<p>

КОМНАТА НЕИЗВЕСТНЫХ</p>

   Дворник сидел на деревянной коробке возле своей конурки и возился с добытыми бутылками. Бутылки были грязные, с потемневшими этикетками. Одни были набиты песком, в других что-то плескалось. Пахло портвейном и прокисшим кефиром. Дворник лил содержимое бутылок себе под ноги, отдирал ненужные этикетки и протирал стекло проволочной губкой. Клим и не подумал бы смотреть на него, если бы не запах - запах бил по носу и заставлял морщиться. Ибрагим тоже морщился, но все его внимание было поглощено колесом: он уже успел содрать мозоль, закипеть и вволю наругаться, теперь, ожесточенно жуя потухнувший окурок, просто молча затягивал болты.

   Двор походил на старый иссохший колодец: серый, сухой, облепленный вкруговую шершавым камнем. Из подворотни тянуло ночной прохладой, из подвальных окошек - вареной шерстью. Умирающая лампочка на козырьке ближайшего подъезда то принималась нервно мигать, то вспыхивала, будто в попытке отогнать налетевших на нее мотыльков. Ее свет почти не помогал, и колесо пришлось менять чуть ли не на ощупь. Вонь, сырость, длинные черные тени, ныряющие под перекособоченные скамейки, тихая музыка неизвестно из какого окна и семейство бездомных собак в песочнице под огромной липой - лежат, прижавшись друг к другу, и опасливо зыркают влажными глазами на людей у подворотни...

   Когда колесо было заменено, а старое, вслед за домкратом, полетело в багажник, Клим протянул Ибрагиму пачку сигарет.

   - Лучше бы я оставался пешеходом, - буркнул Ибрагим, выплевывая изжеванный окурок.

   - Пешеходов давят, - заметил Клим, прикуривая сначала товарищу, потом себе. Руки у обоих были испачканы, и пришлось осторожничать, чтобы не запачкать и рожи.

   - Пускай бы лучше давили, - сказал Ибрагим недовольно. - Зато сдуваться ничего не будет.

   Они прислонились к машине и некоторое время курили в молчании. Клим поймал себя на том, что ночью гробить здоровье вдвойне приятней, чем днем.

   - Социологи подсчитали, - сказал он, - что, мол, среди владельцев авто счастливых людей больше, чем среди пешеходов.

   Ибрагим покосился на него.

   - Значит, я счастливчик по-твоему?

   Дворник наконец закончил возиться с бутылками и исчез у себя в каморке. Там, в темноте, передвинулось что-то громоздкое, затем скрипнуло пронзительно, после чего дворник вышел, надевая на плечи замасленный бушлат. В тусклом свете лампочки его морщинистое лицо выглядело почти уродливым. Он не спеша приблизился к машине и протянул Климу мозолистую пятерню. Клим подал запястье.

   - Как дела, телевизионщики? - бодро спросил дворник, протягивая руку Ибрагиму.

   - Нормалек, - кривясь, отозвался тот. Казалось, он только сейчас унюхал запашок, витавший вокруг. - Чем это воняет, Кирилыч?

   - О, и имя мое запомнили! - воскликнул дворник удивленно. - А я вот ваши подзабыл.

   - Ничё, - сказал Ибрагим. - В твоем возрасте и не такое случается.

   - В моем возрасте и сигаретку просить не стыдно, - сказал дворник.

   - На, держи, - Клим протянул ему пачку. Дворник, облизываясь, вытащил сигарету, дунул в фильтр и сунул сигарету в рот. Клим подал огня и спросил: - Как дела на западном фронте?

   - На западном фронте без перемен, - ответствовал дворник.

   - Не стоит? - спросил Ибрагим и хохотнул.

   - А вот это не ваше дело, господин телевизионщик, - обиженно отозвался дворник. - И вообще, я вам тут не мальчик.

   Клим осуждающе глянул на друга.

   - Да все нормально, Кирилыч, - проговорил он примирительно. - Мы тут сами как на дрожжах. Видишь: опять в ночную... И не телевизионщики мы, сколько повторять.

   Дворник отмахнулся.

   - Телевизионщики, не телевизионщики - какая, на хрен, разница!

   - А большая! - возразил Ибрагим. - Я сам телевизионщиков терпеть не могу.

   - По тебе и видно, - сказал дворник. - Так и представляю: пустая хата, холодильник на издохе, телевизора - нема, огромная двуместная койка и баба по вызову каждую пятницу.

   Пришло время веселиться Климу, просто невозможно было удержаться. Этот Кирилыч практически угадал, не хватало парочки деталей.

   - Чертов хрыч, - пробормотал Ибрагим. - Пердун вонючий.

   Дворник тоже развеселился.

   - Неча над старым человеком издеваться!

   - Эт ты-то старый?

   - О, прям на глазах молодею! - Дворник шутливо расправил плечи.

   - Пердун, - повторил Ибрагим и полез в машину на водительское сиденье. Там он включил зажигание, затем прикуриватель и, обождав немного, подкурил новую сигарету, добытую в бардачке.

   Клим наблюдал за ним с беспокойством. Что-то перенервничал наш Ибрагим. Прямо как мальчик на первом свидании... А ведь это он ездил в Управление. И что бы там ни приготовил Эскулап, удивляться поздно... Он бросил окурок в темноту и поудобнее уселся на капоте. Дворник не преминул возмутиться:

   - Ты че мне тут мусоришь?

   - Прости, Кирилыч, я и забыл, - поспешно извинился Клим. - На, еще покури.

   Дворник, ворча, принял новую сигарету и прикурил ее от окурка старой. Окурок он притушил пальцами и отнес к мусорному ведру, стоящему возле его каморки.