— Позвольте спросить: тот ли вы, за кого я вас принимаю? — почтительным голосом произнес имам.

— Yes[45] Я действительно глава римско-католической церкви. С кем имею честь общаться?

Имам на удивление быстро выпалил:

— Я — верховный глава ислама имам Али Мухаммед Юсуф бен Ибрагим (а впрочем, давайте оставим это) из Мекки. Вы случайно не знаете, где мы находимся?

— Понятия не имею! — с досадой отвечал папа. — Я стал жертвой некой коварной технической манипуляции. — Он подошел к имаму и протянул ему руку.

Тот возразил:

— Неужто вы сами и ваша церковь не можете ничего поделать с этой, смею сказать, пространственной дислокацией?

Верховный глава католической церкви, устало усмехнувшись, покачал головой:

— Если бы я только знал, каким образом я очутился здесь, я не стал бы пытаться проломить брешь в этой стене…

— И давно вы здесь?

— Да не меньше часа, как мне кажется. Это странное здание похоже на тюрьму. Здесь нет ни окон, ни дверей, так что можно подумать, что они открываются неким духовным образом. Я испробовал все материальные способы. Сначала — кулаки, затем — каблуки. Увы, все оказалось напрасно.

— Непостижимо! Невероятно! — пробормотал имам в свою узкую длинную бородку, добавив при этом несколько крепких арабских словечек. Затем он схватил папу за руку. — Мы должны совместными усилиями найти выход!

— Вы говорите «мы», а ведь стол накрыт на три персоны… Скажите, вы никого больше не ожидаете?

Два лидера мировых религий с весьма холодным видом сели за стол. Каждый из них погрузился в нелегкие раздумья. Внезапно задняя стена зала задрожала, и прямо перед ними материализовалось бородатое существо в маленькой плоской черной шапочке[46] на темени. Незнакомец одной рукой прикрывал глаза, словно не желая видеть ничего вокруг.

— Добро пожаловать! — почти одновременно кивнули ему папа и имам. — Мы уже пришли к некоему единству, по крайней мере — перешли на английский. Не угодно ли вам пожаловать к столу?

Бородатый незнакомец отнял руку от глаз. Когда он узнал своих коллег, сидевших за столом, его реакция оказалась неожиданно бурной.

— Нет-нет, только не это! — воскликнул он, отчаянно замотав головой, и опять закрыл глаза, на этот раз обеими руками. — Что это — небеса или преисподняя?

В ответ имам кашлянул:

— Ну, на преисподнюю это не похоже. Нас, как видно, пригласили на званый обед! Делать нечего, присаживайтесь и попытайтесь принять реальность такой, какова она есть. Вы, иудеи, всегда славились сообразительностью!

Глубоко вздохнув, бородач занял место за столом.

— Если не ошибаюсь, вы — верховный имам Мекки, верно? А вы — Папа Римский, не так ли? А я — верховный раввин Иерусалима.

— Да, избранное общество, — буркнул папа. — Теперь нам остается только выяснить, кто же наш хозяин.

— Хотел бы я знать, — начал верховный раввин, — кто из вас подстроил это сборище… ах, да… совместную встречу. Я был занят очень важной работой в своей конторе. Мои сотрудники наверняка давно подняли шум по поводу моего исчезновения.

— Ах, вот как? — иронически откликнулся имам и исчез на глазах у здравомыслящих мусульман. — Как вы думаете, что творится сейчас в моем дворце в Мекке? Ведь мое исчезновение тоже имело самые тревожные последствия! — С этими словами имам и верховный раввин вопросительно поглядели на папу.

— Простите, господа, но я абсолютно ничего не могу с этим поделать. Видите ли, мне явился некий незнакомец в черном. Словом, чернее черного. Он понес какой-то вздор о машине времени, а я, по слабости человеческой, без долгих размышлений взял да и воспользовался этой самой машиной…

В ходе дальнейшей беседы выяснилось, что тот же самый незнакомец в черном являлся и верховному раввину. Да и имам вспомнил, что некий темный образ предстал ему, возникнув прямо из ниоткуда, и тоже держал какой-то предмет возле лба. Пока уважаемые главы религий разговаривали друг с другом, поверхность стола начала слабо вибрировать, и вскоре на ней материализовались тарелки и блюда с овощами, картофелем и мясом трех видов. Кушанья были приготовлены с учетом вкусовых пристрастий каждого из гостей. Почтенные гости молча принялись накладывать себе на тарелки всевозможные угощения, а затем святой отец, преклонив голову, начал шептать молитву на латыни.

— Интересно, к какому Богу вы обращались в молитве? — мирно полюбопытствовал имам, слегка наклонившись и мягко положив руку на запястье руки папы.

— К… — удивленно пробормотал тот, — к нашему Богу. Разве мы все имеем в виду не одного и того же Господа?

— Не совсем, — веско вставил верховный раввин. — Мы — народ избранный…

— Старая песня, — грустно заметил имам. — Да неужели вы не понимаете, что многие люди не питают к вам сострадания именно потому, что вы высокомерно считаете себя лучшими из лучших?

— Хо-хо-хо! — жестко парировал верховный раввин. — А вы проводите агрессивную политику и плодите религиозных фанатиков. Именно вы стремитесь любой ценой распространить свою веру по всему свету!

— Но ведь это воистину правда, — холодно отозвался имам и пристально поглядел в глаза своему оппоненту, — что Мухаммед — да будет благословенно имя его! — был последним пророком, которого послал людям Аллах. Поэтому мы, мусульмане, чтим последнее изъявление воли Аллаха…

Имам не стал дальше спорить, ибо прямо посреди зала внезапно вспыхнул красочный экран, на котором замелькали трехмерные картины. Сперва это был огромный земной шар, над которым парили гигантские объекты: многоярусные космические корабли с причудливыми надстройками и бесчисленными выступами и углублениями. Вокруг громадных объектов, словно рои насекомых, мелькали более мелкие, которые то и дело исчезали в загадочных светящихся коридорах или же группировались друг с другом, образуя все новые и новые комплексы.

Затем камера проникла внутрь одной из таких космических станций. Три лидера мировых религий с изумлением увидели там людей разных цветов кожи, плававших наперегонки в каком-то огромном бассейне. Ноги пловцов мелькали в некой непонятной жидкости, которая казалась совершенно податливой, однако отлично держала тела на плаву, не позволяя им полностью погрузиться в себя. Видимо, это были какие-то спортивные состязания. Время от времени на поверхности жидкости появлялись волны, и участники соревнований, сбившись со своих дорожек, возвращались обратно и продолжали заплыв.

Другая камера позволила заглянуть в интерьер некой высокой башни, в которой, раскинув руки, свободно парили люди. По-видимому, в той башне существовали гравитационные поля различной интенсивности, ибо одни из этих парящих фигур свободно танцевали в воздухе, совершая плавные и грациозные движения, а другие падали вертикально вниз и вновь взмывали вверх, тоже исполняя какой-то таинственный танец.

Затем возникла обширная панорама, занявшая половину экрана. Многие тысячи людей двигались куда- то по земле быстро и бесшумно, словно некий секретный отряд спецназа. При виде их пловцы поспешно нырнули с головой в загадочную жидкость, люди, парившие в башне, преклонили головы, зрители замерли кто где был и опустились на колена. Команды большого и малого составов как по команде опускались на колени и складывали руки в молитвенном жесте.

Через несколько секунд послышалась музыка. Она звучала буквально из всех стен, сначала мягко, затем все громче и громче, и отдельные мелодии сливались в один величественный хорал. Все инструменты, которые только существуют на Земле, казалось, принимали участие в этой необъятной симфонии звуков. Коленопреклоненные толпы запели какой-то гимн, и, хотя лидеры трех величайших религий не понимали его языка, его волнующая гармония тронула их до глубины души. Звуки музыки и пения заполнили весь зал, который теперь тоже вибрировал в согласии с невероятными интервалами и тональностями, пронизывавшими каждую клетку тела, заполняя мозг несказанным чувством благоговейного трепета.