- Ты мёртв, ведь так? – всё же пытается выкрутиться Людвиг.

- Я не мёртв. Я всегда таким был. Я дух Леса, не призрак. Я могу быть таким, – Феличиано осторожно касается кончиками пальцев сначала груди Байльшмидта, а затем своей, сравнивая, – сколько угодно. Но… мне странно чувствовать эту щекотку в животе. Раньше её не было. Она… неприятна. Не боль, но… хочу, чтоб её не было. Что это?

- Ты, должно быть, голоден, – бездумно откликается Людвиг, наслаждаясь исходящим от его знакомого теплом. Они уже обнимались, но в прошлый раз что-то было… не так.

- Я умру? – тут же пугается дух. – Когда ты был голоден, ты мог умереть. Я не хочу умирать… и животных я тоже обижать не хочу!

- Да успокойся же ты! Сейчас найдём что-нибудь. Голод – это обычная потребность.

- Для человека, Людвиг, – вмешивается Иван, наконец, вспомнив о гостях. – А твой «друг» не человек. По крайней мере, не был им раньше. Как вы прошли через барьер?

- Мы поцеловались, и я смог провести Людвига вместе с собой, – простодушно отвечает Фели, не замечая, как краснеет его друг. И как насмешливо изгибает бровь Гил, по-новому глядя на своего младшего брата.

- Что ж, молодцы. Придумано-то неплохо, только вот, о последствиях тоже нужно думать.

- Последствий не было, – заверяет дух, но тут же смолкает, задумавшись.

- «Я этого не заметил, значит, этого не было». Железная логика, – хмыкает Иван, а заметив недоумение на лицах отличившейся парочки и своего сожителя, поясняет: – Когда вы двое поцеловались, вы обменялись энергией: дух и человек – каждый отдал крупицу своей сущности, получив взамен такую же крупицу чужеродного. Для человека такое проходит без осложнений, а вот для духа…

- Я умру?

- Да, – кивает ведьма. – Но лет через пятьдесят, когда состаришься. Можешь считать себя заражённым вирусом человечности. Возможно, тебе будет очень больно, пока ты будешь постепенно утрачивать свою сущность, только этого уже не изменить. Но знаете, всё прошло бы куда легче, если бы обмен был большим количеством энергии. То есть, если бы вы, к примеру, переспали.

- Но мы уже спали вместе, – легкомысленно заявляет дух, а не успевший остановить его Людвиг краснеет ещё сильнее. Особенно из-за того, как присвистнул Гил.

- Нет! Мы не…

- Речь идёт вовсе не о сне, дух.

Людвиг закрывает ладонями уши парня и грозно смотрит на Ивана, но тот лишь продолжает улыбаться.

- Хватит. Не лезь к нему этим.

- Я и не собираюсь. А вот тебе следовало бы, если не хочешь наблюдать за его мучениями.

- Откуда у тебя такие обширные познания в этом вопросе? – спрашивает внезапно Гил.

- Я… У меня были книги. Но… они сгорели. Они сгорели при пожаре, да.

- Удобную отмазку ты придумал, – щурится Гилберт и качает головой. – Правду говори.

Ведьма-подкаблучник вздыхает и с неохотой рассказывает:

- Это было за полтора столетия до нашей встречи. Дух обманул меня, «запер» в этом лесу, а сам сбежал с вампиром через год.

- Ой, бедняжка, – с ядовитой заботой жалеет его Гилберт.

- Хватит, а? Не думаешь же ты, что я был невинен до встречи с тобой?

- Нет, не думаю. Больше не думаю.

- Гил, только не снова! Да, обманул. Но это ж когда было-то?! – восклицает Иван, а после обращается уже к Людвигу с недоброй такой ухмылкой. – Спешу обрадовать: просвещение духа во всех вопросах ляжет на твои плечи, дорогой шурин.

- Какой нахрен шурин?! – восклицает Гил. – Ты за кого меня считаешь?!

- За самого лучшего, красивого, милого, нежного и любящего человека, которого мне посчастливилось взять в жёны.

- Чёртов придурок! Сам ты жена…

- Я буду человеком?.. – неверяще спрашивает Феличиано, взглядом ища поддержки у Людвига.

- Это моя вина. Извини.

- Я… не расстроен, – спокойно говорит дух, развернувшись к человеку. – Но боюсь. Я не умею быть человеком. Ты меня научишь?..

Людвиг вздыхает, понимая, что деваться ему всё равно некуда. Ближайшие несколько дней и месяцев будут очень тяжёлыми и для него, и для Феличиано, и для этой странной парочки, коей, видимо, нет дела ни до кого кроме них самих. Очень тяжело будет родителям, потерявшим обоих сыновей. Но, быть может, удастся передать им весточку, чтобы они знали, что и Гилберт, и Людвиг живы.

Феличиано крепко обнимает охотника, почувствовав его тоску по дому. Запертый в лесу навечно человек пытается было обнять в ответ, но едва его ладони касаются голой кожи, отстраняется. Треклятый дух-извращенец!

Это будет и правда очень, ну очень сложно…

========== Сказ о «герое» и «охотницах за ведьмами» ==========

Все знают, что Ведьмин лес – опасное место, но именно это и притягивает некоторых путешественников. Искатели приключений раз в несколько лет забредают в него – из любопытства ли, в поисках ли славы – но находят лишь смерть, либо, если особенно посчастливилось, возвращаются ни с чем, разнося по миру весть о своих злоключениях и привлекая тем самым новых несчастных.

Поэтому Альфред не обращает особого внимания на известие о появлении новых «будущих героев». Он сидит в таверне, вертит в руках пустой стакан, оставшийся после Артура (брата утащил с собой кто-то из его случайных собутыльников, чтобы продолжить праздник души, когда их выгнали за слишком буйное поведение). Обычно, Ал не позволяет подобному происходить. Он сам дотаскивает перебравшего брата до дома, выслушивая его пьяные бредни и неразборчивое бормотание. Следит за тем, чтобы он ни во что не ввязался и не навредил самому себе. Обычно, но не в этот день. Очередная ссора всё ещё душит обидой. Всего один раз выслушать полностью, без насмешек и едких комментариев – разве Артуру так сложно это сделать?

Но всё повторяется по кругу. Брат советует ему повзрослеть, не веря ни на грамм в то, что оба пропавших охотника – сыновья Байльшмидта – могут быть живы. Он, как и все, думает, что те сгинули в лесу, став пищей для диких зверей. Или, если ведьма всё-таки есть, стали жертвами черномагического ритуала.

- Слыхал, опять «герои» на ведьму охотиться приехали! – раздаётся где-то сбоку, и Альфред чуть поворачивает голову, прислушиваясь к чужому разговору. С ним бы никто из местных не заговорил, они считают его идиотом, больным на голову чудаком. Он же считает придурками их. Так и живут уже который год в искреннем взаимонепонимании.

- Сколько их? Двое? Один хрен сгинут оба.

- Обе, – принёсший весть поправляет своего собутыльника.

- Да ладно, бабы?.. Чего им дома-то не сидится?

- А им скучно стало, – вклинивается в беседу третий голос, приятный и мягкий, явно не принадлежащий никому из местных, иначе Ал точно узнал бы его. – Решили потешить себя охотой за ведьмой.

Не выдержав, Альфред поворачивается. Рядом с выпивохами стоят две девушки: одна, что ниже ростом и совсем ещё юная – в красивом тёмно-синем платье, похожая на фарфоровую куклу, но с очень печальным выражением на лице; другая, заговорившая с мужиками – уму не постижимо: в штанах! Да ещё и с такой короткой стрижкой, которую в их деревеньке девушке носить совсем уж не пристало. А вот, если в городе, да ещё и столице… Тогда ясно откуда они и почему такие странные на вид. Говорят, там и не такое увидишь.

- Не бабское это дело – охотится, – бурчит в ответ один из их собеседников, а та девушка, которая, видать, у охотниц за главную, гордо вскидывает голову и не по-доброму щурится.

- Не беспокойтесь, мы из тех, кто может за себя постоять, – холодно отвечает она, а затем разворачивается к своей спутнице. – Правда, Ната?

Ната кивает; в руках её появляется нож. Не успевают пьяницы среагировать, как он оказывается ровнёхонько в центре объявления, висящего на дальней стене таверны. И без слов понятно, что с этой хрупкой на вид девчушкой шутки плохи.

- Ох ты ж…

- Всё ещё считаете, что не женское это дело? – скромно уточняет главная охотница, явно упиваясь произведённым эффектом. – Мы не стали бы тревожить местных жителей просьбами о помощи, вот только… – она немного нервно поправляет волосы и опускает взгляд, – мы не знаем вашего леса. Нам бы сопровождающего.