- А то ты не знаешь, придурок… – огрызается Гилберт, и последнее слово переходит в стон удовольствия, ведь шаловливая ручонка Ивана опускается ниже, забравшись в штаны. Долбанный же маг! Кто вообще дал ему право…

- Расслабься, Гилберт. Я не причиню тебе вреда, – довольно урчит парень ему на ухо и снова целует, заставляя забыть обо всём и отдаться ощущениям…

***

На рассвете охотник сидит у ручья, всматриваясь в своё отражение, и пытается осознать произошедшее ночью. Если отбросить все возмущения от резкой перемены роли, всё было более чем неплохо. Да, он переспал с парнем – с этим можно смириться, если вспомнить, с кем именно он переспал. Но как быть с тем, что наивного и милого Вани, видимо, никогда и не существовало?.. Лесной колдун – маг, ведьма, и, хрен знает, как ещё назвать эту сволочь – его дурачил. Гил понимает, что чувствовал это интуитивно с самого начала, но… почему же тогда сейчас так больно?..

- Неужели это так сильно отличается от того, что хотел сделать со мной ты? – в ручье рядом с его отражением появляется отражение Ивана. Маг садится рядом с ним. Садится близко, но не касаясь. – Как же я люблю двойные стандарты! Значит, тебе совращать невинную лесную ведьму можно, а мне внести небольшие коррективы и сменить роли нельзя. Очень честно получается, Гил.

Хуже всего сознавать, что Иван прав. Он хотел сотворить очень непристойные вещи с тем, кто хоть и выглядит физически очень даже зрелым, но по суждениям и поступкам напоминает ребёнка. Оправдание этому желанию суетилось в голове безумной мыслью, но признавать чувства к обманщику охотник не собирался.

- Дело не в этом, – едва слышно говорит Гилберт и швыряет в ручей горсть мелких камешков, чтобы отражения исчезли.

- А в чём?

- Ты врал мне. Во всём.

- Нет. Ни разу не соврал.

- Ну да, конечно! – Гил не выдерживает и разворачивается к Ивану, едва не столкнувшись с ним носами. Попадает в плен взгляда и замирает.

- Я не имею этой дурной привычки, что свойственна многим людям, Гилберт, – маг целует его и отстраняется, вновь заглядывая в глаза. – Ты можешь мне не верить, но это действительно так.

Байльшмидт молчит, вспоминая все их разговоры и пытаясь найти, к чему можно придраться. К сожалению, этот плут прав – лжи в них не было. По крайней мере, выявившейся вместе со сменой образа. Может, дальше станет ясно…

- Зачем ты вообще всё это начал?.. Почему не оставил меня в той ловушке?

- А сам как думаешь? Я в лесу совсем один. Животные и духи не в счёт – они никудышные собеседники. А люди – сплошь идиоты, отчаянно цепляющиеся за свой страх перед всем отличающимся от их восприятия мира. «Магия – происки беса! Ведьмы и колдуны – исчадья Дьявола!». Вот, что я всегда слышал от них.

- С чего ты решил, что я считаю не так? Что я буду с тобой разговаривать?..

- Предчувствие, – пожимает плечами лесная ведьма. А затем смущённо и виновато добавляет: – И магическая привязка.

- Что?..

- Помнишь отвар, который мы испили из одной чаши? – совсем тихо поясняет маг и вжимает голову в плечи, предчувствуя грядущие проблемы.

- Ты…

- Извини. Иначе ты сбежал бы насовсем.

- Сними эту привязку! Немедленно! – Байльшмидт вскакивает на ноги.

- Я снял. Уже давно. Когда ты пришёл ко мне с подстреленной дичью. Для тебя то воскрешение было слишком большим потрясением, и я подумал, что будет лучше прекратить всё это. Но ты приходил снова и снова, сам.

Гил смотрит себе под ноги, задумавшись о том, как же сильно он влип. Надежда, что получится списать всё на магическое вмешательство, гаснет совсем. Он… влюбился. В парня. В мага. Он влюбился в долбанного парня-мага и отдался ему на долбанной земле у долбанного ручья как долбанная шлюха. Для полноты списка не хватает только, чтобы их застукала за этим делом вся деревня, чисто случайно вышедшая прогуляться по лесочку.

- Как такое вообще могло произойти?..

- Что конкретно ты чувствуешь?

- Да пошёл ты! Не стану я с тобой откровенничать, – ворчит охотник и опускается на землю, садится точно так же, как и сидел до этого, ощущая на шее горячее дыхание мага, а спиной – его плечо.

- Гил, – шепчет тот, накрывая его руку своей ладонью.

- Чего тебе?

- Ты вернёшься в деревню?

- А сам как думаешь?

Пальцы переплетаются, а Иван шепчет с волнением в голосе:

- Останься.

- С чего вдруг?

- Ты мой.

- Я свой собственный. Да и куда конкретно ты меня зовёшь? Твой дом сгорел.

- Построим новый, – просто отвечает лесная ведьма, и Гилберт не может сдержать смешка от того, насколько же бредова вся эта ситуация.

- Ага, а помогать нам будут твои друзья-зверушки и слуги-растения!

- Ты милый, когда злишься, – неожиданно смеётся маг, заражая своим внезапным весельем и охотника. А потом вдруг мягко толкает его на траву и наваливается сверху, не предпринимая больше никаких действий.

- Слезь с меня, ты охренеть какой тяжёлый.

- Я не тяжёлый, – возражает парень с улыбкой. Целует нежно и долго, опускается цепочкой поцелуев всё ниже и ниже, нарочито медленно стягивает с Гилберта штаны.

- Иван… Ваня… да подожди ты… Вань…

Увлёкшихся друг другом парней приводит в чувство треск сучка, хрустнувшего под чьим-то весом. Гилберт, приподнявшись на локтях и повернувшись, видит шокированное лицо Альфреда, который тут же бросается прочь. А вот теперь список полный.

- Он же всем расскажет… – Гил ложится обратно и безразлично смотрит в небо. Скоро вся деревня будет знать, что Гилберт Байльшмидт – мужеложец. Ну, это если поверят Алу. Даже если и не поверят, коситься всё равно будут. Дерьмо.

- Я могу сделать так, что он никогда никому ничего не расскажет, – лицо Ивана внезапно возникает перед ним, загораживая вид на облака.

- Но ты же сказал, что не причиняешь вреда…

- Я не хочу, чтобы навредили тебе.

- Он и не навредит. Так, мелко подгадит. Знаешь, тебе нужно уходить отсюда.

- Без тебя не уйду, – качает головой Иван, а затем, немного подумав, добавляет: – и с тобой тоже. Это мой дом.

- И как нам быть?

- Я могу скрыть свой дом от людей, – говорит Иван, хмурясь. – Я не скрывал его раньше, потому что ты приходил. Но это отнимет много сил, и постоянно ставить и убирать барьер я не смогу.

Гилберт почти с минуту всматривается в тёмно-фиолетовые глаза, пока до него не доходит смысл сказанного Ваней.

- Ты предлагаешь остаться с тобой в лесу? В лесу, полном сбрендивших духов. В том лесу, где нельзя охотиться, а я, между прочим, охотник. Ты предлагаешь жить в изоляции от людей, никогда ни с кем не общаться кроме тебя, не видеться больше с семьёй и друзьями…

- Ну да.

- И жили они долго и счастливо в одиночестве, питались лишь травками да корешками, пока не померли в один день от скуки.

Губы ведьмы горячо и мокро касаются чувствительной кожи за ухом.

- Скучать я тебе не дам, – почти что мурлычет Ваня и трётся своим пахом о пах Гилберта.

- Так, вот это – сразу нет, – хрипло возражает Гил, чувствуя, что тело на подобное предложение очень даже позитивно реагирует. Грёбанный маг, грёбанный лес, грёбанное всё вокруг… – Если я тебе нужен лишь для этого…

- Ты нужен мне и для этого, и для всего прочего, – не обращая внимания на протестное мычание охотника, Ваня целует его. Настойчиво, жадно, вынуждая забыть все мысли о сопротивлении. – Мы будем жить вместе вечно. Только представь: ты, я и толпа маленьких ребятишек, с весёлыми криками носящаяся по лесу…

Гилберт совсем уж неприлично стонет, когда рука ведьмы забирается под ткань штанов. От настойчивых поглаживаний плавится воля, и разум перестаёт адекватно воспринимать слова Ивана. Произнесённое доходит с опозданием.

- Так, стоп! – Гил уворачивается от очередного поцелуя. – Я парень. Ты тоже. Откуда дети?!

- Похитим, – излишне серьёзно поясняет отшельник. – Я же ведьма.

- Придурок ты, Ваня, – фыркает Байльшмидт, не в силах сдержать улыбку. – И как я умудрился сразу этого не заметить?..