Из-за Вижна я много страдала. Он был идеален. Я старалась найти в нем отрицательные черты, но все они складывались и в результате давали исключительные плюсы.
Он был умён. Действительно умён, и среди своих одноклассников он отличался исключительной сообразительностью. Он делал большие успехи в учебе, чем неустанно радовал мисс Денверс, а я во всем старалась подражать ему. Он был для меня примером.
«Не переживай, Ванда, — шептала мне мисс Денверс всякий раз, как я плакалась ей, что Вижн не замечает меня. — Он любит тебя, я знаю это. Ведь вы брат и сестра, так как вы можете не любить друг друга?» И я пыталась ей поверить, просто чтобы успокоиться. Это притупляло мой фанатизм.
А тем временем я росла.
Комментарий к Глава 2. История
Эта глава была в два раза больше, и я серьёзно не знала, на каком моменте её разделить.
Совсем скоро ждите продолжения :3
========== Глава 3. История ==========
И пока я росла, понемногу накапливались заботы и проблемы, и я смогла забыть про свою самую первую страсть. Я перестала быть зависимой от него. Мои чувства были острыми, но течение время их притупило. Мой мир перестал крутиться вокруг Вижна, хотя он всё ещё был самым важным человеком в моей жизни — вместе с мисс Денверс.
Тем временем мисс Денверс исполнялось тридцать. Она становилась всё краше с возрастом: карамельный цвет её волос становился более насыщенным, глаза горели ярче, а фигура явно преображалась. Если раньше она не задумывалась о своём внешнем виде и предпочитала всё, что сможет сшить из старых вещей, то позже она открыла для себя мир красивой, не слишком вызывающей и одновременно элегантной одежды. Я заметила следы косметики на её лице. Она старалась скрывать от меня преображения, но я видела. Дети всегда всё видят.
Спустя некоторое время она рассказала мне. Мисс Денверс выходила замуж. Это стало одним из тех крутых поворотов в жизни, которые настолько её изменили, что я и не успела заметить.
Несмотря на те короткие моменты с Вижном и моей воспитательницей, которые мне удавалось урвать, я чувствовала, что когда-нибудь им наступит конец. Все шло слишком хорошо, чтобы продолжаться вечность: рано или поздно мы трое вышли бы из приюта и пошли своей дорогой в жизни.
Замужество мисс Денверс стало переломным моментом в нашей судьбе.
Воспитательница уже давно собирала вещи, складывала их возле своего постепенно пустеющего гардероба, и так же постепенно пустела жизнь приюта и того поколения, которому она отдала душу. Я была счастлива за неё, хотя бы потому, что, преодолев все трудности в своей жизни и будучи слишком одинокой все эти годы, она наконец встретила человека, с которым разделит все оставшиеся годы.
Я не знала, что мне делать дальше. Все это время мисс не позволяла забирать меня и в какой-то момент думала удочерить; однако я знала — она хотела сделать это из жалости, а сама несколько лет кряду мечтала о собственном ребёнке. Сейчас же мне пятнадцать, и всю свою жизнь родной комнатой я считала ту, что разделяла вместе с ещё тремя девочками: я была среди них самой старшей.
Я думала получить работу здесь же, чтобы до поступления в университет хоть как-нибудь накопить себе на будущую жизнь. Я уже смирилась с тем, что не уйду отсюда к «новым» родителям.
В последний день работы мисс Денверс в приюте я хотела поставить её перед фактом: уходите вы, а я принимаю ваш пост. Меняемся ролями. И когда я с твёрдым намерением сообщить об этом шла к её комнате, я услышала ещё один родной голос. Она говорила с Вижном. Я пришла, скорее всего, к середине разговора, но всем нутром чувствовала, что это серьезно.
Возможно, в самом начале она сказала: «Вижн, все эти годы я выполняла важную миссию — растила тебя и делала все, чтобы ты вырос благородным и честным юношей, но пришла пора и тебе знать правду: твои родители не просто так оставили тебя в нашем приюте.» Я додумала это, исходя из тона её голоса и последовавшего открытия. Вижн — я знала его достаточно хорошо, чтобы предположить, как он отреагирует — пытался держаться стойко, но на лбу у него выступили едва заметные капельки пота. Он сделал глубокий вдох и, прилагая все усилия, чтобы не прерывать воспитательницу, кивнул, показав, что готов слушать. «Я расскажу все так, как мне самой довелось узнать, по порядку, а ты слушай и по окончании рассказа постарайся не злиться на меня за то, что я не говорила об этом раньше. Я знаю лишь слухи о твоей настоящей семье, но их хватает, чтобы показать тебе цельную картину. Прости, Вижн, но я даже не помню точные имя и фамилию твоего отца.
Насколько я знаю, он родился и вырос здесь, в Портленде, в бедной семье учёного и преподавательницы, которые брали на себя непосильную работу и трудились день и ночь, чтобы прокормить семью. Их знал весь город: не было ни одной семьи, которая не была бы наслышана об их постоянной нужде, которая не поддерживала с ними связь. Ведь мать обучала их детишек в школе, а отец часто прикладывал усилия, стараясь на благо общества и своего города. Глава семьи всегда брал маленького сына, твоего отца, с собой на чердак, где они часто, не отвлекаясь на долгие разговоры, чертили, планировали, конструировали. По вечерам они часто гуляли всей семьей возле гавани, любуюсь большими кораблями. Твой отец часто замечал многочисленных моряков, возвращавшихся из долгого плавания, величественных капитанов в красивой форме. Когда твоему деду поручили изготовить детали для одного из военных сооружений, твой отец впервые познакомился с оружием достаточно подробно. Он взял на себя ответственность за часть работы отца, будучи слишком взрослым для своего возраста. Он рано понял суть жизни, которую ему только предстоит увидеть.
Итак, за работой на государство он пристрастился к вооружению и амуниции. Невинно ухватывая остатки кусков деревьев, которые отец ещё не успевал выкидывать, он строил небольшие модели кораблей, фрегатов, самолётов, дирижаблей. Родители полагали, что это было лишь детской игрой, однодневным увлечением, что их сын продолжит дело отца. Но все оказалось совсем не так. Твой отец проводил слишком много времени в гавани — настолько, что умудрялся прогуливать занятия в школе. Он часто сбегал, из-за этого возникали проблемы, грозили отчислением.
Ему было шестнадцать лет, когда он совершенно неожиданно сбежал навсегда. Родители думали, что он в школе, учителя — что из-за болезни, инфекция которой ходила по городу, он остался дома, но на деле он, оставив крохотную записку семье, сбежал в армию. Кое-кто заметил, как он рано утром напросился в экипаж корабля хотя бы на должность уборщика или помощника повара, и его приняли, слышав о нем много похвал как о плотнике. Возможно, это легенда, и он отправился в ряды сухопутных войск.
Никто ничего о нем не слышал. Раз в три месяца он писал письма родителям и говорил, как хорошо живётся ему на службе, как он вместе с другими видит мир и помогает в выполнении спецопераций, а о возвращении домой он и виду не подавал. Он любил свою семью, очень, но опасность влекла его сильнее. Дважды, правда, он приезжал — на похороны своих родителей.
Самое нашумевшее упоминание о нем произошло более семнадцати лет назад, когда он снова появился в Портленде. У порога приюта показался мужчина с младенцем на руках. Его заметили горожане. Он прибыл ночью, в море был шторм, лишь в нашей гавани оказалась его лодка. Он сказал, что его прислал твой отец, и рассказал нам его историю. Весь город слыхал про сильного и отважного капитана, участвовавшего в небольших военных кампаниях, но мы и подозревать не могли, что им окажется наш родной соотечественник. Он прибыл с крохотным ребёнком на руках, совершенно один, голодный, продрогший, но стойко выдержавший все, что ему требовалось перенести. И вот, во тьме ночного неба, затянутого тучами, что не пропускали ни единого луча света, он остановился у врат приюта, окликая работников. В ту ночь мне не спалось — наверное, из-за сильного ветра, завывания которого проходили сквозь здание, словно сквозь его душу. Я быстро выбежала на улицу, где уже подняли тревогу охранники и воспитатели. Ветер колыхал мои волосы, я ничего не могла видеть и слышать из-за погоды. Мужчина передавал в руки воспитателей крохотного ребёнка, кричавшего, плачущего. Завидев, что я стою на пороге, обмотавшись шалью, чтобы защититься от бури, воспитатели передали мне в руки аккуратный свёрток, и сквозь многочисленные одеяла я увидела лицо новорожденного. Инстинкт приказывал мне отнести его в приют и обеспечить все для его комфорта. Вдогонку я услышала крик мужчины: «Он его… видение…»
