Девушки встали на левой стороне лестницы, мужчины на правой. После того, как спустился виконт Чарльз Рассель и миссис Аделаида Херефорд, пары соединились на расстояние вытянутой руки, встав позади главной пары. Распорядитель танцев подал знак и заиграла бравурно-торжественная музыка. Распорядитель поднял руку, предупреждая о начале движения, и, дождавшись нужного момента, сделал первый шаг.
Дебютировало не более семнадцати девушек, поэтому чинно, не торопясь все спустились с лестницы. В свободной руке девушки держали букеты, кавалеры прятали свободные руки за спину. Музыка была столь величава, что подневольно Айрин прониклась ею, и ее сердце стало биться ей в такт. Она полностью подчинилась этому ритму, делая бесконечные шаги, плие*, образуя с другими участниками фигуры, и поклоны для зрителей. Когда музыка смолкла, их поочередно представили окружающим, причем представляемая выводилась кавалером немного вперед, и, сделав глубокий реверанс, дожидалась объявления имени, после чего провожалась кавалером обратно. Виконт и хозяева при этом стояли вновь у начала лестницы. Когда все закончилось, распорядитель бала объявил начало танцев. Кавалер Айрин подвел ее к матушке, которая весь танец не спускала с дочери внимательных глаз. Как впрочем, и оставшиеся соседки со своих подопечных.
Теперь кавалеры шли каждый в свой черед. Айрин весело отплясывала в народных контрдансах, шотландком риле, шаловливой польке, головокружительном вальсе, веселясь при этом от всей души.
Оставшийся на некоторое время по соображениям приличия виконт Рассель, сидя рядом с хозяйкой, вел беседу, разглядывая танцующих. За его спиной стоял секретарь, неизменно сопровождающий своего патрона на любом мероприятии.
— Какая миленькая, — вдруг произнес виконт, смотря на прелестниц.
— Какая именно? — решила уточнить миссис Херефорд.
— Вон та, синеглазая брюнетка с фарфоровой кожей, — объяснил он. — Изящна, очень изящна.
— Это мисс Айрин Пемброк, дочь покойного Гектора Чарльза Пемброка, — напомнил ее имя секретарь.
— Maqnifique miette**, — с томным выражением высказал виконт. — А от чего скончался ее батюшка? — поинтересовался он у своего всезнающего секретаря.
— Неудачная игра на бирже, — доложил тот. — И, как результат, удар, от которого он не смог оправиться.
— Comme il n’est pas raisonnable*** — не то пожурил, не то посочувствовал виконт. И добавил заинтересованно: — А откуда ты столько о ней знаешь?
— Ваша Милость изволила спрашивать, кто автор той акварели, виденной Вами в художественной галереи Куинси. Так вот: это ее работа.
— Подожди, мне ведь назвали мужское имя!
— Это псевдоним, взятый ею, чтобы акварели раскупались. Ее дядя Джонатан, опекун детей мистера Пемброка, договорился с владельцем, что он будет приносить ее работы, но под мужским именем, чтобы не отпугнуть возможного покупателя. Это хоть небольшой, но приработок для ее семьи. К сожалению, последствия краха от биржевой игры были катастрофичны. Тут многое сумел сделать ее дядя, сохранив небольшие остатки доходов своего брата. Но они все отойдут к ее брату, как к наследнику. А девушка — бесприданница.
— Как печально! — воскликнул, расстроившись, Рассель. — Тогда для нее будет большой удачей, если найдется молодой человек, не побоявшийся этого. Если найдется, — повторил он.
— Тут все же есть надежда, — сообщил секретарь.
— И какая?
— Хьюго Монтгомери. В наших кругах ходят намеки, что он весьма неравнодушен к этой молодой особе, — тактично сообщил секретарь. При словах «намеки» Чарльз немного поморщился.
— Опять эти Монтгомери, — с возмущением произнес Милорд. — Еле забылась история с его отцом, и теперь сын так же дает повод для сплетен. Хотя, laisseez lui la chance****. Пусть ей повезет, — от души пожелал виконт и переключил свое внимание на прочих прелестниц.
Комментарий к
Язык цветов: лилия - невинность.
* плие-танцевальный, не глубокий поклон при шаге.
**magnifique miette - очаровательная крошка (фр)
***comme il n’est pas raisonnable - как не разумно (фр)
****laisseеz lui la chance - пусть ей повезет (фр)
========== Часть 5 ==========
Время, незаметно промелькнув для попавшей первый раз на бал Айрин быстро подвело ее к мазурке, записанной за Хьюго. Она с нетерпением ждала этой минуты. Потому как объяснить появляющееся при его появлении теплое чувство в ее груди было трудно, а в ее девичьих, невинных снах все чаще появлялся рыцарь: на белом коне и в блестящих доспехах, черты лица которого все больше и больше походили на черты мистера Монтгомери.
Мужчина подошел к ней, и, предложив руку для того, чтобы встать в круг танцующих, произнес:
— А Вы, мисс Пемброк сегодня популярны. И я благодарен Вашему дядюшке, заранее побеспокоившемуся поиском кавалеров для танцев, иначе у меня не было бы шанса потанцевать с Вами.
— Боюсь, что Вы преувеличиваете мои заслуги, — поскромничала она.
— Конечно, девушка должна быть скромной, — в тон ей с очень легкой ехидцей ответил Хьюго.
В ответ, взглянув на него, она рассмеялась, вызвав одобрительную улыбку мужчины. Они встали в круг. Распорядитель объявил танец, заиграла музыка. Поначалу Айрин внимательно прислушивалась к объявлению шагов ведущим, но Хьюго, как оказалось, был великолепным танцором: он умело вел ее, поддерживая в нужные минуты, отпуская и давая волю там, где это требовалось. Как результат, девушка плавно, грациозно и изящно шла в танце, скользя по паркету. Мужчина активно двигался, делая антраша*, щелкая громко каблуками, вставая на колено, и делая подпрыгивающие шаги. Девушка посчитала, что это были лучшие минуты бала. Но, к сожалению для Айрин, танец закончился. По правилам этикета кавалер, танцевавший мазурку, должен был сопроводить леди и ее попутчиц на ужин, для которого объявили перерыв. По тому же этикету все выстроились, и лакеи проворно стали рассаживать гостей, проводя их в отведенную для ужина залу, в которой стояло три стола: один поменьше поперек залы у противоположного конца, и два огромных, расположенных перпендикулярно первому. Все было красиво сервировано и обильно украшено цветами. Рассаживались соответственно расположенным на столе рядом с приготовленными приборами и тарелками карточкам. По правилам мистер Монтгомери, являющийся хорошим другом семьи Херефорд, должен был сидеть близко к хозяевам торжества. Но, к удивлению Элизабет и ее дочери, его карточка оказалась рядом с их карточками.
А дело заключалось в том, что Аделаида Херефорд обладала добрым и сентиментальным сердцем, которое до глубины души растрогал рассказ Хьюго о его пылких, романтических чувствах к мисс Пемброк. Поэтому ее сочувствие зарождающейся любви победило здравый смысл, и вопреки правилам карточки Айрин и Хьюго оказались рядом.
За множеством гостей расположить все блюда на столе не представлялось возможным. Поэтому на столах были украшения, красивая посуда, столовые приборы и салфетки. Вдоль стен расположились буфеты, на которых расставлялись супницы. Лакеи наливали порции супа, разносили и подавали его гостям.
Сев за стол, все сняли перчатки и положили салфетки на колени. Айрин посмотрела на стол, стоявший поперек ее столу, где сидели хозяева, виконт и прочие высокородные гости.
— А Вы, Айрин хотели бы там сидеть? — спросил Хьюго.
— Нет, — спокойно ответила она. — Есть лучше не под взглядами чужих людей.
— Разве Вас можно назвать диковатой? — удивился мужчина.
— Я не люблю привлекать внимания к себе, — пояснила она.
— Это с непривычки. Сдается мне, Вы полюбите балы, — утвердительно ответил он. — Вы удачно дебютировали. И многие оценили Вашу грацию и красоту.
Она смутилась от его слов и не нашлась, что ответить.
— Я смутил Вас. Простите меня, — с нежностью в голосе добавил он, и вдруг спросил: — Что мне сделать, чтобы развеселить Вас? Хотите достану с неба луну?
— Не сможете, — глянув на него как-то по-детски, ответила она. — Луна есть шар, висящий над землей.
