Иронично изогнув бровь, обернулась, без зазрений совести ломая «сюрприз» незадачливому шутнику.

Твою ж мать! Зорин пожаловал. Я уж и забыла о его существовании, а тут на тебе, пожалуйста, явился.

В метре от меня стоял и широко улыбался Артем. Я, закатив глаза, повернулась обратно к Маше, взглядом показывая «его только для полной радости и не хватало».

Парень, недолго думая, сгреб меня в охапку, буквально вытащив из-за стола, не смотря на мои тщетные попытки отбиться от него, и закружил, крепко прижимая к себе, а потом звонко чмокнул в макушку. Я все это время безуспешно пыталась его отпихнуть – что за дурацкая привычка меня хватать?!

Всегда, с первого дня знакомства, Артем, не стесняясь, по-хозяйски тянул ко мне свои руки, несмотря на мои вопли, попытки отбиться и убийственные взгляды. Когда я только поступила в ВУЗ, он учился на третьем курсе. Классическая ситуация: сопливая первокурсница и весь такой из себя популярный третьекурсник. Казалось бы, схема, миллионы раз опробованная бесчисленными студентами. Он подкатил ко мне при первой же встрече, ничуть не сомневаясь в успехе. Еще бы, и спортсмен, и член студклуба, беспечно зажигавший на сцене во время концертов, и везде и во всем первый.

Да вот только просчитался мальчик, выбирая меня очередной жертвой. Мне было фиолетово на его обаяние, харизму, заводной характер. Мне было фиолетово на него всего полностью. Знала, что он нравился многим девчонкам, та же Машка считала его чуть ли не эталоном. Все знала, но мне было фиолетово. У меня был другой круг общения, другие интересы, поэтому я никогда не воспринимала его всерьез. Вернее, я вообще его никак не воспринимала, разве что как раздражающий фактор, то и дело мелькавший в поле зрения.

Получив мой первый отказ, Артем немного опешил, почесал макушку, а потом растекся в задорной улыбке со словами «так даже интереснее». Не знаю, было ли интересно ему, но меня порой раздражало, когда идешь вся такая из себя нарядная, красивая, безупречная по коридору мимо аудиторий, и тут, откуда ни возьмись, он как ураган налетает, то закружит на месте, то волосы растреплет, беззастенчиво по-хозяйски обнимет – хрен вырвешься из цепких лап, непременно осчастливит поцелуем в щеку и дальше по своим делам отправится. А ты стоишь как дура, у всех на виду, растрепанная, взъерошенная, сердитая. Правда, злость проходила быстро – стоило отвернуться, как я тотчас забывала о нем, словно его и не было.

С учебой у Зорина, мягко говоря, были проблемы. В конце третьего курса Артем, прогуляв все на свете, завалил сессию и ушел в академ. Правда, ситуация от этого не изменилась, он все равно умудрялся появляться в универе практически каждый день, все так же отжигал в студклубе и глумился надо мной, подкатывая в самых неожиданных местах. Просидев в академе полгода, он снова вышел на учебу, и снова ничего не изменилось: он меня доставал, я его игнорировала.

Я окончила второй курс, он третий, и после лета Зорин опять не появился в универе – неугомонный артист добровольно сорвался в армию. Тогда даже я удивилась столь внезапному решению.

Дальше был мой третий курс – год спокойствия, когда меня никто не доставал нелепыми ухаживаниями и знаками внимания. Хотя спокойствием это не назовешь – пьянки, гулянки, бессонные ночи и отчаянные попытки не заснуть на первых лекциях. Красота!

Зорина я даже и не вспоминала. Мне было глубоко плевать на него… До поры до времени.

Через год он вернулся и – вуаля! – мы с ним оказались мало того что на одном курсе – в одной группе! Весь четвертый курс он не давал мне проходу. Видать, сильно парня зацепило, что его, всеобщего любимца, я продолжала динамить. Несмотря на это, он решил добиться моего расположения.

Бесполезно. Мое отношение к нему не менялось. Артем это прекрасно понимал, но не оставлял попыток. Он громогласно заявлял, что безнадежно в меня влюблен, но это не мешало ему крутить романы направо и налево, так что к его словам я относилась крайне скептически. Мне кажется, я стала для него заветным пунктиком, галочкой, которую ему хотелось поставить до окончания учебы.

Я ничьей галочкой становиться не собиралась, поэтому продолжала вести себя как ни в чем не бывало. С одной стороны, это было легко – его знаки внимания не находили в душе отклика, но с другой стороны – порой хотелось его задушить за то, что проходу не дает. Для одногруппников наши с ним «высокие» отношения стали неиссякаемым источником шуток. Они дружно угорали, когда Артем начинал меня прилюдно доставать, а я в ответ огрызалась. Нас даже называли «сладкой парочкой», хотя парой мы никогда не были. Была я и был Зорин с его безбашенным желанием заполучить меня. Вот и все.

После окончания учебы мы с ним пересекались только один раз – случайно, мимоходом, и не было времени даже словом обменяться, чему я несказанно радовалась, считая, что этот кадр навсегда исчез из моей жизни.

И вот на тебе! Стоит передо мной, улыбаясь в тридцать два зуба, и в глазах огонек такой хитрый горит. Все, кончилась спокойная жизнь.

Почему я не вспомнила про существование этого субъекта, собираясь на мероприятие? Даже ведь мысли не проскочило, что Зорин тоже мой одногруппник! Надо было вообще не приходить. Или одеться поскромнее. Мое короткое красное платье и длинные ноги на шпильках, естественно, не остались незамеченными:

– Для меня нарядилась? – весело подмигнув, поинтересовался он.

– Размечтался, – наконец, смогла высвободиться из его рук и отступить на шаг.

Артем оценивающим взглядом прошелся по мне снизу вверх, задержавшись на глубоком декольте. Я демонстративно сложила руки на груди и кашлянула:

– Глаза выше!

– Чего?

– Я говорю, собеседнику надо смотреть в глаза. Они выше! – сердито пояснила, с неудовольствием отметив, что по залу опять покатились смешки, как это всегда бывало, стоило Зорину приблизиться ко мне.

– Ну да, – просто согласился он, – глаза у тебя тоже красивые. Мне кажется, что ты все-таки для меня платье выбирала. Красный – мой любимый цвет, если под ним еще и белье красное, то ты от меня сегодня точно не отделаешься.

За спиной услышала сдавленный смех Машки. Она, как и все остальные, получала удовольствие, наблюдая за нашим «теплым» общением.

– Красное белье? – хмыкнула я. – Тогда ты точно в пролете. Сегодня я вообще без него.

Как хорошо, что в эту игру можно играть вдвоем! Я с удовольствием наблюдала, как на долю секунды его лицо изумленно вытянулось. Он непроизвольно скользнул взглядом по моей фигуре, а потом, взяв себя в руки, рассмеялся, искренне так, белозубо:

– Ничего не меняется, Антина. Ты все такая же злюка, как и была. Обожаю тебя! – подмигнул и повернулся к остальным, а я уселась на место спиной к остальному залу.

– Как мне этого не хватало, – с улыбкой призналась Машка.

– Чего именно? – подозрительно покосилась на подругу.

– Ваших перепалок. Ты даже не представляешь, насколько это забавно со стороны.

– Догадываюсь, – буркнула в ответ, беря в руки бокал с коктейлем.

– Неужели он тебе совсем не нравится?

– Нет, – ответила, невозмутимо делая глоток ярко-розовой жидкости, приятно обжигающей небо.

– Почему? – Семенова никогда не понимала моего равнодушия к Артему.

– Наверное, формат не мой.

– А какой твой?

Я пожала плечами. Понятия не имею, какой, но что Зорин под него не подходит – это однозначно.

Дальше веселье шло своим чередом. Все шумели, пили, общались. Мы с Марией сначала перекочевали за соседний столик, чтобы поболтать с девчонками, потом за следующий, и так далее, пока не пообщались со всеми. Вернулись на свое место довольные, веселые, слегка пьяненькие. Все было здорово, я даже забыла о том, что где-то здесь Артем, пока он не уселся за наш столик. Машка, закусив губу, пыталась скрыть улыбку, а я, подперев щеку рукой, тоскливо посмотрела на парня.

В драных джинсах, красной футболке, с растрепанной шевелюрой и легкой небритостью, загорелый, словно только что вернулся с юга. Если уж быть до конца честной – довольно милый тип… Та-ак, похоже, пора завязывать с коктейлями, если уж я этого приставучего негодяя начала считать милым.