— К чёрту всё! — крикнул Гарри. — Это лучший день рождения в моей жизни! — его голос эхом пронёсся по окрестностям. — Эндрю, ты — бог.

— Ты атеист, Гарри.

— Что делает тебя хуже бога, а? — Озборн поиграл бровями. — Да ладно. А если серьёзно, спасибо тебе за всё. Мне даже приятно, что ты постарался так ради меня. Это много знаичт. Ты даже не представляешь, насколько много.

Они смотрели вдаль, перед собой, и Питер чувствовал небольшую дрожь, исходящую от Гарри. Было немного прохладно, северный ветер доносился с моря, принося с собой волны. Паркер снял свой пиджак и накинул его на Озборна. Тот поплотнее укутался в него и поблагодарил.

А потом — с огромной признательностью во взгляде посмотрел на Питера.

— Какой же ты классный, Эндрю.

И, придвинувшись к нему поближе, сделал то, чего Паркер от него не ожидал. Совсем.

Пока солнце показывало земле свои первые лучи, Гарри осторожно придвинулся к Питеру и прислонился к его губам своими. Аккуратно, боясь наделать лишнего, он положил свою ладонь на щёку Паркеру, а тот запустил свою в его локоны, и так они, склонив головы, под шум волн и вой ветра окунались в свой собственный мир, даря друг другу долгий, нежный поцелуй.

Озборн отстранился. Не убирая ладони со скулы Питера, он вновь взглянул в его карие глаза и покачал головой, слегка приоткрыв рот. А затем алкоголь дал своё. Гарри, тяжело вздохнув, положил свою голову на плечо Паркеру, прикрыл глаза. И с его стороны послышалось слабое сопение.

Питер, погладив его по волосам, спрятал взгляд, любуясь белыми барашками пены, танцующими вдалеке. Пирс слегка сотрясался, но ему не было страшно. Только что произошло одно из самых счастливых событий в его жизни. И он чувствовал себя безумно радостным.

Пока не почувствовал вибрацию своего телефона в кармане. С изумлением на лице ответил на звонок и узнал, что его напарник только что попал в больницу.

========== Часть 40 ==========

Удостоверение ФБР спасало Питера уже не раз. Он получал привилегии, что были недоступны для других людей — и он говорил не о деньгах. Он мог пройти на любой участок, куда запрещён проход детям и подросткам: на стройку, в заброшенную больницу, школу. Он мог избежать наказания за драку в университете. Он мог не украшать чёртов актовый зал к танцам. А сейчас он мог спать в больнице рядом с палатой, в которую поместили его близкого друга и напарника.

Он проснулся ближе к девяти, когда медсестра слегка прикоснулась к его плечу и поинтересовалась, не голоден ли тот. Паркер согласился выпить кружку кофе и купил в автомате энергетический батончик. Его голова ужасно болела, словно раскалывалась на несколько частей, и он даже присел на холодные железные стулья, прислонившись головой к стене. Приятня прохлада остудила его затылок.

Он выпил таблетку. Либо вчерашнее шапманское так странно действовало на него, либо навалившийся стресс, но он не жаловался: головная боль не самая страшная вещь, что может с ним произойти. Питер сходил в уборную, умыл лицо и освежил шею. Теперь ему стало получше, но какой-то осадок всё равно оставался. Как будто во рту было сухо.

Ночью, когда ему сообщили о том, что Флэш поступил в больницу, он отвёз Гарри домой, в общежитие, а затем сразу же примчался сюда. Томпсон был без сознания — говорили, он едва уберёгся от взрыва — но он очнулся спустя пару часов, а затем наслаждался крепким сном. А главное — спокойным. Питер, понимая, что Озборн сейчас видит десятый сон, а Флэш отдыхает после инцедента, и сам задремал. В голове смешались события, произошедшие за день, и с назойливой песней Тейлор Свифт он вновь перебирал в памяти поход в ресторан, танцы и рассвет, что они встретили вместе с Гарри. А затем — поцелуй, символ этого дня.

Питер не знал, мог ли Озборн контролировать сам себя, когда целовал Питера, но это было не важно. Теперь, когда это произошло, Паркер не сомневался, что у него всё идёт гладко. И он — не о миссии.

Он провёл возле больницы ещё пару часов: погулял по улице, поразглядывал витрины, посидел возле работающего фонтана возле больницы. Затем — присел на скамью. Ветер колыхал его высокие кудри, и ему было прохладно. Но от этой прохлады он чувствовал себя намного лучше. Головная боль спадала, и даже появлялся аппетит — какой-никакой, а всё же появлялся. Он проверил свой телефон на наличие смс-сообщений, но их не обнаружил. Ночью он оставил Гарри небольшую записку, в которой написал, где он может находиться, если утром Озборн не отыщет его в общежитии. Время уже подходило к полудню — наверное, Гарри уже проснулся — но и от него ни следа. Может быть, он прямо сейчас отмокает под душем. И Питер мог бы помочь ему справиться с похмельем. Паркер уже начал волноваться из-за того, что оставил Озборна одного, но потом мгновенно вспомнил, что он парень умный — сам разузнает, как справиться со своим состоянием.

Флэш проснулся незадолго до двенадцати. Его обслужила медсестра и осмотрел доктор, сказав, что зайдёт позже, а пока что дал ему лекарств. Питер, засунув руки в карманы брюк, смирно стоял возле двери, ожидая, когда ему уже позволят войти. А когда он вошёл, то увидел, что одна рука Флэша полностью в гипсе, а лицо закрыто бинтами.

— Флэш… — только и мог выдавить Питер, забегая к нему в палату.

— О, Пит, — тот попробовал улыбнуться, но, казалось, каждое движение приносило ему боль. — Смотри, что со мной случилось, — прохрипел он.

— Я вижу, Флэш, — покачав головой, произнёс Паркер. — Как такое могло произойти? — он опустился на стул, приближаясь к напарнику.

— Кто-то подложил взрывчатку в вертолёт, — усмехнулся тот. — Удивительно, правда? Моё подсознание подсказывает мне, что это была Гвен. Наверное, не хотела, чтобы я за ней следил.

— Фактически, всё это случилось по её вине. Я говорил тебе не лететь, — с укором произнёс Питер. — И вот что из этого вышло.

— Ладно, ладно, — посмеялся Томпсон, — впредь буду тебя слушаться.

Питер откинулся на спинку стула и портёр лицо руками. Раны, что были нанесены Флэшу, довольно серьёзные, и теперь он не знал, когда тот сможет вернуться к работе. Но это было уже не важно. Главное, чтобы он сам был здоров.

— Да ладно тебе, — Флэш хлопнул здоровой — немного израненной — рукой по ногу Питера, когда заметил угрюмое выражение его лица. — Зато в школу недели две точно ходить не буду.

Паркер сначала в недоумении уставился на него, а затем улыбнулся и издал короткий смешок.

— Господи, Флэш… — он вздохнул. — Чтоб ты всегда оставался таким же позитивным.

— Каким ещё? — удивился тот. — Нужно же как-то выживать. Так хоть тебя веселить буду, — здесь он действительно улыбался одним уголком губ. — Я теперь Двуликий*, — он указал на перебинтованную часть лица. — Говорят, можно будет сделать пластическую операцию. Чтобы я снова стал таким же красивым. Ладно, что я о себе да о себе, — он вздохнул. — Рассказывай, как вчера повеселился.

И Питер поведал всё. Начиная с похода в ресторан и заканчивая тем, как пытался отрезвить Гарри. Флэш с упоением слушал рассказ того и попутно задавал разные вопросы, на которые Паркер тут же отвечал. Он, казалось, рассказал абсолютно всё, но скрыл один важный момент — важный, в первую очередь, для него — поцелуй. По хитрому выражению лица Флэша он понял, что тот что-то заподозрил, и прежде чем начать оправдываться, услышал фразу, выданную Томпсоном:

— Надеюсь, ты не завалил его на этом пирсе.

От этих слов Питер вздрогнул. Неужели по его словам, сказанным таким равнодушным тоном, можно было что-то понять? Он почувствовал, как скатываются капли пота по его лбу, сердце бешено стучится в груди — он как будто школьник, которого мама застала с сигаретой в руках. Но внезапно смех Флэша наполнил палату.

— Да ты чего такой серьёзный-то, ха-а-а, — он покачал головой. — Это же шутка была.

И Питер попытался поддержать его, засмеявшись. Впредь надо быть поосторожнее со своими словами. И интонацией, пока говоришь эти слова.

— Ох, похоже мне срочно нужно отлить, — внезапно произнёс Томпсон. — Выйдешь тогда на пару минут, пока я медсестру вызову?