Они чокнулись и выпили, наслаждаясь закатом, который вытягивал из души всю хмарь и тьму прошедших времён.

- Хорошо! - Заметил собеседник сапёра.

Тот кивнул, а потом продолжил:

- Послушай, а нельзя переговорить с ребятами из конструкторского бюро, чтобы сделать "Мастодонтов" полностью роботизированными и отказаться от использования этих стёртых мудаков? - Закончил он решительно.

Собеседник грустно посмотрел на сапёра, одновременно как бы подмигивая дефектным глазом:

- Да, это с самого начала можно было сделать. Проблема в другом: а что было делать с этими, как ты их назвал - мудаками? Устроить гекатомбу? Загнать в ГУЛАГ? Превратить в изгоев? Где провести границу между правым и виноватым? Мы не Господь, чтобы быть беспристрастными судьями. А это даже не тысячи, а миллионы людей с искорёженными судьбами и душами. Вот и было решено дать им второй шанс - стать нормальными людьми, которые приносят посильную пользу.

Здесь ведь многое зависит от самого человека. У кого тьма не сожрала до конца душу, кто искренне раскаялся в свершённом или на кого возвели напраслину, как правило, быстро вписывается в общество, практически не зная рецидивов. Ну, а с мудаками сложнее. Возможно, и у них должен быть шанс.Кому как, а для меня это и есть гуманизм в современном понимании обстоятельств.

А для таких как мы, - собеседник снова грустно улыбнулся, - это вечный крест, чтобы не забывали: кто мы и куда идём.

Глядя на пламенеющий закат, сапёр Сергеич тихо, но заковыристо выругался.