Быть с Зевраном сейчас тоже невыносимо. Эльф старается делать вид, что завтра будет обычный день, обычная битва из тех, что у них было немало, а после будет и того больше. Но по его глазам всё видно. Страх и понимание отражаются в них, как бы антиванец ни пытался это скрыть. Зевран… кто бы мог подумать, что всё обернётся именно так?..

Они были друг другу заменителями, и сами не заметили, как чувства стали иными, связанными уже конкретно с ними, а не с какими-то недосягаемыми образами, терзавшими до того душу. Быть может, в иной реальности всё сложилось бы по-другому?..

Нет, всё разбилось бы через месяц спокойствия: Антиванский Ворон не из тех, кто способен долго быть рядом, а их странные отношения определённо не то, чем стоит дорожить.

Виконд знает – хотя, скорее, только надеется – Зевран не будет долго оплакивать его. Забудется в объятиях какой-нибудь Изабеллы. И это правильно, так и должно быть. Змей не хотел бы, чтобы это терзало его долгие годы, мешая жить, постоянно всплывая в памяти и вынуждая «хранить верность». Хранить верность предателю… до чего ж иронична бывает судьба.

Но он хотел бы, чтобы всё сложилось иначе. Чтобы они не встречались вовсе, или чтобы заклятье было иным – сном или ужасом, за которыми последовали бы стрела Лелианы или удар меча Алистера. Жажда смерти Зеврана была бы исполнена, а жажда смерти Амелла сохранилась бы до сего дня и даровала бы ему спокойную смелость в предстоящей битве.

Но сейчас он трусит. Как же он трусит, как не хочет терять, что успел обрести!

Да, он знает, что это единственно верный путь для него. Риордан не справится. Им просто не может так крупно повезти сейчас. Нет, не может. Алистер должен стать королём, нельзя его даже допускать к Архидемону. Так что этот последний удар – долг Амелла, его обязанность. Словно Дункан знал изначально, как всё это закончится.

Жертвенность в смерти. Кто бы мог подумать, что хоть в чём-то он станет настоящим Стражем…