- Что?

- Ох-хох… давай в другой раз расскажу, ладно?

- Ладно. Только действительно расскажи, а не как обычно, – беззаботно смеётся Ваня и, внезапно оказавшись рядом, ловко и быстро прикрепляет к волосам Гилберта небольшой голубой цветок. Гил фыркает, тянет руку, чтобы убрать его, но пальцы мага касаются запястья, останавливая. – Не надо. Красивый.

Охотник внезапно для себя смущается и, чтобы маг этого не заметил, с напускным равнодушием небрежно бросает первую пришедшую в голову чушь:

- Девку бы какую себе хоть завёл, чтоб дурью не маяться.

Злость к самому себе находит внезапно, стоит только представить, что Ваня последует его совету. Ну уж нет: никакой бабы Гил к нему не подпустит. Да и вообще – никого не подпустит. Этот чудак принадлежит только ему, а если вдруг…

- Зачем мне кто-то, если у меня есть ты? – внезапно выдаёт маг и прислоняется щекой к его ладони, пытается потереться, как лесной зверёк, выражая свою привязанность. Гил тяжело сглатывает и закрывает глаза. Сдерживаться трудно, а парень, проживший всю жизнь отшельником, вряд ли понимает, как его действия влияют на охотника.

- Действительно, – хмыкает Байльшмидт и перемещает цветок из своих волос в Ванины. Вот это в его понимании действительно красиво.

Возвращаться в тот день домой удивительно сложно: хочется остаться с лесной ведьмой ещё хоть на несколько часов, но домашние уже беспокоятся. Его и так не было два дня. К тому же, он обещал младшему брату, что как только он вернётся и отдохнёт как следует, они пойдут на охоту вместе. Несколько дней без Вани представляются чем-то неправильным, неожиданно тяжёлым, а на душе вдруг становится неспокойно.

Но совместная охота с младшим братом притупляет чувство тревоги, и Гилберт забывает обо всём, пока не возвращается в родную деревеньку. Уже подходя к ней, он слышит насмешливые восклики и хохот местных жителей. Образовалась целая толпа, в центре которой находится растерянный Альфред. Тот самый местный дурачок, на спор с которым Гил посетил Ведьмин лес.

- Почему вы не верите?.. Всё было так, как я говорю! Я нашёл дом лесной ведьмы, я спас нас всех!

- Ну да. Ведьма молила пощадить её жизнь, но славный герой сжёг старушку дотла, – весело хохочет кто-то.

- Сжёг. Только это был парень. Лесная ведьма – это парень, слышите?.. У него жуткие, нечеловечьи глаза. А от улыбки мороз по коже!

- Ага. А из открытого рта огненный столп! – Хедервари корчит жуткую рожу и все деревенские, кроме Гила и Ала, хватаются от смеха за животы. Альфред злится, униженный, он ищет взглядом хоть кого-то, кто может поверить, и натыкается на вернувшихся охотников.

- Гилберт! Ты ходил в Ведьмин лес?.. Ты видел ведьму?.. Скажи, скажи им всем, что я прав!

- Я? Ходил в Ведьмин лес?.. – хрипло переспрашивает Гил. – Что я там забыл? Ты меня в свои бредни не втягивай.

- Меньше языком трепать надо, Ал. Мы твоей летающей посудой уже по горло сыты были, так теперь что-то новенькое выдумал.

- Но те штуки правда летали над полем! И они были похожи на тарелки, и…

Красный от стыда старший брат «героя» выходит вперёд и обращается к соседям:

- Простите моего брата: он в детстве часто падал головой вниз.

- Артур…

- Смолкни, – шипит он на Альфреда и, схватив его за руку, тащит в дом. – Ещё за прошлую твою выходку стыдно людям в глаза смотреть, а ты опять за свое?!

- Но… я…

Надёжно скрытый весёлым гомоном толпы, Гилберт спешно исчезает за пределы деревни и торопится в лес. Если то, что сказал Ал – правда, всё очень плохо. Не хочется даже думать о том, что Ваня мог пострадать или, того хуже, погибнуть. Только вот, едва переступив границу запретного леса охотник чувствует запах гари и понимает, что Альфред не врал.

Гил выбегает к пепелищу и от потрясения замирает. Не осталось ничего. Лишь тлеющие угли и пепел. А Иван?.. не мог же он…

Байльшмидт не пугается, когда его обнимают со спины, только глупое сердце почему-то всё равно начинает биться быстрее. Гилберт разворачивается в объятьях лицом к Ване. На лице лесной ведьмы широкой полоской тянется след от сажи, проходя прямо через кончик носа. В волосах листва, мелкие веточки и пепел. Натурально пугало огородное. Какое же счастье, что он жив! Но как он…

Ответ приходит сам собой, быстрее, чем вопрос оказывается сформулирован. Перед ним, мать его, долбанный маг, способный воскрешать. Что ему значит выбраться из охваченного пламенем дома?..

- Гилберт… ты плачешь?..

- Нет. Оно само, – бормочет охотник и не может сдержать улыбки. – Не обращай внимания.

- Мне жить негде, – растерянно говорит Ваня, глядя на то, что ещё несколько часов назад было его домом.

- Вижу, – нервно смеётся Гилберт и до крови кусает щёку изнутри, чтобы унять начинающуюся истерику.

- Гил, – с нажимом произносит ведьма, немигающе глядя ему в глаза.

- Что?.. Не думаешь же ты, что я тебя к себе позову?! Отец и брат очень оценят, ага!

- Извини, – Иван опускает руки и отступает на шаг.

- Да стой же ты! Придумаем что-нибудь. Пошли к ручью – на тебя смотреть страшно, а там хоть отмоешься.

Гилберт хватает его за руку и тянет за собой. Он не видит довольной улыбки на губах мага ни когда они идут к воде, ни когда помогает ему снять обгоревшую по краям рубаху, а следом снимает и свою.

- Почему он так со мной? – лишённым интонаций тоном спрашивает Ваня, когда Гил проводит по его лицу смоченной в ручье тканью и стирает с него грязь.

- Потому что идиот и совершенно тебя не знает. Он думает, ты хитрая ведьма, что путает людям мозги.

- А что думаешь ты?

- На комплименты напрашиваешься, что ли?.. – хмыкает Гилберт и, закончив приводить погорельца в порядок, отвечает: – Я думаю, что ты самый удивительный человек, которого я встречал. Что ты очень добрый, честный, искренний и неопытный во многих жизненных вопросах.

Гил целует его, не чувствуя в ответ сопротивления, притягивает ближе и вздрагивает, когда маг до крови кусает его нижнюю губу и отстраняется сам, хмурясь.

- А если я скажу, что прав не ты, а он?.. – задумчиво тянет Ваня, чуть щуря глаза.

- Что за глупости? – улыбается Гилберт, тянется за очередным поцелуем, но внезапно оказывается на земле. Иван оттолкнул его. Стебли высоких трав, повинуясь воле ведьмы, связывают руки охотника прочнее любой верёвки.

- Ты чего это?!

- То же, что и ты, – сухо отвечает маг, избегая смотреть в глаза тому, кого обманул.

- Нет, так дело не пойдёт! – Гилберт пытается вырваться, приходя в ужас от того, что не разглядел лжи раньше. Но путы слишком крепки.

- Почему?

Присев рядом, Иван начинает легко, почти невесомо поглаживать грудь и живот охотника. Склонившись, целует шею и ключицы, нежно покусывает кожу и тут же зализывает укусы.

- Всё должно быть не так, – устало бормочет Байльшмидт, понимая, что тело реагирует на ласки вне зависимости от его желаний.

- Гилберт, я ведьма.

- А то я не заметил!.. – огрызается охотник, изо всех сил пытаясь высвободить руки. Тщетно.

- Что ты знаешь о ведьмах? – вкрадчиво спрашивает Иван. – Мы лжём и притворяемся, чтобы получить своё, верно?.. Я не настолько наивен, как ты думал, Гилберт, извини. Подчиняться тебе, играть невинного дурачка и дальше, я не намерен.

- Сволочь, – шипит охотник, а когда губы ведьмы касаются его губ, он понимает, что может сопротивляться. Его руки свободны и первое, что он делает – притягивает Ваню ближе к себе. Разумного и логичного здесь нет – есть лишь желание, жажда прикосновений и, возможно, даже немного магического подчинения. По крайней мере, Гилу очень хочется верить, что дело тут именно в магическом вмешательстве в его сознание, а не в чём-то более глобальном.

- Ага, есть немного, – аметисты глаз горят озорством, и Гил понимает, что всё – пропал. Не в магии тут дело. Дьявол бы побрал этого ведьмака с невинной внешностью и мозгами беса! По телу охотника проходится слабый разряд электричества, недостаточно сильный, чтобы причинить вред и боль, но весьма ощутимый и очень даже влияющий на некоторые конкретные части тела. Вот дерьмо! Ведьма усмехается, прекрасно понимая, что он испытывает. Рука скользит по обнажённой коже торса, то опускаясь всё ниже и ниже, то поднимаясь почти до горла, вырисовывая кончиками пальцев неведомые узоры, пощипывающие магией. – И что же нам с этим делать, м?..