Я наконец-то осталась одна со своими мыслями и со своей курицей. Боже, что бы было, если бы не появилась Карина и я договорила то, что так рвалось из моих уст? Чему быть, того не миновать… значит, так должно быть… Ладно… пора готовить ужин.

2006 год, лето

В родительском доме было все также светло и уютно. Каждый раз переступая порог этого дома, ко мне возвращалось чувство защищенности и покоя. Энергетика мамы, пропитанная в каждом уголке, тут же вселялась в меня, и я, расслабленно погружаясь в нее, охотно принимая всю ее доброту и ласку, первые часы пребывания в доме не спеша наслаждалась наступающей благодатью.

– Как дела? Как работа? – мама тихо подсела на краешек дивана, на котором я умиротворенно разлеглась.

– Все нормально, мамочка. Алина с Кариной уехали отдыхать за границу. Она предложила поехать с ними, но я отказалась. Для меня это место лучше всякого курорта. Так что целых две недели я буду рядом с вами, – я взяла мамину мягкую, теплую руку и прижала к своей щеке. – Как у вас дела? Айгерка куда ушла?

– Она ушла с подружками в парк. Там какая-то ярмарка по рукоделию. Собрала все свои поделки и пошла продавать, – в голосе мамы явно прослушивались нотки гордости.

– Деловая… – проговорила я все, что смогло прийти в голову.

Мама посмотрела на меня укоризненно, встала и позвала меня на кухню помочь с приготовлениями праздничного ужина в честь моего приезда. Я состряпала кислую мину, от которой она вздохнула и молча ушла. Когда-то я была совсем не против ее молчания, ее выразительные взгляды всегда говорили сами за себя, но это время прошло, много воды утекло с тех времен. Кухня в доме была маминой территорией, и я знала, что стоит мне только туда вступить, как меня уже будет ждать какой-нибудь откровенный разговор. Будучи уверенной в этом на тысячу процентов, я все же пошла навстречу неминуемому и, конечно, была права.

– Динара, кызым, ребенку нужна мать. Пойми, как бы сильно я не старалась, что бы я не делала для нее, она все время думает и спрашивает о тебе. Более того, что бы она не делала, все связано с тобой. Даже сегодняшний поход на ярмарку имеет к тебе прямое отношение. Ребенок хочет накопить денег, чтобы переехать к тебе, и чтобы ты при этом не испытывала никаких неудобств. Конечно я хочу, чтобы она была со мной, но моя любовь к ней не может заменить материнскую. Ты же видишь, она – настоящее чудо! Но я не могу видеть, как она страдает. Ей так тебя не хватает… Вспомни себя в ее возрасте… у тебя и мама, и папа были. Может быть мы были не совсем такими, какими ты нас хотела видеть, но мы у тебя были… – мама продолжала еще что-то говорить, а я смотрела на эту женщину, бывшую когда-то очень красивой, и погружалась в свои воспоминания…

***

1987 год, весна

Мама действительно в молодости была очень красивой женщиной. Представляю каким успехом она пользовалась среди мужчин. Наряду с красотой моя мама была еще большим романтиком. Она видела добро и красоту во всем. И как самый наивный безнадежный романтик считала, что весь мир полон только добра, улыбок, в общем всего позитивного, что только может породить человеческое воображение. И людей вокруг себя она считала такими же романтиками и душевными. Видимо в силу своей широкой души она так и не смогла стать по-настоящему счастливой женщиной. Место в ее душе было абсолютно для всех, но не для нее самой. Хоть и окруженная большим вниманием мужчин, она верила в настоящую любовь… ее и ждала…, и она пришла.

Мой отец был также большим романтиком и умел быть настоящим джентльменом, чем естественно и покорил маму.

Это была красивая, неземная любовь. Она должна была вылиться в большую добрую семью, полную уважения, нежности и счастья. Но увы… Ложкой дегтя в этой медовой истории послужила смена режимов нашего государства. Свое детство я еще помню счастливым и безоблачным. Тогда дела у отца шли более-менее хорошо.

Дела… это громко сказано. Была самая обычная работа с самой обычной зарплатой на самой обычной должности инженера. Но нам с мамой этого хватало, и мы не жаловались. Глядя на неугасаемые трепетные чувства родителей друг к другу, и, хотя наша семья должна была расти чуть ли не до вселенских масштабов, я была первым ребенком в семье… и единственным. После моего рождения маме удалили матку, и она была не способна больше рожать. Наверное, им было очень тяжело в тот момент, но они смогли пережить это вместе. И вся их нерастраченная любовь разлилась на меня одну.

Вот так мы и жили… пока однажды папа не пришел домой в невменяемом состоянии. Вернее, его привели домой его же коллеги по работе. Они и сами были не в лучшем виде, поэтому мама толком и не разобрала… то ли они отмечали чей-то день рождения, то ли грядущие изменения на работе, то ли просто решили расслабиться. Но в любом случае это было для нас неожиданно. Потому что папа до этого дня никогда не позволял себе доходить до такого состояния.

Спустя много лет, анализируя наши прошлые семейные отношения, я поняла, что его тоже распирало чувство вины. Глубокое, с каждым днем нарастающее в огромный ком в груди, чувство, которое со временем его же целиком и поглотило. Выходит, что у нас это на генетическом уровне заложенное состояние души, от которого нигде не спрячешься, и которое неминуемо тебя застигнет и будет преследовать до конца твоих дней. Но осознание этого открытия не делало мое состояние уравновешенным и не оправдывало мои поступки.

Так вот. Тот самый день стал переломным в нашей маленькой счастливой семье. Счастье стало понемногу исчезать в небытие, в точности как ускользает песок между пальцами рук. Как выяснилось, мой отец не обладал той степенью везучести и шустрости, с которой другие люди вокруг добивались тех или иных успехов, и мы без остановки, порой даже с увеличенной скоростью, катились вниз по социальной лестнице уже демократического общества. В итоге, в рамках инстинкта само выживания нам пришлось продать квартиру и переехать из большого города в городок, расположенный от него в нескольких десятках километрах. Родителям на тот момент это решение казалось самым верным и правильным. В этом маленьком городке, естественно, отцу работы не нашлось, да и попыток ее найти он особо не предпринимал.

Безысходность и появление неожиданных совсем не благоприятных обстоятельств делает некоторых людей только сильнее, находчивее, укрепляет их дух, внутренний стержень. Мой отец к таким людям, к сожалению, не относился… наоборот, все, что с ним в тот период жизни происходило, он считал каким-то роковым стечением обстоятельств, чуть ли не карой небесной, и предпочитал наблюдать со стороны, как его же жизнь легко катится под откос. И понеслась его душа в рай… и рай он увидел на дне стакана…

К другому моему великому сожалению, и моя мать также не принадлежала к тем людям, со стержнем внутри. Но она, по крайней мере, не искала утешения в бутылке, а просто тихо работала учителем математики в местной школе. Прожить достойно на заработную плату учителя математики, единственный в то время источник дохода, было просто невозможно. Нам еще повезло, что семья наша состояла всего лишь из трех человек. Наверное, здесь уместно было бы применить пословицу по отношению к маминой бесплодности: «Все, что не делается, все к лучшему». Да уж… черный юмор… Вот так и наступили времена, когда нам приходилось попросту выживать. Если были дни, когда мы помимо хлеба и вермишели могли позволить себе сливочное масло и молоко, то это были особенные дни. В моем детском наивном сознании я считала их настоящими праздниками.

Но жить впроголодь – это было еще полбеды. Видите ли, у меня, как и у любого другого ребенка была одна склонность, которая практически постоянно «так не вовремя» давала о себе знать. Мое тело росло. А значит некогда пригодные вещи и обувь с пометкой «вполне приличненько, можно еще походить», как бы мама (папе к тому времени уже было абсолютно наплевать) не старалась дотянуть до последнего, все же ей приходилось мириться с реальностью и признавать, что пора где-то доставать замену.