Но долго думать об этом не приходится. Останавливаются они так же быстро, как и начинают этот бег с препятствиями.

- Дальше ты идти не сможешь. Его барьер не пропустит человека. Если только… я… то есть, мы… – Фели поворачивается к нему и смотрит растерянно.

- Ну и чего ты мнёшься? Говори как есть.

- Есть один способ обмануть его. Но я не знаю, как это повлияет на тебя или на меня…

- Если способ есть, то делай, – не выдерживает Людвиг, повышая голос. Дух кивает.

Феличиано приподнимается на носочках, обхватывает шею опешившего охотника и целует его. Нежно, без нажима – отвлекая, но не принуждая. Тянет за собой, не разрывая поцелуя. Шаг, другой – и вот барьер уже позади, а дух радостно улыбается, отпустив человека.

- Получилось! Мы молодцы! И ты – это ты, а я – это я. Мы не одно, мы – двое, – парень, радостно смеясь и бормоча бессвязный бред, принимается кружить на месте, пока Людвиг не приходит в себя и не приказывает замолчать.

Гилберта они находят почти сразу. Не скрываясь ни от кого, тот сидит под дубом и совершенно не ждёт спасения. Его пальцы с нежностью перебирают волосы задремавшего незнакомца, а колени служат тому подушкой. Заметив младшего брата, он замирает.

- Людвиг… Я… – неясно зачем, но Гил пытается оправдаться, придумывая версию событий на ходу, сбивчиво бормоча: – так получилось, что… он меня… похитил… э… да, похитил.

- Я? – «ведьма» открывает глаза и пристально всматривается в лицо Гилберта. – Странно. Мне помнится, это ты вперемешку с моим именем выстанывал «я согласен» и «забери меня полностью».

- Заткнись, придурок, – покрасневший Гил спихивает его со своих колен и встаёт на ноги.

- Ты очень милый, когда злишься, – сообщает его… любовник?.. Что вообще всё это значит?! – Я люблю тебя.

- Ненавижу тебя.

- Люблю тебя, даже когда ты лжёшь, что ненавидишь меня, – весело смеётся ведьма запретного леса и целует Гилберта, собственнически прижимая к себе. Демонстративно, специально для Людвига, тем самым заявляя: «твой старший брат принадлежит мне, и делить его внимание с кем-либо я не собираюсь».

Юный Байльшмидт кривится и разочарованно отворачивается, понимая, что всё было зря.

- Не злись на них, – раздаётся тихий голос духа совсем рядом. Он выглядывает из-за ближайшего дерева: – они не хотят делать тебе больно.

- Вижу, – тихо отвечает Людвиг и, не замеченный увлечённой друг другом парочкой, решает уйти. Всё совсем не так, как он представлял. Брата не нужно спасать, а сам он здесь лишний.

- А мне вот интересно, как ты прошёл через мой барьер? – внезапно спрашивает ведьма, и охотник вновь разворачивается к ним. Гилберт, покрасневший и смущённый, стоит примерно в метре от своего любовника и, избегая смотреть на брата, с преувеличенным интересом изучает древесную кору.

- Это я его провёл, – внезапно произносит Феличиано, появляясь рядом с Людвигом, держась за его плечо.

- Дух? – хмыкает ведьма и недобро щурит глаза. – И с чего же это вдруг бессмертные заинтересовались делами простых людей?

- Я хочу помочь, – твёрдо заявляет Фели, сильнее сжимая руку своего приятеля.

- Хватит, ты его пугаешь, – пытается вмешаться Людвиг, но ведьма его игнорирует.

- Что тебе нужно от этого человека?

- Вань, ты чего? – пытается одёрнуть любовника уже Гилберт, но тот всё так же напряжён и не сводит настороженного взгляда с бессмертного существа.

- Эти твари – ушлые ребята. Они никогда не помогают просто так. Один раз я уже попался на их удочку, до сих пор расплачиваюсь. Ты уже что-то с ним сделал, ведь так?

Людвиг хмурится. Он не хочет верить, что его странный новый знакомый пытается ему навредить, но дух молчит как-то уж слишком подозрительно и… виновато?

- Феличиано?

- Ты сказал, что можешь умереть, – тихо бормочет дух. Кажется, он вот-вот разревётся.

- Я так и думал, – хмыкает ведьма. – Людвиг, ты ел принесённую им пищу? Если да: поздравляю, ты застрял здесь навечно!

- Что?..

- Лес тебя не выпустит. Никогда. Ни через год, ни через столетие.

- Вань, у тебя дерьмовое чувство юмора, – вклинивается в разговор Гил, настороженно вглядываясь в лицо любовника.

- А я не шучу. Почему я, как ты думаешь, не позволяю тебе самому собирать фрукты и семена? Дело не том, что они ядовиты. Они могут оказаться «отравлены» духами. «Зачарованы», будет точнее, но смысл один: съешь – и Лес тебя не выпустит. Даже смерть не сможет тебя забрать, если не позволит Лесной Король – самый главный среди духов.

Людвиг вздыхает и кладёт ладонь поверх пальцев своего спутника. Тот вздрагивает.

- Ты… не злишься? – недоверчиво бормочет он, проверив чувства человека.

- Я шёл сюда, думая, что не вернусь обратно. Что умру. Это не самый худший вариант развития событий.

- Дай угадаю: под худшим ты подразумеваешь битву с лесной ведьмой, похитившей твоего брата? И непременно с трагичным финалом, – вклинивается Иван. – Жаль тебя разочаровывать, но ведьма, как ты мог заметить, малость не в том настроении.

- Ваня! – возмущённо шипит Гилберт.

- Что? А для чего он, по-твоему, сюда шёл? Говорю сразу: с нами он жить не станет. Посторонних в нашем доме не будет.

- А не охренел ли ты часом? Людвиг мой брат!

- Так может, вообще всю твою семью пригласим погостить? Или даже деревню! Чего мелочиться-то?..

- Да что с тобой?!

- Он боится… – тихо говорит Феличиано, и всё внимание переходит к нему. – Он боится, что Людвиг убедит тебя уйти из леса, вернуться домой. Он не хочет тебя потерять.

- Заткнись, дух, – огрызается ведьма, чуть заметно покраснев.

- Погоди-ка, так всё дело в этом?

- Нет. Ну, может быть, отчасти… – Иван вздыхает и ворчливо говорит: – да, я боюсь, что ты сбежишь. Я вообще удивлён, что ты не сделал этого до сих пор и, вообще, согласился жить со мной.

- Угораздило же меня влюбиться в идиота.

- Что?.. Ты… ты правда меня любишь?

- А то ты не знаешь!

- Не знаю, – игриво заверяет ведьма, обнимая своего охотника, игнорируя его попытки вырваться.

- Совсем придурок? Отпусти. Вань! Мы же не одни… долбанная ж ты ведьма…

Людвиг смущённо отводит взгляд, когда общение парочки совсем выходит за рамки приличия.

- Они что всегда так? – спрашивает он у духа, заинтересованно наблюдающего за ними.

- Ага. Мы долго привыкали к их общению друг с другом. Они очень шумные. Все люди такие шумные?

- Нет. Эти двое нашли друг друга.

- Ты правда-правда не злишься?

- Не злюсь.

- Точно-точно-приточно?

- Да. И хватит об этом говорить, – Людвиг прерывает ещё не озвученный вопрос и тут же оказывается в объятьях. – Ты… что ты делаешь?

- Делюсь радостью. Тебе неприятно?

- Нет, просто… странно.

- Людвиг, а ты меня поцелуешь? Они целуются.

- А к нам-то это какое отношение имеет?..

- Не знаю. Я ощущаю твои чувства, но… не понимаю. Всё такое неспокойное, переменчивое… мне почти больно, когда пытаюсь разобрать, но я не могу перестать это делать. Помоги мне, пожалуйста. Объясни.

- Слушай, Феличиано, я… ты мне… – слово «нравишься» почти слетает с языка, но Людвиг успевает это предотвратить. – Ты мой друг.

- Что значит «друг»?

- Тот кто не безразличен, за кого переживаешь, с кем хочется общаться…

- С кем вместе спишь?

- Нет… да… нет, но в нашем случае, да.

- К кому приятно прикасаться.

- Отчасти – да.

- Чью одежду носишь.

- Да, только хватит перечислять, пожалуйста.

- Кого хочется обнимать.

- Да-да…

- И целовать.

- Да… – отвечает охотник не задумываясь, но тут же себя одёргивает и поправляет: – Нет!

- Но… тебе хочется. Я чувствую.

- То, что я чувствую, не всегда переходит в мои действия.

- Почему?

- Я человек.

- Но Гилберт и Иван тоже… Я запутался.

- Я… Ты дух. Я не думаю, что мы сможем быть как они.

- Почему?

Действительно, почему? Дух удивительно хорош собой, несмотря на то, что он парень. А может, он кажется привлекательным именно поэтому? Вдруг у них с братом это семейное и…