Выбор сделан, нужно принять его последствия достойно.

- Привет… э… Виктор?.. Ты не видел Карла? – раздаётся знакомый голос за спиной, и Виконд чуть хмурит брови, но не поворачивается к Андерсу. Он злится на него, хоть и понимает, что даже знай тот о проблемах своего друга, ничего бы не изменилось. Из этого знания лишь вышел бы один большой скандал.

- Он в кабинете Первого Чародея, – бормочет Амелл, нерешительно отодвигая книгу, но тут же снова возвращаясь к чтению. Нет, не будет ему покоя, пока он не найдёт положительного ответа на свой вопрос. – Я столкнулся с ним в дверях, когда уходил с занятия. Ирвинг вызвал его для серьёзного разговора.

- Насколько серьёзного? – тут же оживляется Андерс, но Амелл лишь пожимает плечами. Он не знает подробностей. Они ему, в общем-то, и не интересны. Ведь прямо сейчас его много больше волнует иное, от чего его как раз столь упорно отвлекают. – А давно он ушёл?

- Примерно полчаса.

Андерс хмурится, должно быть прикидывая, не творил ли он недавно чего-то, что могло бы навредить Карлу. Творил он многое, но за всё понёс наказание сам.

- Не против, если я с тобой посижу? – спрашивает он вдруг, кивая на соседний стул. Виконд предпочитает сидеть в тишине и одиночестве, но его недовольное молчание воспринимается как согласие.

Разговор не клеится, потому как Амелл игнорирует все попытки заговорить с ним. По Андерсу видно, что ему неуютно из-за этого, но что-то мешает магу уйти. Виконд равнодушно разглядывает его искоса, не поворачивая головы. «Я не мог сказать Андерсу. Не мог, понимаешь? Он наконец-то спокоен, он так счастлив с Карлом…» – звучит в голове голос Сураны, и Амелл ёжится от неприятного воспоминания.

Целитель нервно стучит пальцами по столу, отстранённо скользя взглядом по стеллажам с книгами. Разглядывает стопку книг на полу возле стола – то, что Амелл уже изучил за сегодня.

- Ты ищешь что-то определённое?

- Да, – равнодушно бросает Виконд. Если Андерс полезет с дальнейшими вопросами – сам виноват, но скрывать свою цель он не намерен.

- И что же?

- Существует ли способ обмануть филактерию, – шокированное молчание лишь подталкивает его к произнесению дальнейшей фразы. – Понимаю, что здесь подобные книги хранить не стали бы, но какой-то не замеченный храмовниками тонкий намёк или едва уловимая связь могли остаться.

- Зачем тебе это? – потрясённо шепчет Андерс, нервно оглядываясь по сторонам. Но их никто не слышал: Амелл не идиот, он не стал бы подставлять себя и других. – Ты не похож на того, кто хочет сбежать.

- У меня иная цель. Я хочу найти подтверждение.

- Подтверждение чему?

Виконд молчит некоторое время, пытаясь подобрать верные слова для обозначения сомнений. У него нет полной уверенности, пока он не нашёл хоть какую-то зацепку, есть лишь собственная интуиция, предчувствие, что ли. Он и сам не может точно назвать это ощущение. Не может понять, есть оно как отдельно существующее, или это лишь часть вины, желание исправить произошедшее.

- Я считаю, что Сурана жив, – говорит он, решая довериться шестому чувству и стоять теперь до конца. Даже если никакого подтверждения не найдётся, он будет считать, что Сурана жив. И дело даже не только в том, что Виконду так будет легче существовать в этом мире.

Выражение на лице Андерса резко меняется. Он не только потрясён, но и напуган. Вот только, он запрещает себе даже думать в этом направлении. Виконд видит это в его глазах.

- Вик…

- С самого начала я не поверил в этот бред о самоубийстве. Он не из тех, кто на это способен. Катрина его убить не могла, она не из тех, кто способен на это. Несчастный случай? Тогда нам так бы и сообщили. Но «самоубийство»?.. Бред. Этого не могло произойти, только не с ним.

- Хватит! – резко прерывает его Андрерс. Слова звучат тяжело, с надрывом. – Все мы чувствуем вину, все мы отказываемся в это верить, но Алим мёртв. Филактерию не обмануть.

- Если это его филактерия.

Андерс устало трёт переносицу, не в силах продолжать спор с непробиваемым упрямцем. Виконд видит: маг и сам думал об этом, но запретил себе верить.

- Ладно, – тихо звучит через несколько минут. – Ладно. Допустим, ты прав. Но зачем ему сбегать? Этому дурню здесь нравилось, он говорил мне об этом много раз.

«Пожалуйста, не говори ему».

- Быть может, он решил навестить родню или…

- У него никого нет, – вновь перебивает его Андерс. И эта фраза сбивает с толку.

- Что ты имеешь в виду? Он же постоянно говорил о своих родственниках…

Троюродные дяди, пятиюродные тёти, куча дедушек и бабушек с подобной же дальней степенью родства… Неужели, всё это тоже лишь часть образа весельчака, который он играл так долго?

- Он придумывал это, чтобы не чувствовать себя одиноким. Он сам мне признался, когда мы напились.

Виконд хмурится, когда ещё одно из его немногочисленных знаний о Суране рушится. Нет родни. Что ж, у всех свои способы защиты рассудка. Андерс точно не врёт: Амелл и сам помнит гнев Ирвинга, когда тот узнал, что двое учеников стащили бутылку крепкого вина из запасов храмовников. Виконд не особо интересовался подобной новостью, но в общих деталях знал всё из невольно подслушанных разговоров. Странно, что во время пьяных откровений Сурана рассказал другу об отсутствии семьи, а об ужасах промолчал вовсе.

- Но это ничего не меняет в моих мыслях. Я по-прежнему считаю, что он жив.

- Твоё право, – отмахивается от него маг и тут же вскакивает с места, едва завидев вошедшего в библиотеку любовника. Текла выглядит подавленным, но улыбается Андерсу, хоть и через силу.

Известие о переходе Карла в киркволлский Круг Магов разлетается по Башне с невероятной скоростью. Разговоры о смерти Алима сменяются обсуждением куда более свежей сплетни.

Об этом говорят все, везде и всё время. Виконд с отвращением смотрит на тех, кто, ничуть не стесняясь, пересказывает друг дружке сомнительные подробности разговора между Карлом и Андерсом. Где и как они могли это узнать – никого не волнует. Главное – показать свою осведомлённость, путь даже всё это будет выдуманным, лишь бы впечатлило других.

Виконд ещё сильнее убеждается в собственной мизантропии. Тяжело «любить людей», если большинство из них такая гниль. Даже в столовой слышатся перешёптывания, которые тут же стихают, стоит только Андерсу появиться в поле зрения сплетников.

Виконд поджимает губы и опускает взгляд, когда маг идёт к ним с Йованом – единственным, кто не обсуждает это, кто не станет спрашивать, имея хоть какие-то представления о тактичности. Йован вздрагивает, когда Андерс садится третьим за их стол, но Амелл сжимает рукав его мантии, и уйти не удаётся.

Обед проходит тихо и тяжело. Это последний день Карла Теклы в ферелденском Круге магов. Вернее, был последним. Уже утром он и два храмовника ушли из Цитадели.

- Чувствую себя преданным, – внезапно говорит Андерс едва слышно. Ему нужно выговориться, но говорить не с кем. Двух самых близких для него людей здесь нет. – «Так нужно, солнце». Кому «нужно»?.. Уж точно не мне и не ему… Про Казематы ходят жуткие слухи… Но ни он, ни Ирвинг не слышат меня, игнорируют мои слова. Словно я – пустое место. Конечно, Андерсу плевать на всё – его беспокоит лишь свобода… Я говорил Суране, что у меня дурное предчувствие. Говорю об этом же Карлу, но… – поддавшись секундному порыву, Амелл тянется через весь стол и сжимает его руку, заглядывая в глаза. Он много думал о том, каково сейчас Андерсу, представлял, что было бы, если бы его самого так разлучили с Йованом. Невыносимо. Иных слов не подобрать. Этого Виконду было бы не вынести. А Андерс вынужден не только пройти через это, но и жить дальше, наедине с воспоминаниями, совсем один. Начинающаяся истерика Андерса успокаивается, маг делает глубокий вдох и горько усмехается. – Он сказал, что будет писать мне письма. Надеюсь, хотя бы это у меня не заберут. Знаешь, что Ирвинг сказал мне? «Не делай глупостей». Как же они все мне противны…