От упоминания этого имени узел лишь сильнее стянул все органы, заставляя лёгкие схлопнуться. Кислород попадал в его организм, видимо, каким-то другим способом, потому что Чимин не чувствовал, как дышал. Он сейчас вообще чувствовал лишь то, как сердце медленно, будто отяжелев в один момент, начинает стучать, а потом и вовсе замолкает. Пак его больше не чувствует, не чувствует сердца, ни слёз, ни дрожи, только лёгкий холод и мерзкие капли дождя. Небо в какой-то момент заволокло тучами, и теперь в парке тихо, лишь наступающая гроза кивает Чимину и, словно пытаясь успокоить, обволакивает стеной капель. Одежда мигом промокла и прилипла к телу, но было плевать. Чимин всё так же пялился в одну точку, и тут из его горла вырвался крик, приглушённый разрядом грома, следом ещё один и ещё. Чимин кричал и чувствовал, что его органы будто перемалывают вручную. Будто живот вскрыли без анестезии и теперь превращают Чимина, этого робкого омегу с розовыми волосами и карими глазами, с этими нежными ручками и милой улыбкой в безвольную куклу.
Шлюшка Пак Чимин.
Что может быть хуже, как неразделённая любовь? А у Чимина это была первая любовь. Та, что по словам многих мудрецов прекрасна. Но нихуя. Первая любовь — сука. Сука, незнающая пощады. Она сначала растворяет тебя, пропитывает насквозь, а потом ломает до хруста в позвоночнике. Ломает и не щадит, бьёт головой об стену, кидает в истерику и, словно Сатана, насаживает твою плоть на вилы, протыкая нежное сердце, делая тебя закрытым и жестоким к наивным влюблённым, которым повезло больше. Сука. Сука. Сука…
Чимин резко успокаивается, слёзы проходят, а на лице улыбка. Но не счастливая, а больше безумная. Вынужденная организмом. Пак смеётся, и собственный голос пугает его, заставляет сглотнуть и оглядеться, но безумие, а быть может отчаяние снова заставляет рассмеяться громче, с надрывом. Смех искусственный, будто плохая актёрская игра. Он сухой и надломленный. Омега встаёт на ноги и смеётся этим смехом в пустоту, в тупую пелену дождя, что сейчас пытается будто успокоить его, а капли обнимают, принося приятную прохладу опухшему личику. Пустота молчит. Она понимает. Она видит, как в Паке ломаются те мосты, что он возводил так старательно на протяжении всей своей жизни. Так легко измениться. Стать замкнутым. Замолчать. В такие моменты рядом должен быть тот, кто поддержит. Не через смс и не через день или два, а прямо сейчас. Потому что всё человеческое в Чимине ломается. Чимин сам ломается. Он трясущимися руками набирает номер единственного лучшего друга… Идут гудки… А на другом конце к приглушённым стонам и грязным шлепками двух тел друг о друга присоединяется лёгкая трель телефона. Тэхён протягивает руку и смотрит на экран, но телефон тут же пропадает из его руки.
— Чонгук… Нет… Это Чимин, вдруг что-то важное? — омега говорит тяжело, набирая полные лёгкие воздуха через каждые два слова и громко стонет, когда альфа толкается сильнее.
— Перезвонит, ничего с ним не случится, с ним же Юнги…
Ким кивает и, откинув голову назад, издаёт новый стон, а телефон летит куда-то далеко в угол с горой одежды и замолкает.
Гудки… Они словно повсюду. Чимин улыбается, прекрасно понимая всю ситуацию, и сбрасывает вызов. Плакать больше сил нет. Пустота смотрит на него и видит саму себя во плоти. Уголки губ медленно останавливаются на середине, а взгляд пустеет и будто застывает. Некогда яркие и тёплые глаза теперь холодны, в них нет интереса к жизни, к окружающим. Чимин с презрением смотрит на свой наряд и скептически выдаёт пустоте:
— Пиздец я шлюха…
От звука собственного голоса стало так непривычно. Юный омега огляделся и пусто улыбнулся. Теперь всё не такое. Теперь он видит не зелёную траву, а засранный газон, а там под деревом валяются шприцы. А там использованный презерватив.
— О. Безлюдный парк. Сколько шлюх раздвинуло здесь свои ножки? Сколько, блять?! Ну?! Отвечай?! — он снова кричит, но дождь не позволяет его словам разлететься далеко, поэтому Чимин фыркает и чувствует подбирающуюся к горлу тошноту. Ему плохо от всего, а в первую очередь от самого себя. Он всё разрушил. Сам. Не прочитал то письмо, нафантазировал себе невесть что, раздвинул ноги, хотя и знакомы они были мало, да даже на ёбаную встречу разоделся как первоклассная давалка. Фу. Мерзость. Отвратительно.
— Отвратительно, — повторяет он и в приступе показушного смеха сгибается пополам, но только от боли.
— Я отвратителен. Я шлюха. Хотя стоп, почему это виноват я? Это вина Тэ и Чонгука. Эти ебучие кролики, если бы не они, я бы никогда не встретил Ю… Его! — Чимин кусает губы и проверяет наличие денег. Как знал, взял с собой большую сумму.
— Я больше не буду слабаком, я больше никогда не повторю своей ошибки. Ты сломал меня, теперь кукле нужен ремонт, — Чимин говорит тихо, будто в бреду, улыбается и пытается подавить нарастающие слезы и рвотные позывы. Получается плохо, омега приставил ладонь ко рту, но сдержался.
— Теперь я буду новым Чимином. К хуям всё и вся, — он посмотрел на пустоту, она на него. Вот бы подкинуть того, кто поможет. Но пустота, она на то и пустота, что вокруг только литры воды, падающие с неба, и сломанная кукла, что всё-таки пополняет коллекцию блевоты под одним из деревьев.
Кукла вытирает рот рукавом рубашки и смотрит на небо.
====== 20 ======
phoenix
Чимин на трясущихся ногах заходит домой. За окном рассвет, поют птички и начинается новый рабочий день. Зад болит, отчего каждое движение даётся с трудом. Он заходит в зал, и новый приступ тошноты подкатывает к горлу. Раньше юноша умилился бы от вида полуголых друзей, спящих в обнимку, но теперь… Теперь он презирает этих людей. Пак сразу направляется в ванную смывать пот и остатки косметики. Голова кружилась, а в горле было противное ощущение подступающей рвоты. Неудивительно, ведь кроме пары бутербродов утром Пак ничего не ел. Разве что пил и пил. Чимин не знал, правильно ли он поступает, верны ли все его догадки, но одно он знал точно: порог близко. И Чимин был готов его переступить.
Он направляется в свою комнату, чёрные джинсы решено оставить, а вот остальное… Мда… Ну и как Чимин только мог носить такую безвкусицу? Свитера? Фу. А это что? Шёлковые и цветастые рубашки? Гадость. Не найдя у себя ничего подходящего, он бесцеремонно нашёл у Тэ чёрную кожанку и надел её на голое тело.
— Сойдёт, — махнул рукой омега и, собрав вещи, тихо вышел, оставив ключи на тумбе в прихожей. Записка о том, что Пак уходит добровольно оставлена, а значит искать его не будут. В рюкзаке за плечами все документы, зарядки, пара шмоток, диски и много ненужной ерунды. Чимин мог бы это и оставить тут, но ребёнок внутри не давал, топал ножками и кричал, что это его, а значит Чимин должен забрать и коробку с фото и плюшевого мишку. Уже стоя на пороге комнаты, Пак сглатывает вязкую слюну и поворачивается лицом к зеркалу. На себя смотреть не хотелось, поэтому омега быстро отыскал глазами нужное фото и аккуратно отклеил от отражающей поверхности. Секунда на размышление, и фото уже в заднем кармане джинс.
Выйдя на улицу, Чимин понял, что ему, собственно, некуда идти. Деньги у него есть, а вот места, где можно начать новую жизнь, в карманах не завалялось.
«Вот бы у меня был номер Человека Паука, он, наверное, помог бы…» — с лёгкой улыбкой думает Пак и как сумасшедший начинает рыться в телефоне. Нужный номер находится сразу, и не важно, что в пять утра альфа может спать. Чимину нужна помощь.
◄♦◊✻✻✻◊♦►
Район, в который приехал Чимин, славился своей дурной славой. Тут, в основном, были бандиты, наркоманы и шлюхи, как гласили слухи. Именно поэтому Пак поехал сюда. Быть может тут ему и самое место? Омега кивнул водителю такси и отдал последние деньги за проезд. Карман заметно опустел, и неудивительно. Добраться сюда стоило больших денег. Но Джо (альфа, избивший его той ночью) сказал, что тут Чимину помогут и научат быть взрослым. Что именно он имел ввиду, Чимин спрашивать не стал. Всем ведь известно, что взрослым человека делают сигареты, алкоголь, наличие половой жизни и наркота. С последним пунктом Чимин уверен не был. Первые два хоть и были для него непривычны даже на слух, но вызывали больше доверия, нежели последний пункт. Чимин в это верил.
