Ведущая все имена в траву.
*"Когда Пятьсот Пятнадцать, вестник Бога" -
Данте Алигьери – Божественная комедия, 43 стих.
2017г.
Число отречений
В стеблях короткого звука,
Летящих из темного темени,
Бедность безбедно рассыплет речения,
След не имея обратный.
В северном омуте взгляда
Каждый язык двоичен.
Женщина, холод, прикосновение -
Краткость всегда поэтична.
Длится числом отречений,
Предвосхищая прозрение,
Влага зеркальная передает
Зеркальное сердцебиение.
У существа нет тени,
Отсвета, пораженья,
Смотрят в тебя безразличные камни
Подробно, до отчуждения.
Здравствуй, мой бог наскальный,
Бог одной буквы и праха.
Розой слепой, подземной травою
Я тебя принимаю.
Как переводится Слово?
Себя превзойти иль забыться?
Ладонь, мотылек, трещина, солод…
Дай мне тобой напиться!
В стеблях короткого звука
Меня, обучая вести,
Падает свет на белую руку
Словно твое прощенье.
Влажными ранами дышит
Там, где отводят руки
Демоны в белом, ангелы в черном,
Мне предлагая разлуки.
Нежной случайностью станет
Архипелаг рассвета.
Здравствуй, мой Бог,
Спасавший всех павших,
Следом изъятый из следа.
2017г.
Хватит ли мне сил
Этого я берегу для себя…
Этого не трогайте, оставьте мне…
Хватит ли ему Любви не отвернуться
В час, когда из под ног его я выбью и твердь.
Этого я одену в красное и шипы,
Выдам ему терновый венец…
Этого я ждал не одну жизнь…
Хватит ли Любви ему чтобы не умереть?
Его, прижимающего солнце к душе,
Там, где очередь за зрелищем и хлебом,
Я оставляю в наказание самому себе
За то, что создал эту Веру.
Его…
Я позволю короновать всею болью,
предательством и нелюбовью,
Бесчеловечностью… той, с которой потом к нему придут
Целовать ноги его Вечности.
Его
На руках моя боль понесет,
сколы слез тьмы светом заплачут…
Его
Я обниму всею силою Любви…
той, которой он был оплачен.
Его,
Что по моим глазам течет…
по щекам, по сердцу, по венам…
Его,
Что крест на небо несет…
хватит ли мне сил вынести эту встречу?
2017г.
Здесь могла бы быть дата
И текст болит, и спать мне не дает…
И снится, и пророчит, и пророчит…
И кто – то в Белом по Воду идёт
И знать что я услышу хочет.
Развязаны у слова рукава…
Здравствуй,
противостояние белого пера и черных чернил,
Белого листа и типографского свинцового оттиска.
Здравствуй, пророчество и суррогат.
Здравствуй, жизнь и смерть.
Я надеваю сутану белого огня.
Богом у выбора дороги я плачу,
Прижимая жизнь к себе,
А она уходит водой, омывая мои ноги,
И несет эту воду к дереву, готовому расцвести.
Я смотрю на его вековые кольца
И понимаю святость каждой строки кольца.
И я терплю быть здесь, не умирать.
Неуязвимая литера, как сакральный кубок,
подносит к губам Любовь…
Танцуйте и пойте, губы!
Танцуйте так, словно вас никогда не убивали,
Словно вы – осанка царя.
И капает строка…
Она близка как смерть,
Она прекрасна как жизнь.
Пиши, пока взгляд не ослепнет
От блеска всех тех озарений, которым место на земле!
Кто знает, что вокруг бело – пишет белым.
Значит, словам моим длиться без остановки…
Значит, жесту моему ловить строки из ветра
и плавить металл.
Хочешь, я тебе переведу язык божьего сердца?
Хочешь, я расскажу тебе о том, что внутри мира…
Что еще?
Видишь, там впереди падает лист, как праздник.
Отточив перо, он исполняет обет,
Отточив стило, он чертит письмена
В ровном биении часов без стрелок.
На четках души кто-то знающий больше, чем Данте
Молчит и перекатывает Слова, побелевшие от вечности.
Я жил во все времена…
До скончания времен…
И оживали бабочки и боги,
И умирали бабочки и боги…
Кем? Чем? Кому? Чему?
После всего, что они пережили, они стали Поэтами.
Немолитвенным осталось лишь время,
Столь же бесполезное, как скрип неживых слов в пустоте,
Где неожиданно появляется Бог
И смотрит на то,
чем заставлено и захламлено в загрубевшей коже твоё испытание –
стать душой.
Обладание – это запах пыли и смерти…
Помяни мя, святость белого нежного первого снега…
Сажа стала совсем бела.
В памяти снега и сажи странная тишина.
Живое всегда из нежности, дрожи, тепла и холода…
Живое всегда из слез и смеха.
Чем больше ты умер, тем мертвей мир.
Чем больше ты жив, тем тяжелее ноша.
Что я тебе и кто?
Где это – когда ты жив?
Где это – когда ты умер?
Просмотреть добела эту жизнь!
У небес есть земля, у земли есть небеса.
Тишина слышна только тишине.
/Здесь могла бы быть дата/
2017г.
Гефсиман
«…пошли мне сад…» Марина Цветаева
Пошли им сад…взаймы
Я поцелую веки темноты…
Сегодня воскрешенье, вечер третий,
И где-то рядом искренний Иуда
Разбрасывает золото на ветер.
Как чёрны жилы всех невыживших… Сейчас,
Есть воля и покой, и это – Бог…
Вновь подданные посуху летят
В ветрах, что возвращаются домой.
И где-то тут, в фасадах темноты,
Всё непонятное совсем не может спать…
Пошли им сад в конверте голубом
Твоих молчаний и твоих утрат.
Твой гефсиман и бабочку к плечу,
И перышко, летящее вне круга.
Под фонарями серебрится скука,
Отряхивая побелевший звездопад;
Сквозь время этой медленной зимы,
Которую назвали нынче летом,
Тут, где мне хочется сказать «прости»,
За всё, что не считают люди Светом.
И прежде чем, мы отразимся в зеркалах,
Спой напоследок, пришивая рукава
К простому платью, что подарит вес
Покуда не окончится игра.
Неснящимся друг другу никогда
Ты пожелай с любовью лишь любви.
Пусть держат за руку мгновения строфу,
Будто забыли что-то в ней… сказать?
Так в этой жизни задувающий свечу,
Задует всё, что мало и велико,
И шепчет кто-то так тепло и тихо:
Пошли мне сад…
Пошли мне сад, пусть он нагнется до земли
От волоска до пят и преданный и предан.
Пошли мне сад, пусть станет частью речи
Первооплаканная тишина.
В зверинце ночь и трапеза черна.
Пошли им сад, пусть бродят в нем волхвы.
Пошли им сад, где белые штрихи
Помазаны на веру до утра.
Там, окропляя алфавитный сонник…
Внутри у слов такая же душа,
Как и у тех, кто слов твоих не понял,
Как и у тех, кто ими лишь дышал.
