого нельзя утверждать, ирония в его рассказах присутствует, то есть чувство юмора имеется, но какое-то своеобразное, нестандартное.

На что Даша резонно заметила:

– Вот это как раз понятно. Для мужа, возвращающегося из командировки, анекдоты про него не кажутся смешными.

– Возможно, так, а возможно, дело не в этом.

– Мама, не надо углубляться. Бог послал тебе твою противоположность, человека, с которым постоянно что-то происходит и случается, и как писатель используй это. Вдруг, и правда, ещё встретитесь, так на всякий случай носи диктофон. Хочется услышать живой голос этого чуда природы, а то ведь можно заподозрить, что всё это выдумки.

Сумасшествие, наверное, действительно заразно. Несмотря на полную нелепость, Вера Максимовна начала таскать с собой диктофон, и, как оказалось, не зря.

Начальника Веры Максимовны в глаза и за глаза подчинённые называли боссом. Он был руководителем ещё с советских времён, но догматиком управления не являлся. Именно поэтому Вера Максимовна, подменяя заболевших и отпускников, время от времени ездила в командировки, которые не имели прямого отношения к её служебным обязанностям, Отправляя её в такую командировку, босс употреблял странное выражение: «продуть ноздри». Его выбор диктовался серьёзным отношением Веры Максимовны к делу и не в последнюю очередь её семейным положением. Впрочем, особых трудностей не было. Вопросы с партнёрами решались рутинные, а география поездок не была обширной. Хватало одного рабочего дня, реже двух.

В этот день, несмотря на пятницу, Веру Максимовну с утра отправили в станицу Ленинградскую Краснодарского края оформить некоторые документы с поставщиками. Дело привычное, и к обеду она управилась. Быстрота объяснялась желанием их конторы подчистить дела к выходным. Просили остаться пообедать, но она торопилась, так как ждала приезда Даши.

В хорошем настроении Вера Максимовна уселась в казённую «Волгу» рядом с водителем Мишей, и они двинулись по широкой улице в сторону трассы на Ростов. Миша человек молодой, но серьёзный, возможно оттого, что, несмотря на юность, уже женат и имеет ребёнка.

До автострады оставалось совсем немного, когда под ногами раздался какой-то негромкий скрежет. Миша занервничал, свернул на обочину и, заглушив мотор, обречённо сказал: – Приехали. Кажись, коробка навернулась.

В технике Вера Максимовна разбиралась слабо, но, глядя на расстроенное лицо парня, догадалась, что поломка нешуточная:

– И что теперь делать?

– Да придётся вам на автобусе добираться, а я уж тут буду помощи ждать.

Осенняя погода вдруг стала казаться неприветливой, и захотелось есть. Она сказала:

– Ладно. Схожу в тот магазинчик, куплю что-нибудь съедобное, перекусим, а затем позвоню начальнику, и пусть решает, что нам делать дальше.

Они стояли за поворотом направо перед маленьким продуктовым магазином, куда Вера Максимовна и направилась. В дверях она столкнулась с выходящим мужчиной, в котором сразу опознала Родиона Алексеевича. Всё-таки к чертовщине трудно привыкнуть, и она растерялась. Он поздоровался первым и удивлённо спросил, какими судьбами её сюда занесло. Тут Вера Максимовна заметила его машину, стоявшую через дорогу. Разговаривать в дверях было неудобно. Они отошли в сторонку, и Вера Максимовна кратко поведала о командировке и о поломке «Волги». Родион Алексеевич проникся и сказал, что по мере возможности готов помочь. Тут подошёл Миша, отозвал её и спросил:

– Вера Максимовна, вы, что, знакомого встретили?

– Да.

– А не мог бы ваш знакомый нас выручить?

– Как?

– Да тут неподалёку, километров двенадцать, есть станица Атаманская, а там живёт мой двоюродный брат, который занимается автосервисом. Вот если бы попасть туда, то уже сегодня я бы дома был на исправной машине. Попросите своего знакомого буксирнуть нас туда. Недалеко ведь.

Она изложила всё это Родиону Алексеевичу и попросила о помощи. Он подумал и сказал:

– Я еду от дочки. По большому счёту время у меня есть, и если утрясти финансовую сторону, то войду в положение. Вы ведь здесь, как я понял, по казённой надобности, то есть на работе, и получаете за это зарплату. А мне придётся делать изрядный крюк, и с какой стати я буду катать вас на своём бензине?

Вера Максимовна сказала, что деньги на бензин есть, и тут же позвонила начальнику, которому объяснила ситуацию и план действий. Он дал добро и похвалил её за предприимчивость. Эта похвала значительно повышала шансы на следующую командировку. Всё уладилось.

Хозяйственный Миша достал буксирный канат из багажника, Родион Алексеевич подъехал, закрепил канат, а затем сказал Мише, что дороги он знает и поедет к Атаманской наименее загруженным маршрутом. Миша в свою очередь объяснил ему расположение мастерской. Вера Максимовна села в машину Родиона Алексеевича, и кавалькада двинулась в путь. Они действительно поехали каким-то объездным путём, но дорога была хорошей и довольно пустынной. Родион Алексеевич вёл машину аккуратно и без напряжения, что свидетельствовало о немалом водительском опыте.

До Атаманской и в самом деле оказалось недалеко. Доехали туда в молчании и без приключений. Оставив Мишу с «Волгой» в мастерской, Родион Алексеевич вырулил на дорогу в направлении станицы Павловской. Остановившись на обочине, он достал карту дорог и протянул её Вере Максимовне со словами:

– Я и так расстояния знаю, а это вам, чтобы убедились в том, что должны мне двадцать пять литров бензина. Заправляться будем в Кущёвке, там бензин хороший.