Были чувства. Хотел я того или нет. Ну, невозможно искренне «отыграть» огонь в глазах. Никогда не поверю, что он притворялся всё это время. Может быть и так, что в процессе достижения какой-то цели он просчитался и влюбился. Возможно. Но это меня сдерживало. Не давало возможности всё кинуть. Хотя было сложно подавить эти порывы. Для себя я решил, что должен хотя бы убедиться. Понять, то, что я чувствую.

Весь день я просидел в каком-то ресторане. Уехал в час, как раз под закрытие. Поехал не в отель, а к себе домой и прикупил по дороге пельмени. Есть что-то в пельменях родное и домашнее. В квартире всё было так же, как и в тот день, когда я уходил. Вещи, которые не стал собирать, так и лежали разбросанными повсюду. А на кухне подпортились грязные тарелки. Нехуево подпортились и подпортили воздух вокруг. Где-то часа два я наводил порядок и проклинал себя за оставленный бардак. Если бы нормально собрался, такого бы срача не было. Когда в квартире наконец-то воцарился порядок, я завалился спать.

Весь следующий день пролежал перед телевизором. Было даже жаль, что столько времени убил зря, даже книгу не открывал. Всё равно не смог бы сконцентрироваться. Одни и те же вопросы ходили по кругу, бесконечному пути, замирая на «остановках». И на таких остановках приходилось подолгу зависать. Весь день я боролся с желанием позвонить своему другу, с которым не общался год, который был у меня ещё в «той» жизни. Другом он был, конечно, с натяжкой. Так, собутыльник. Интересно, что он подумал, когда я внезапно свалил? Но в итоге позвонил совсем не ему.

— Привет. — голос как обычно тихий и пришибленный.

— Как дела?

— …

— Что молчишь?

— Я просто не знаю, что сказать, вот и всё. Вчера ты не хотел разговаривать и уехал из отеля, не оставив сообщения, а сегодня звонишь узнать — как дела.

— Что ты опять как сучка обиженная?

— При чём тут сучка? Мы так-то переживали! А если бы тебя пристрелили где-нибудь в подворотне?!

— Ладно, если хочешь, приезжай ко мне. Я дома.

— Сейчас?

— Почему нет?

— Полдвенадцатого. — констатировал он. — И мне завтра на работу.

— Эх, ну ладно. Тогда в другой раз.

Скупо распрощались, не пожелав друг другу «сладких снов». Нахуй? Во мне зажили два Славы. Один из них всё ещё ненавидит всё «голубое» и понимает патовость ситуации, а другой на полную катушку вовлечен в процесс. Интересно же, что будет дальше. С девочками ведь всё понятно. Живешь, развлекаешься, даже не задумываешься о том, что будет в будущем, это и так очевидно. Свадьба, дети, внуки. А может быть, свадьба, развод, дети и уже потом внуки. А что с мужиком? Какие варианты? Какие перспективы? Постоянная гонка, кто кого «перегонит»? Какие отношения вообще у таких пар? Даже мысли о том, что мы с ним пара, вызывали отторжение, но с другой стороны, возбуждали интерес. А если учесть неразбериху со всеми «случайностями» и его «искренностью», то всё ещё больше запутывалось.

И пока я боролся со своими неопределенными желаниями и структурировал события в голове, в дверь постучали. А стучал в мою дверь только один человек.

— Привет. — Саша стоял в дверях и усиленно изображал невозмутимость.

— Приехал?!

— Приехал.

— Ну, заходи. — я подумал, как же здорово, что я прибрался.

Он неуверенно зашел в коридор. Готов поспорить на что угодно — вспоминал все те разы, когда он был здесь: как я его избил, наш секс, наши пьянки.

— Почему решил домой приехать? — я заметил, что когда я за ним наблюдаю, ему становится не по себе, и он решается сказать что-то, чтобы украсить неловкую паузу и отвлечь меня.

— Устал от номера. Как будто полгода в больнице лежал, только лечили хуй пойми от чего.

Вместе мы прошли на кухню. Он сел на свое привычное место за столом, с краю у прохода. Осматривался. Я тоже невольно начал вспоминать наши встречи на этой кухне.

— Чай?

— Да, спасибо. Ничего необычного не было? Я имею ввиду звонки, может, следователь приходил?

— Нет, всё нормально. Давай сегодня вообще про это не будем говорить, ок? Иначе у меня скоро геморрой вылезет от всего этого дерьма.

— Как скажешь. А у меня сегодня на работе был полный треш. Авария случилась в цеху — два человека в больнице. — Саша облокотился о стенку и запрокинул голову.

— Папаша твой тебя прямо там вздернул? — усмехнулся я, заваривая чай со сливой. Чай со сливой — это вкусно.

— Почти, орал весь вечер.

— На, выпей чаю, он классный, даже не выветрился, хотя сколько уже стоит тут.

С грустными и усталыми глазами он выпил немного чаю и легко кивнул, одобряя выбор и подтверждая тем самым, что чай вкусный. Всё так же сидел и оглядывался по сторонам.

— А покушать что-нибудь есть? — спросил он.

— Пельмени.

Мы засмеялись. Раньше, когда он приезжал вот так под вечер, я варил ему пельмени. Быстро, просто, сытно, вкусно, если не переварить их. Он смеялся и тряс головой, и пытался удержать кружку с чаем в руке. Невероятно, я только сейчас об этом подумал, но большинство моих ассоциаций, связанных с ним, были веселые или забавные. И как я не старался вспомнить что-то плохое — вот не получалось. Не тот Саша человек, на которого можно злиться. Выбесить может, а вот разозлить — нет. А ещё мне хотелось сегодня кое-что ему показать. Это желание было почти альтруистическим. Не о своем хуе я заботился, и это даже пугало.

Закипела вода, и туда полетели пельмешки из свинины. Только одна порция.

— Саш, расскажи про своего батю. — он удивился, но ничего против не сказал.

— Вы с ним похожи. Особенно своим отношением ко мне.

— Ха, и какое же у меня отношение? — я мешал пельмени в бурлящей воде. Интересно, что он там выдумал себе.

— Пренебрежительное, спонтанное, непонятное, неоднозначное, в какой-то степени жестокое. Но с другой стороны, я чувствую, что вы оба можете меня защитить, при чем не спрашивая, хочу я этого или нет.

— А в детстве?

— В детстве он меня совсем не баловал. Никаких поцелуев, обнимашек, добрых слов и наставлений. Я уже в детстве был его «заместителем». Подчиненным, который просто не дорос до своей должности. Конечно, он меня всегда защищал, если было нужно, старался, насколько мог, уделять время и не обделял финансово. Но никакой души в этом не было, понимаешь?

— Понимаю. Ты его любишь? — я поставил перед ним тарелку и сел напротив.

— Да, конечно!

— Мне кажется, у тебя комплекс отца.

— Не ты первый, кто мне это говорит. — с кривой усмешкой заметил он.

— Мне интересно вот что, он когда-нибудь говорил, что тебя любит? Как сына?

— Я на приеме у психолога?! — снова угрюмо посмеялся он.

— Почти. Саш, да ты расслабься! Что ты так напрягаешься?! Я ещё тогда понял, что для тебя слово «люблю» из разряда «мистики». Теперь понимаю, почему. Но всё равно интересно, что ты на этот счет думаешь.

— Молодец, — он тыкал вилкой в пельмени. — Мне даже есть перехотелось.

— Не надо делать из меня своего отца и любой ценой добиваться расположения. Я, может, и мудак, но… — и я не знал, какое «но» сюда походит. — Да, похуй! Жуй давай.

Я уже давно заметил, что его «пидарасия» тесно связана с папашей. Те разы, когда я видел его реакции на отца, и те разы, когда лично общался с этим Андреем Николаевичем, мне многое рассказали. Возможно, он ищет ту самую отцовскую любовь, которую не получил в детстве, перебирая мужиков. Вот только никто её дать-то не сможет. Это я знаю по себе, по отсутствию материнской…

— Расскажешь про свою семью? — как ловко он переключил тему с себя на меня.

— Что ты хочешь узнать?

— Не знаю, не думал конкретно… Просто, что сам захочешь.

Он уже всё доел, и я предложил сесть с чаем в зале на диване. Как раз играли Трактор и Амур. И от меня не ускользнула маленькая деталь, как по-свойски он бросил пиджак на спинку дивана.

— Надеюсь, мы хотя бы в четверть-финал выйдем… — я прокомментировал игру домашней команды, а Саша задумчиво изучал моё лицо. Ждал, что я начну рассказывать о себе.