- Где ты будешь меня ждать?
- Я не буду ждать, я продолжу патрулировать.
- Ты точно меня услышишь?
- Я слышу все, что происходит в Алибердиуме.
- Хорошо, пока иди.
Доспехи ушли, и чиновник открыл дверь. Перед ним оказался крутой спуск в темные коридоры, в которых практически не было света. Он сразу начал спускаться по узкой лестнице, но воздух внизу был настолько тяжелым, что, казалось, его можно было брать в руки. Следователь встал, привыкая к воздуху, и позвал стража, после чего попросил факел. Когда его принесли, он достаточно привык к боли в носу, и пошел вниз.
Из-за такого воздуха факел постоянно гас, так что чиновник каждые несколько минут зажигал его вновь. Он брел среди комнат с решетчатыми дверьми, и, спустившись на три пролета, нашел нужную камеру с ржавыми цифрами над дверью. Чиновник показал указ двери, и она со скрипом отворилась.
Внутри была сгнившая кровать, маленькое окошко над ней, и низкий стол без стула. Следователь внимательно изучал комнату в поисках возможного трупа, но ничего не нашел. Он ходил в четырех стенах минут пять, боясь, что не разглядел что-то в темноте, после чего решил, что с заключенным все в порядке, и документ без печати был лишь небольшим недоразумением. Он хотел уже уйти из крепости, но случайно увидел на одной из стен царапины. Любопытства ради он подошел к ней и рассмотрел их. Это оказались записи узника, выцарапанные острым камнем, но написанные достаточно красивым почерком.
"Уже третий год сижу здесь. Здесь так скучно, что я решил писать. Бумагу мне не дают, поэтому пусть дневником будут стены".
"А я ведь дневник начинал! Скажу, что было с момента последней записи: ничего"
"У меня появился сокамерник! Такой приятный человек, убил старушку, чтобы избавиться от долгов. На 16 лет угодил!"
"Мы придумали игру "камешки". Подбирали с пола камешки и пытались что-нибудь соорудить. Пришла стража и забрала их, я даже для записей камень чуть не упустил".
"Извини, стена, что я не писал почти год. Ты слышала, как нам здорово здесь было! К нам же стали поступать революционеры, так у нас теперь весь коридор обсуждает политику. Я сам слабо верю в их успех. Что-то в последние годы, по их словам, дела на фронте как-то не очень. Половину их армии сжег дракон, да на что они надеются?"
"Сокамерник пытался меня убить. Больше не буду с ним десертом делиться"
"Похоже, я скоро выйду! Я был неправ, революционеры победили, и нас всех амнистируют!"
"Как-то странно они делают. Иногда уводят за день троих, а иногда по четыре дня надо ждать, чтобы хоть кого-то забрали. Но ничего, сейчас все только и говорят о свободе. Я и сам счастлив, но послушать только тех, кто на пожизненном сидел! Эта сцена приятнее, чем мертворожденный, вдруг сделавший первый вздох! Как я за них рад. Мне-то в любом случае пара месяцев оставалась, а они..."
"В моем коридоре не осталось заключенных. Скоро точно моя очередь!"
"Уже несколько дней из коридоров не слышно ни одного звука. Даже проклятые стражи передвигаются бесшумно, а их сверкающие тела остаются безмолвными. Ну что ж, буду вести полноценный дневник"
"На рассвете я проснулся от зажженных факелов. Двое стражей принесли мне завтрак, вполне сносный, здесь кормят хорошо. Сделал шестьдесят кругов по камере, потом лег в кровать, до обеда. Пообедал, потом прыгал, отжимался, упражнялся, в общем. Снова лежал, до ужина. Поужинал, ложусь уже спать"
Далее было множество таких же записей, написанных медленной рукой. Но затем шла надпись, которая писалась, будто стену били рубящими ударами и в большой спешке:
"КОГДА МЕНЯ УЖЕ ВЫПУСТЯТ?! МОЕ ВРЕМЯ ПРИШЛО, МНЕ ПОРА НА СВОБОДУ! СПАСИТЕ!"
Дальше записей не было. Следователь вновь позвал стража, который явился так скоро, словно сидел в одной из соседних камер. Шлем вопросительно посмотрел на посетителя тюрьмы.
- Ты знаешь, что случилось с последним заключенным этой камеры?
- Его перевели в камеру Љ9.
- Она на каком этаже?
- Это в другой части Алибердиума.
- Веди.
Они пошли по коридорам в непонятном направлении. Смятение имперского служащего усилили скрипы и стоны, навеки осевшие в стенах. На выдохе он уже мог расслышать отдельные слова, в основном это были "свобода" и "боль". Но звуки прекратились с глухим ударом алебарды о пол, означавшим прибытие на место. Чиновник осмотрелся. Они стояли в просторном зале, имевшем форму многоугольника, с дверями на каждой его грани, и с ямой в середине, накрытой решеткой.
- Что это за комната?
- Пыточная.
- А где девятая камера?
- Вот.
Доспехи указали на одну из дверей, над которой действительно было написано "9". Чиновник отпустил стража и открыл комнату. В ней не было никакой мебели, и она была меньше предыдущей раза в три, между стенами было всего полтора шага. Здесь записи продолжились:
"Блеск. Вместо свободы меня за буйство перевели в камеру для усмирения. Ну покричал я, ну кинул камнем в стража, что за глупости. Проклятые законы".
"Это очень странно. Я даже не знаю, что именно странно, но это странно. Знаешь, стена, когда тебе ничего не отвечают, никогда и ни за что, это очень странно"
"Как я счастлив! Сегодня меня водили на пытки, и мне об этом ГОВОРИЛИ! Я слышал что-то кроме гула в голове, это такое счастье! Я уже завел привычку стучать зубами, лишь бы слышать что-нибудь".
