Зевран, почему-то, не задерживается в борделе, хоть и был вполне к этому расположен. Почти сразу он догоняет Амелла и, мигом поняв его поведение, со смешком добавляет ещё и клеймо ревнивца. Ответить что-либо Виконд не успевает. Причина тому ещё один старый знакомый Зеврана – Тальесен.
Едва увидев его, эльф меняется в лице. Он молча выслушивает всё, что предлагает ему бывший брат по оружию. Если вкратце – закончить вместе проваленное задание и вернуться к привычному образу жизни. По сути, проще простого: Амелл один, а их больше десятка. Усыпить всех он не сможет. При наилучшем раскладе остаются необезвреженными либо Тальесен, либо… Зевран. Убить Зеврана Виконд не сможет. Так что в сопротивлении даже нет смысла. Он уже убит, остальное лишь формальность, не более.
Что удивительно, Зевран не просто отказывается от этого предложения даже не задумавшись, но и сражается против бывших братьев по оружию. Виконду кажется, что этот отряд подготовлен куда лучше, чем тот, что возглавлял Зев. Много лучше. Он состоит не из тех, кто пришёл победить или умереть – второй вариант этими Воронами даже не рассматривается.
Амелл едва не падает от изнеможения, сотворив последнее в этой битве заклинание. Но они справились. Как и всегда. Виконд знает, что последует за этим. Хоть он и убеждал себя, что привязываться к Ворону нельзя, он всё равно сделал это. Так что маг сам виноват в том, что теперь так больно отпускать.
Вот только Зевран удивляет его снова: он остаётся. И Амелл напуган. Напуган так, как никогда прежде. Он боится признаться себе, что рад, что всё сложилось именно так, что Зевран остался с ним. Он боится, что вскоре лишиться его, как лишился всех, кто был ему дорог. Боится, что сам всё испортит, как это вышло с Йованом.
Но что-то ощутимо меняется между ними. Амелл чувствует, как холоден с ним Зевран, но не понимает, что сделал не так, почему эльф теперь избегает его. Разговорить его сложно. Нет, даже не так: Амеллу сложно решиться на сам разговор, он не может подобрать верных слов для его начала. Но когда это всё же происходит – поздней ночью, во время дежурства Амелла – Зевран рассказывает ему о предыдущем деле, о девушке, которую любил, и о том, как она умерла. Говорит, что сейчас запутался в чувствах, которых и вовсе не должно было возникнуть. Амелл рассказывает о Йоване. Пытается связно объяснить, что чувствовал тогда, после предательства, и чего больше не чувствует сейчас. Зевран не перебивает его и никак не комментирует эту исповедь. Лишь принимает к сведению и продолжает относиться к нему как и прежде – без осуждения, без отвращения.
Так может, Амелл судит себя слишком категорично? Может, ему стоит попытаться простить себя?..
После собрания земель Виконд вместе с остальными собирается в обеденной зале поместья эрла Эамона. Здесь нет лишь Алистера – выяснившаяся на собрании правда о королевском бастарде задерживает его, и Амелл вместе с остальными уходит, возвращается в их временное пристанище.
Он по-настоящему вымотан. Спасение Аноры, одиночный побег из самой защищённой тюрьмы Ферелдена, дуэль с Логейном на мечах и новое предательство – всё слишком быстро, чтобы осознать масштабность произошедшего.
Вернувшийся Алистер вне себя от гнева. Виконд не перебивает его, позволяет этому капризному истеричному ребёнку выговориться. Разумеется, он и слушать не станет, что это единственный выход. Что Анора не уступает в хитрости и холодном расчёте Змею, что стоит только дать ей немного власти, и им обоим придёт конец. Маг предпочёл бы вовсе умертвить её, но воля короля иная, и идти против неё он не имеет права.
Амелл стоит, сжимая спинку стула и не глядя на воина. Ему нечего сказать в ответ на все упрёки. Нечего, если не считать того, что лишь ухудшило бы ситуацию. Комната плывёт перед глазами, а мысли обволакивает непроглядная темнота, сопротивляться которой невыносимо тяжело. Спинка стула, которую сжимает Виконд, не защищает его от падения.
Когда маг приходит в себя, Алистер, напуганный и всерьёз обеспокоенный, сидит у его кровати. На лице будущего короля так и написано, что чувство вины терзает его, медленно убивает изнутри. Глупо. Он тут точно не при чём.
- Вик, я…
- Что сказала Винн? – прерывает Амелл поток бессмысленных фраз-сожалений. Всё равно они не нужны ни кому из них, так как ничего не изменят.
- Нервный срыв. И что-то там с магическим истощением, я не понял… – Виконд плотно сжимает губы, чтобы не сорваться на друга. Его жалость не нужна Змею-предателю, равно как лишними являются и забота с беспокойством. – Тебе нельзя вставать!
Амелл чувствует правоту этих слов, когда пол стремительно приближается без его на то желания. Алистер подхватывает его, не даёт упасть снова, но Виконд тут же отстраняется от него.
- Риордан ждать не будет, – бормочет маг, сам толком не зная, сколько провалялся в беспамятстве. Ждёт ли их в действительности единственный выживший помимо них Серых Страж? – Аноре нельзя доверять. Останься она у власти, нас обоих казнили бы в ближайшее время.
- Да, я… я понимаю, – должно быть, кто-то уже поговорил с ним – Винн или Эамон – оттого и реакция его теперь куда более спокойная, нежели прежде. – Но я не могу быть королём! Я понятия не имею, что делать со всем этим!
- Не ждёшь же ты, что я и дальше буду руководить тобой?
Ждёт. Это видно по отведённому взгляду. Алистер не способен править один. Все политические решения будут приниматься советниками, к примеру, тем же Эамоном, а сам король Алистер Тейрин станет лишь фикцией. Этого тоже нельзя допустить. Но думать об этом, переживать из-за этого перед битвой с Архидемоном – сумасшествие.
Они проходят через главный зал, невольно заставая странную сцену. Болезненно бледная, измученная долгим странствием путница в старом, пыльном плаще просит встречи с Эамоном. Стражники сомневаются, но, так же как и те, кто снаружи, пропускают её. Она не похожа на нищенку: всё ещё несколько горделивый взгляд ярких небесно-голубых глаз выдаёт её благородное происхождение. Пожалуй, она даже красива: не так очевидно как Анора, не так нетипично как Морриган – есть в ней что-то простое, приятное глазу даже для Змея. Что уж говорить об остановившемся из любопытства Алистере.
Эрл, выйдя ей навстречу, замирает в изумлении. Он определённо знает её, но увидеть не ожидал.
- Эамон, прошу, не гоните меня. Кроме вас мне не к кому обратиться, – девушка падает на колени. Голос её дрожит, из глаз катятся слёзы. Это не выглядит наигранным, здесь не чувствуется фальши – она сломлена. Отказ её погубит. Но его и не следует.
Мужчина взволнованно просит её пройти, служанки по его поручению тут же начинают суетиться, создавая для ночной гостьи все возможные сейчас удобства.
- Кто она? – спрашивает Амелл настороженно. Не может ли эта девушка быть кем-то из сторонников семьи Мак-Тир?
- Дочь тейрна Кусланда, – бросает эрл, исчезая за ней следом. Что ж, если Хоу убил всю её семью, вероятность, что она – сторонница Логейна, ничтожно мала. Он будет беспокоиться об этом после, когда на это будет время.
Итак, вот она – последняя ночь перед последней битвой. Разговор с Риорданом проясняет многое. Не то чтобы Амелл сильно надеялся на благополучный исход всей этой затеи, он же всегда был больше реалистом и скептиком, но теперь у него нет ни капли сомнений – завтра он умрёт. Жаль лишь пачку неотправленных писем, адресованных Йовану. Не Левину – именно ученику Круга магов, добродушному влюбчивому парню, который был когда-то другом Змеёныша. Письма в прошлое. Его воспоминания, мысли и чувства, невысказанные признания – всё это теперь сгорает в пламени камина. Облегчения это не приносит, да он и не ждал ничего подобного. Просто нельзя допустить, чтобы они остались. Если кто-то случайно найдёт их, прочтёт или, хуже того, отправит, если всё это каким-то образом дойдёт до Йована… Амелл не хочет даже думать о реакции бывшего друга, о том, с какой ненавистью будет о нём вспоминать преданный человек. Хоть это и справедливо. Хоть иного он всё равно не заслуживает.
