Хейден, в упор смотря на Юэна, стоявшего у противоположной стены, сделал глоток. Напиток обжёг его язык, и он едва не выплюнул жидкость.
— Боже, что это? — он едва сдерживался от того, чтобы не скривить гримасу на лице.
— Чай. Да, горячий. Иначе не заснёшь.
— Можно хотя бы водой разбавить? — однако, как только Хейден взглянул на неё, вопрос отпал сам собой. Пересиливая боль, он делал глотки и пил чай, который в более холодном виде казался ему намного вкуснее. «Боже, что будет с моим желудком…» — подумал он и, чтобы как-то отвлечься, посмотрел на Юэна. Тот, скрестив руки, прислонился к голой стене, покрашенной в приятный бежевый. Он понимающе смотрел на студента, но ничего не мог сделать. Похоже, однажды ему тоже предстояло так мучиться.
Как только Хейден допил обжигающую жидкость и отставил стакан на пол, он внезапно почувствовал какой-то постепенный уход сил, словно только что разгрузил вагон ящиков и присел отдохнуть. Веки тяжелели, дыхание становилось ровнее, и уже через пару секунд он лежал на скамье, смотря в белый потолок. Одна нога всё-таки свисала на пол.
— Как скоро я усну?
— Если быть точнее, ты войдёшь в транс. Если уснёшь, то непременно увидишь будущее, а этого нам пока не надо. Прежде чем снова туда отправляться, тебе стоит освоить хотя бы один урок блокировки разума. Итак…
Джоанна сама подвинула скамью, отказавшись от помощи Юэна, который было отошёл от стены, чтобы помочь, но затем увидел мышцы Джоанны и понял, что ему здесь уже делать нечего. Он просто опустился рядом, на одиноко стоявший стул, и невзначай смотрел на них двоих, лежавших параллельно. Хейден прикрыл глаза, заметно напрягшись, Джоанна же чувствовала это и поэтому каждую секунду его одёргивала.
— Просто расслабься, — повторяла она.
— Трудно расслабиться, когда твой позвоночник вдавлен в деревяшку.
— Если ты не прекратишь разговаривать, я тебе реально его вдавлю. Пожалуйста, засни. Почему на тебя не действует чай?
— Я особенный, — хмыкнул Хейден, за что получил уничтожающий взгляд Джоанны. — Ладно, ладно. Сейчас засну.
Они оба тяжело вздохнули, а Юэн понял, что им предстоят ещё долгие тренировки.
***
Юэн шагал туда-сюда по комнате, заложив руки за спину. Хейден сразу же вспомнил, как профессор таким же образом расхаживал по аудитории, объясняя новую лекцию, и студент не мог расценивать этот жесть иначе чем тревога или же… повышенный интерес.
— Как такое произошло?.. — вслух думал он, маяча перед глазами Хейдена. — Как? — скорее, это были риторические вопросы, потому что ответов на них не знали ни профессор, ни тем более студент, который словно стоял перед огромной бездной и пытался не свалиться.
— Этот настой из трав, — тем временем продолжал Юэн, — всегда срабатывает. На всех переселенцев. И где бы они ни находились, в кровати или на полу, они мгновенно погружались в транс. Не понаслышке знаю, — на этом моменте Юэн остановился и посмотрел на Хейдена. — Да, Джоанна однажды заставила меня отключиться во дворе на скамейке, потому что, видите ли, «тренировки отменять нельзя», — последнее он произнес, передразнивая её голос. — И, кстати, я заснул совсем не так, как ты себе представляешь, а закинув ноги на лавку и лёжа прямо на траве. А вот что делать с тобой, я совершенно не знаю, — и он театрально вздохнул. Остановился на месте, прямо перед Хейденом, и упер руки в бока. — Отчего-то у меня предчувствие, что ты не так прост, каким кажешься на первый взгляд. Хотя знаешь…
Его поток слов было не остановить. Хейден даже не мог вставить пару фраз, вроде из вежливости, потому что Юэн был слишком увлечен своими.
Но теперь, после последнего предложения, душа Хейдена затрепетала. Может, Юэн знает ещё выход из сложившейся ситуации? …
— Неужели так обязательно учить меня прямо сейчас? — воспользовавшись молчанием профессора, спросил Кристенсен.
— Да! — неожиданно громко воскликнул профессор, с изумлением смотря на него. — Нельзя выходить в сон, не обладая навыками блокировки. Есть ужасно много людей, пытающихся контролировать наше сознание именно в то время, когда мы более всего уязвимы.
— Я не совсем понимаю, — Хейден сощурил глаза. — Мы уязвимы? Но кто захочет нанести нам вред?
Он сидел на краешке кровати Юэна, слегка откинувшись назад. Профессор, заслышав его вопрос, остановился.
— Да много кто. Это следовало рассказать тебе с самого начала. Дело в том, Хейден, — он остановился возле шкафа, облокотившись о него спиной и, как всегда, скрестив руки на груди, — что, как только люди поняли, что имеют способность путешествовать во времени сквозь сны, они не могли на этом остановиться. Даёшь людям привилегии — они сразу начинают ими злоупотреблять. И вот прямо сейчас мы можем наблюдать, как какой-нибудь недоделанный злодей с психологической травмой запросто захватывает сознание другого человека и, — Юэн принялся загибать пальцы, — лишает рассудка, убивает, — перед тем, как загнуть третий, он посмотрел на Хейдена испепеляющим взглядом, — меняет прошлое.
— Меняет прошлое? Но как это…
Выставив вперёд ладонь, Юэн заставил его замолчать.
— Для начала тебе следует понять, каким образом они захватывают сознание. Когда-нибудь слышал о голосах в голове? Или белом свете в конце туннеля? Не казались ли тебе эти истории выдумками, подходящими лишь для сценария фильма ужасов или триллера? Однако, Хейден, стоит в них поверить. Все эти звуки, обрывочные видения или галлюцинации свидетельствуют о повреждении нашего сознания. Кто-то мог проникнуть в него и насильно повредить, исподтишка действуя во время сна. Когда мы наиболее уязвимы.
— Получается, они связываются с нашим разумом? Это возможно? — Хейден вскинул бровь.
— Ещё как. Понимаешь ли, если обладать достаточным опытом и постоянно тренироваться, ты сможешь открыть в себе новые способности. Помнишь, я рассказывал тебе про то, как Лиам нашёл меня? Моё сознание на тот момент ещё было настолько слабым, что любой, даже не слишком опытный переселенец, мог бы проникнуть в него. К счастью, никому это было не надо. Или же Лиам просто вовремя нашёл меня. Он открыл доступ к моим мыслям и пришёл в мой сон, чтобы всё объяснить. Таким же образом я сам мог прийти к тебе. Но не стал этого делать — видишь ли, критические ситуации не ждут наступления ещё одной ночи. Однако то были визиты с благими намерениями. Есть же другие. Люди незаметно прокрадываются тебе в голову, овладевая всем, что ты имеешь: мыслями, надеждами, мечтами… рассудком. И стирают всё это в пыль, подсовывая тебе другие воспоминания. Они ломают всё, что ты нажил, и уничтожают тебя. Получая доступ к твоему мозгу, они могут сделать всё, что угодно. Взламывают его, как компьютер. Получают бесчисленные данные. Таким образом, они могут просматривать и твои сны и менять их. Да, менять. Диктовать тебе, что делать, и ты неосознанно подчиняешься им. Потому что ты даже не понимаешь, что тобой завладели. Это самое страшное, что может случиться с переселенцем. Как будто совершили убийство твоими руками. Виновником будешь ты, что бы и кто бы ни сделал, — последнее он произнёс с лицом, полным отчаяния и печали. И грустно улыбнулся.
— Но я не понимаю, какую цель они преследуют? — Хейден посмотрел вниз, на пол. — Получается, это те же преступники, только преступления они творят во время… сна?
— Ты прав. Цели у них бывают разные. В общем-то, такие же, как и в жизни. Отомстить, насолить, да что угодно сделать. Но это встречается не так редко. На самом деле… как ты знаешь, у прошлого есть много загадок. Большинство из них было бы хорошо раскрыть или предупредить ещё на корню. А последствия — изменить. Это то, к чему люди всегда стремились и, наверное, не перестанут. Позволь мне рассказать тебе одну историю в качестве примера, чтобы прояснить ситуацию. Жила одна девушка, имени которой я называть не стану. В прошлой жизни она была приближённой французской королевы, имевшей достаточно влияния, чтобы устроить революцию. Однако, по соображениям совести и морали, делать она этого не стала. Разумеется, она не имела права ничего менять в прошлом, так как переселенцы, видя сон, физически не могут управлять прошлым разумом. Тебе, как и мне, не понять. Но это так. Они даже не могут двинуть рукой так, как хотят. Или сказать, что думают. Бывший разум не слушает будущий. Это парадокс между несогласием разумов, но согласись, если бы они сообщались друг с другом, у нас в голове происходила бы каша. Однако однажды в разум той девушки, не успевшей ещё заблокировать сознание от других, проник преступник — очень страшный человек, желавший завладеть её властью. Его амбиции доходили до предела. Устроив революцию в самый спокойный момент, перевернув всю страну сверх наголову и разрушив все её порядки, он бы изменил ход политики и истории и мог бы спокойно добраться до должности главнокомандующего. Он хотел сделать это её руками: испачкать её репутацию, но не свою. И, в силу своей завышенной самооценки, провалился. Сам испортил всё несколькими неосторожными движениями. Однако ход истории всё равно нарушился. Дисгармония между душой и разумом пошатнула мирный порядок. Время попыталось восстановиться, и ему с трудом удалось. Того парня вовремя нашли. Девушка же пропала навсегда. Его предали жесточайшему суду, а её… Никто до сих пор не узнал, что с ней стало. Парень попал в самую страшную тюрьму всех времён. Страшна она тем, что находится нигде — и везде одновременно. Как бесконечность. Вот видишь, в нашей науке слишком много бесконечностей.
