Пак отставил стакан в сторону и первым делом решил принять ванну.
Вода текла медленно, а вместе с ней утекали и мысли. Омега аккуратно опустился в воду и расслабился. Он подумает позже, что делать с этой течкой, сейчас хотелось отдохнуть. Обычной водной процедуры ему не хватило и, забрав с полочки одну из бомбочек для ванны, он, недолго думая, кинул её в воду, наблюдая, как бомбочка тонет и медленно окрашивает воду в приятный вишнёвый цвет.
Чимин закрыл глаза и расслабился.
◄♦◊✻✻✻◊♦►
Вообще Юнги умеет сдерживать себя, но когда в квартиру забегает Тэ и тащит за собой Чимина с мать его течкой!!! хочется сделать две вещи:
1. Как можно медленнее убить Тэ, чтобы гад ещё помучился. Потому что Чимми и так плохо, а этот придурок его ещё через две улицы тащил. С ТЕЧКОЙ БЛЯТЬ!
2. Как можно скорее уложить Чимина спать и убежать к хренам собачьим. Потому что Чимин такой хрупкий, и поранить его ой как не хочется. Но Тэхён лишь что-то бессвязно бормочет об истинности и успевает убежать, пока Мин его не убил. А ой как хотелось.
Чимин лишь съехал по стеночке вниз и закрыл глаза. Волосы мокрые, да и одежда прилипла к точно такому же мокрому телу. Чимину плохо. Мятный запах проникает под кожу, отчего в животе завязывается тугой узел. А Юнги тут умирает и, стараясь не дышать, присаживается рядом.
— Ты как?
Омега вымученно пытается улыбнуться, но выходит слабо.
— Всё в порядке…
Пак, конечно же, врёт, потому что по лицу видно, что у него не всё в порядке. Короткие ноготки давно впились в ладони, взгляд помутневший, да и сам Чимин практически не двигается, стараясь не ощущать ноющей боли.
— Да я вижу… Ты весь мокрый.
Юнги даже немного страшно. Страшно как хочется разложить Чимина прямо тут в коридоре и не сдерживаться, но альфа лишь убирает у него прилипшие ко лбу пряди волос.
— Это не то, о чём ты подумал… — Чимин попытался встать, но попытка отозвалась новой болью. — Просто я ванну принимал, когда Тэхён от Джина вернулся.
Юнги кивнул и застыл. Что делать, он знал. И хотел это делать. Но опять же было страшно. Очень страшно, что потом Чимину будет гораздо больнее, когда…
— Юнги… — прервал мысли мятного бедный Чимин С ГРЁБАНОЙ, МАТЬ ВАШУ, ТЕЧКОЙ! — Ты… Я… Тэ… — Пак покраснел так, что его розовые волосы теперь казались белыми и, помотав головой, отвернулся.
Мин смотрит на эту помидорку меньше минуты и позволяет себе вдохнуть маленькую порцию воздуха, и тут же об этом жалеет.
— Хорошо, но видит фортуна, я был против…
— Я тебе совсем не нравлюсь… Ну, в этом плане?
Так, дело плохо. У Чимина слёзы в глазах, а у Юнги один Чимин в голове и полный пизд… И полный Чимин в жизни.
— Ну чего ты, Чим? — Юнги улыбнулся и, нежно чмокнув омежку в нос, взял на руки. — Такие глупости говоришь. Нравишься, даже очень.
— Тогда почему?
— Давай я отвечу на твой вопрос часа через два?
Чимин кивает и из последних сил пытается сохранить рассудок. Идти до дивана меньше минуты, но теперь, когда мятный запах слишком близко, даже она кажется часом. Новая вспышка боли только теперь в другом месте заставила омегу заскулить. Раньше такого не было. Была боль в животе, было дикое желание побежать куда-то и сонливость. Сейчас будто маленький рычажок в его организме переключился на следующую фазу. Живот не болит, но зато джинсы пропитываются чем-то склизким и пахнущим ярко.
Наконец, спина коснулась спасительно мягкого дивана. Чимин бы обрадовался, вот только привычная сонливость куда-то упорхала, и теперь осталось странное чувство, бьющее в голове. Губы предательски зудели, всё тело чуть потряхивало, и из горла то и дело норовился вырваться скулёж вперемешку со стонами. Чимин знал, потому что чувствовал этот звук горлом, только губам не позволял раскрыться. Пак немного в растерянности посмотрел на Юнги. Такое он и правда чувствовал первый раз в жизни, а из-за того, что все эмоции навалились разом, было сложно понять, чего он хочет. Хотя ладно, Чимин понял, чего он хочет. Понял в тот момент, когда Юнги весьма грубо поцеловал его. Понял, что он хочет Юнги.
Чимин выгибается в спине и протяжно стонет в поцелуй, потому что у Юнги кончики пальцев такие холодные, а сами пальцы длинные, и так по-собственнически сжимают Чимина, что хочется чувствовать это всегда. У Чимина круги перед глазами, ему ещё больше хочется, а Юнги… А Юнги думает, что быть таким, как Чимин, очень плохо. Чимин мягкий, податливый, такой нежный и нетерпеливый. Нетерпеливый, потому что уже во время поцелуя позволяет себе стонать, окончательно выбивая весь самоконтроль у Мина. Поцелуй плавно прервался, и Чимин открыл глаза. Когда он успел зажмуриться?
— Боишься?
— Ничуть…
Вышло совсем уж жалостливо, да ещё и с томным вздохом. Пак удивился бы, но сейчас времени на это нет. Он потом будет удивляться своим выходкам и стыдиться своего поведения.
Мин улыбнулся и снова поцеловал. Только на этот раз нежно и мучительно медленно. Чимин вплёл свои пальцы в выкрашенную макушку и прижался максимально близко. Поцелуй не продлился долго, потому что воздуха не хватало, а Мина, видимо, заинтересовало что-то другое, и теперь альфа медленно, с маниакальным удовольствием покрывал нежную шею омеги поцелуями, иногда прикусывая кожу и оставляя засосы.
Чимин уже даже от этих действий сходил с ума. Джинсы неприятно липли к телу, ноги елозили по дивану, а руки изо всех сил вцепились в альфу, будто тот собирался убежать. Пак закрыл глаза и прикусил губу, стараясь не стонать. Стонать от, мать вашу, грёбаных поцелуев!
Лёгкий укус в одном месте отразился приятной дрожью в теле, и Чимин выгнулся вперёд, подставляя Мину этот участок кожи.
— Не сейчас, Минни, потом обязательно. Но не сейчас…
Чимину от этого ужас как плакать хочется. Будто он вернулся в детство, и ему не хотят покупать вкусняшку. Или не хотят дарить самую дорогую и классную игрушку, а пытаются подсунуть такую же, но меньше. Омега хнычет, как маленький, и тут же замолкает. Потому что нежные руки аккуратно снимают с него одежду, а Чимин лежит брёвнышком и только самыми кончиками пальцев тянет на себя футболку альфы. Сразу стало прохладно, но хоть джинсы на нём пока остались. «Пока…» — успевает подумать Чимин, но перестаёт, когда дурацкая белая миновская футболка летит в общую кучу одежды.
Юнги красивый. Не то чтобы Чимин сомневался в этом раньше, просто сейчас он осознал, что Юнги лучше без одежды. Тогда видно молочную кожу с чуть выделяющимися шрамами, рёбра и плоский живот. Чимину хочется эту кожу потрогать, почувствовать выпирающие рёбра и лёгкую прохладу тела. Он неуверенно тянет руку и взглядом верного щенка добивает итак еле держащего себя в руках Мин Юнги.
— Можно?
Альфа кивнул и спустя мгновение почувствовал лёгкие прикосновения к коже. Чимин, словно загипнотизированный, вёл пальцами вверх, по животу, груди, ключицам и остановился только на шее.
— Теперь моя очередь.
Мин спускается ниже и, смотря Чимину в глаза, назло медленно расстёгивает ширинку джинс и тянет вниз. Получается ещё медленнее из-за природной смазки, которой тонкая ткань успела пропитаться, но вот джинс нет, и Чимину ужас как стыдно, потому что вместе с джинсами в ту же кучу улетели и боксёры (хз почему, но тут я орнул. Тип знаете, боксеры/боксёры гыгыгы).
Юнги смотрит долго, изучающе, и ещё больше напоминает Паку маньяка, добившегося своей жертвы. Чимин краснеет снова и прикрывает глаза ладошкой, потому что стыдно. Просто стыдно.
— Разве я разрешил тебе закрыть глаза?
Голос раздался совсем рядом, а по телу прошла волна мурашек. Пак кивнул и, убрав ладонь, посмотрел Мину в глаза. Альфе торопиться не хотелось. Хотелось мучить Чимина бесконечно долго, чтобы слышать стоны, чтобы заставить выгибаться в спине до хруста позвоночника, чтобы Чимин навсегда запомнил эту ночь. И Юнги бы так и сделал, не будь это у Чимина первая полноценная течка.
От новой вспышки боли Чимин стонет и тут же прикусывает язык. Хотелось убежать и спрятаться. Забиться в угол и превратиться в маленькую кучку пепла от стыда. А потом развеяться по ветру и быть свободным. Но вот Юнги похоже этого не хотелось. Альфа развёл ножки Чимина в стороны и аккуратно пристроился между ними. Краснеть Чимину было некуда, а вот такой вид очень даже понравился, но упрямый омега всё равно держал все всхлипы, охи и ахи в себе.
