Нур почему-то улыбнулась, потому что в глазах Малкочоглу было видно беспокойство. Девушка посильнее прижала к себе Джихангира, который почему-то внезапно потянулся к воину.

- Просто разговор, я больше переживала, что вам утроят разнос, - ответила султанша.

- Видимо это у нас с вами общее, переживать друг за друга, - усмехнулся Малкочоглу.

- Это да, - еще шире улыбнулась Нур. Джихангир снова потянулся к мужчине, девушке пришлось шагнуть вперед.

- Джихангира прямо тянет к вам, говорят, что маленькие дети чувствуют хороших людей, - сказала Нур, глядя на племянника, который своими маленькими пальчиками трогал пуговицы на кафтане воина.

- Признаться честно, маленьких детей я всегда боялся, - пробормотал Бали-бей, - потому что они всегда казались мне слишком меленьким и хрупкими.

Нур засмеялась и посмотрела на высокого, широкоплечего Малкочоглу. Надо же опытный воин, который бывал на войне, видел множество смертей, и славится чуть не по всей Османской империи своей храбростью, боится детей.

- Ну, вы тоже когда-то таким были.

- Я этого не помню, - немного недовольно проговорил Малкочоглу.

- Никто не помнит, а жаль, по-моему это самые счастливые мгновения в жизни, ты только узнаешь этот мир, видишь его во всех красках, при этом не замечаешь ничего плохого и тебя еще не постигают разочарования, - вздохнула Нур.

- Всех рано или поздно разочарования настигают.

- Даже не буду спорить с вами по этому поводу.

Малкочоглу внимательно посмотрел на Нур. Ее длинные волосы были собраны в аккуратный невысокий хвост, рыжие, волнистые пряди разметались по плечам и спине. А платье нежно-розового цвета придавало ей какого-то юного очарования, словно она только что распустившаяся роза, которая еще не успела понять всю жестокость этой трудной жизни. Да, он видел ее именно такой: хрупкой и ранимой девушкой, которая прилагает все усилия, чтобы быть и казаться сильной…

***

Афифе-хатун до жути раздражала Нур, старая женщина тоже еле скрывала неприязнь к девушке когда та, начинала отсчитывать ее. Молодая султанша знала, что Афифе на стороне Махидевран и Хатидже и естественно, она просто не могла относиться к ней со спокойствием. Ее всегда удивляли слова Хюррем по поводу того, что к Афифе надо относится с уважением, чтобы та не вытворяла и на чьей бы стороне она не была, ведь она была кормилицей султана!

И вот сейчас, смотря на то, как Афифе о чем-то разговаривает с Махидевран и Хатидже, Нур недовольно скривила лицо, и сильнее прижав Джихангира к себе, направилась к госпожам.

- Нур Султан, доброе утро, - сказала Афифе, которая самая первая обратила внимание на девушку.

- Вам всем тоже доброе утро, - жеманно улыбнулась Нур и чуть поклонилась.

- Джихангир, цветочек мой, - проворковала Хатидже и подойдя к Нур, погладила племянника по голове, - надеюсь, вы хорошо погуляли?

- Да, к счастью погода сегодня просто замечательная, - ответила девушка.

- Надо тогда тоже выйти и прогуляться, - сказала Махидевран. Внезапно взгляд женщины метнулся в другую строну, лицо ее смягчилось и она улыбнулась, - Мустафа.

Нур оставалось только тяжело вздохнуть. Ей хотелось не поворачиваясь, резко рвануть вперед и убежать куда глаза глядят. Второй раз за это утро! Сегодня явно не ее день. Она итак все еще злилась из-за того разговора, по поводу ее прогулки по городу. Конечно Мустафа не сильно гневался, просто сказал, что был бы на его месте султан, он бы устроил девушке разнос и так далее. Но потом сказал, что не гневается на девушку и все в порядке, разве что больше так Нур поступать не должна. При этом он говорил это все с таким непроницаемым и спокойным лицом, что Нур невольно начала злиться.

Девушка понимала, что если убежит, то никто даже не удивится, но все равно неприлично как-то получится…

«Лучше несколько минут терзаний душевных, чем позориться побегом от Мустафы» - пронеслась мысль в голове у девушки и она натянув улыбку, обернулась к шехзаде.

Джихангир, завидев старшего брата, тут же потянулся к нему. Нур уже не стала сопротивляться и поэтому просто позволила шехзаде взять брата на руки.

Про себя девушка отметила, что Мустафа был бы замечательным отцом, он так трепетно и ласково относится к Джихангиру, что такие мысли просто не могли не лезть в голову. И он станет, ведь у него беременная наложница…

Нур резко отвернулась от Мустафы, теперь было плевать, что кто подумает, смотреть на него она не могла.

С ее приездом в Топкапы в груди появилась какая-то тупая боль, которая время от времени дико мучила, Нур понимала, старые раны не зажили, скорее всего, никогда не заживут…

Мустафа, держа на руках Джихангира, узнавал у Хатидже как ее дела.

- Я слышал, что Осман и Хуриджихан тоже приехали.

- Да, они… - Хатидже запнулась и посмотрела на Нур.

- Они в саду, - подала голос Нур, - играют с Баязидом и Селимом, с ними еще Михримах, не волнуйтесь за ними приглядывают служанки, так что они не одни.

Мустафа посмотрел на Нур, та в свою очередь посмотрела на него. На мгновение их взгляды пересеклись. Девушка тут же быстро опустила глаза, и, посмотрев на Джихангира, сказала:

- Я, пожалуй, отнесу шехзаде матери, Хюррем Султан говорила, что его должна осмотреть лекарша.

- Боли все также мучают малыша? – обеспокоенно спросила Махидевран.

- Да, - ответила Нур. Девушка взяла Джихангира и быстрее ветра помчалась к сестре, чувствуя на себе взгляд Мустафы.

***

Хюррем металась по покоям как загнанный в клетку зверь. Впервые за долгое время, она почувствовала, как обессилена, как изранена ее душа.

- Это все Хатидже! – рявкнула госпожа и с бешенством отбросила письмо в сторону где стояла Нур.

Девушка отдала Джихангира служанке и велела всем выйти. Пока Нур сама не понимала, что же такое случилось. Однако если Хатидже опять что-то напакостила, то теперь понятно, почему она была такая дружелюбная с утра.

Нур подняла письмо и, развернув его, тяжело вздохнула. Письмо от султана, любовное, он описывал как скучает, как жаждет заглянуть в глаза любимой, как ожидает того момента, когда заключит ее объятьях, но это письмо было не для Хюррем…

- Это письмо для той наложницы, - констатировала Нур.

- Да я уж поняла! – рявкнула Хюррем, женщина сцепила руки в замок, чтобы удержать саму себя от того, чтобы не разрушить свои покои к чертям. – Они это специально сделали, чтобы позлить меня. Гадюки! Как же я их ненавижу!

- Только прошу, не иди к ним разбираться, - попросила девушка, внимательно глядя на старшую сестру, - сделай вид, что ты ничего не знаешь.

- Как я могу сделать такой вид?

- Я пойду сейчас к Махидевран и Хатидже и вручу им это письмо, совру, что перехватила его. Они будут весьма огорчены, что их план не сработал, а позже, мы придумаем, как отомстить им.

Хюррем смотрела на свою сестру, взвешивая все «за» и «против». Но с другой стороны, госпожа понимала, что это самый лучший вариант.

- Хорошо, только не гневайся на них сильно, сохраняй хладнокровие, - проговорила Хюррем и опустилась на тахту. Вид у нее был очень грустный, казалось, еще чуть-чуть и она заплачет. И она заплачет, Нур была твердо в этом уверенна, если не сейчас, то ночью ее старшая сестра обязательно прольет слезы.

***

- Вот, это ваше, - проговорила Нур и отдала письмо Хатидже Султан. Девушка нашла султанскую сестру и Махидевран в общей комнате гарема.

Хатидже с ничего непонимающим видом, взяла письмо, но потом, посмотрев на него внимательно, лицо ее прояснилось, она поняла, что к чему.

- Точнее, это той наложницы, которой султан прислал письмо. Я очень рада, что вовремя перехватила его, и Хюррем Султан не посчастливилось его прочитать.

Лица Хатидже и Махидевран тут же перекосились от злобы. Нур, помня наставления сестры, выпрямила спину и вздёрнула подбородок, лицо ее было беспристрастно.

- Зачем нам отправлять письмо той наложницы Хюррем? – с ноткой недоумения спросила Хатидже.