— Мы любим тебя, Мэгги! — хором крикнули близнецы.

— Люблю тебя, сестренка, — сказал Келвин, улыбаясь мне.

— Мама, они разговаривают с тобой! — удивилась Хейли.

Я поцеловала ее в лоб.

— Знаю, детка. Они просто потрясающие, да?

Она мечтательно вздохнула.

— Да, мамочка, наш папа потрясающий.

— Поэтому первая песня, которую мы исполним, это не песня «Жуликов», но всем известный хит идеально подходит сегодняшнему вечеру. Я посвящаю эту песню моему сердцу, моей душе и моему лучшему другу, — пояснил Брукс. — Это старая, но чудесная песня, и я приглашаю всех подпевать нам. Итак, «Мэгги Мэй» от потрясающего Рода Стюарта.

Келвин начал играть на гитаре, и через несколько секунд Брукс, обхватив руками микрофон, начал петь, обращаясь прямо ко мне. Дети не переставали хлопать в ладоши, снова и снова выкрикивая его имя.

— Я буду рок-звездой, как папа! — выкрикнул Ной, подскакивая вверх-вниз.

Концерт был потрясающим — как всегда. После исполнения последней песни Брукс сказал:

— Спасибо всем за то, что пришли. Мы — «Жулики», и мы чертовски счастливы, что вы позволили нам сегодня украсть ваши сердца!

***

Брукс

— Папа, я считаю, что сегодня вечером ты отлично выступил, — сказала Хейли, зевая. У нее были голубые глаза — такие же, как у ее матери. И такая же улыбка, ради которой я готов был исполнить любой ее каприз. Я нес дочь в спальню, и она обнимала меня за шею. Я много путешествую по миру, вижу много интересного, но для меня нет ничего лучше, чем быть дома, рядом с моими любимыми.

— Да? Ты так думаешь?

Она кивнула.

— Да. Мама, конечно, поет лучше тебя, но ты все равно выступил хорошо.

Я приподнял бровь.

— О, вот как? Ты считаешь маму лучшей певицей? — я положил дочь на кровать и начал щекотать. — Скажи, что я лучший певец! Скажи это!

— Папа! — хихикала она. — Ладно, ладно. Ты лучший певец! Ты самый лучший певец!

Я рассмеялся и поцеловал ее в лоб.

— Я тоже так думаю.

— Папа? — спросила Хейли.

— Да?

— Время секретов?

Я кивнул.

— Время секретов.

Она придвинулась ближе, притягивая меня, чтобы открыт секрет, и прошептала:

— Я соврала, что ты лучший певец.

Щекотная битва началась опять и продолжалась до тех пор, пока мы оба не запыхались. Я поднял кота, который бродил по комнате, и посадил его на край кровати Хейли — туда, где он спал каждую ночь.

— Ладно, теперь вам двоим пора немного отдохнуть, — я поцеловал дочку в нос. — И, Хейли?

— Да, папочка?

— Биение твоего сердца заставляет планету вертеться.

Включив ей ночник, я вышел из спальни в коридор и увидел Мэгги. Она выходила из комнаты Ноя. Мы улыбнулись друг другу и спустились вниз.

— Скиппи с ним? — спросил я.

Она кивнула.

— А Джем у Хейли?

— Ага.

Когда Мэгги вошла в гостиную, я потянулся к выключателю и погасил свет. Она улыбнулась мне и, прикусив губу, подошла к музыкальному автомату, который много лет назад миссис Бун преподнесла нам в качестве свадебного подарка. Мэгги выбрала свой любимый трек — нашу песню.

Когда зазвучала музыка, я взял свою жену за руки и притянул к себе. Наши губы соприкоснулись, и, подарив ей легкий поцелуй, я прошептал:

— Потанцуешь со мной?

Она всегда отвечала «да».

***

Мгновения.

Люди всегда хранят их в памяти.

Мы помним те шаги, которые вели нас туда, где суждено было оказаться.

Слова, которые вдохновляли или ломали нас.

События, в которых мы растворялись или получали свои шрамы.

В моей жизни было много мгновений.

Тех, которые, бросая вызов, меняли меня.

Тех, в которых я растворялся и получал свои шрамы.

Но самые важные — самые потрясающие и надрывающие сердце — связаны с ней.

Все закончилось двумя детьми, собакой по кличке Скиппи, котом по кличке Джем и женщиной, которая всегда любила меня.

***

От автора

Ладно, ладно, я знаю, что только что уже рассказала вам историю. Но сейчас мне хотелось бы поведать еще одну. Не волнуйтесь, она коротенькая. И она чуть более реальная, чуть более личная. Итак, начнем.

Книга «Безмолвные воды» далась мне нелегко. В отличие от Мэгги Мэй, я не была в детстве немой, но все-таки почти не говорила. В начальной школе я была самой настоящей болтушкой. До третьего класса я была общительной озорницей. Я любила людей, и они, кажется, тоже симпатизировали мне. За исключением одной девочки. Назовем ее Келли. Мы вместе ездили на школьном автобусе. Однажды она сказала мне, что когда-нибудь вырастет до двух с половиной метров.

Два с половиной метра! Представляете?

— Это очень высоко, — ответила я. — Ты станешь выше всех в мире! — воскликнула я.

Келли прищурилась.

— Что ты сейчас сказала?

— Я сказала, что ты будешь выше всех в мире.

— Ты только что обозвала меня мотыгой? — разозлившись, спросила она.

Ее гнев сбил меня с толку. Что я такого сказала? Что я сделала не так?

Видите ли, у меня были дефекты речи. Я не выговаривала некоторые звуки, и слова часто звучали совсем не так, как должны были. До сих пор, когда нервничаю, этот дефект речи напоминает о себе. Это очень неловкое чувство, когда двадцатидевятилетняя женщина в один миг чувствует себя снова третьеклассницей.

Я сказала «всех» — она услышала «мотыга». (Примеч.: whole — весь, целый. В данном случае «выше всех в мире», hoe — мотыга)

И Келли никогда не давала мне забыть об этом. А ведь я даже не знала, что такое мотыга. Я училась в третьем классе. По большому счету, я знала только то, чему научил меня «Парень, познающий мир», и Кори ни разу не произносил слово «мотыга» своей Топанге (Примеч.: «Парень, познающий мир» — американский сериал о подростковых проблемах Кори Мэттьюса с друзьями, в семье и школе. Топанга Лоуренс — объект любви главного героя).

Однако Келли этого не забыла. Она превратила мою жизнь в настоящий ад, рассказывая всем о моих проблемах с речью, издевалась надо мной в школьном автобусе и, дергая меня за уши, приговаривала:

— Я мечтаю посмотреть, как уши Черри будут краснеть!

Просто безумие, с какой скоростью меня начали дразнить остальные дети. Это было ужасно. Я приходила домой в слезах, и моя мама не знала, что с этим поделать. Поэтому она включила режим «боевой мамы» и отправилась в окружное управление школ с требованием принять меры. P.S. Это помогло (Спасибо, мама!).

Но к этому моменту я уже сильно изменилась.

Я потеряла свой голос.

Я стала сверхосторожной в выборе слов, поэтому почти не разговаривала.

Я была уродом, чудовищем, которое не умело нормально говорить. Мой голос был недостоин того, чтобы его слышали.

В средней школе я получила репутацию самой тихой девочки. Я помню, когда мы должны были читать вслух в классе, меня трясло и начиналась паническая атака. Когда я знала заранее, что завтра будет чтение вслух, то притворялась больной и оставалась дома. А если дома остаться не получалось, я мочила себе лоб горячей водой, чтобы было похоже на температуру, и шла к школьной медсестре. А когда мне все-таки приходилось читать вслух, то следующие несколько недель я только и думала о тех словах, которые неправильно произнесла, и об одноклассниках, смеющихся надо мной.

Я стала настолько стеснительной, что учителя даже подозревали у меня расстройство учебных навыков. Маме говорили, что я никогда не буду нормально общаться из-за моей застенчивости и речевых нарушений. Но мама сказала, что никогда в это не поверит. Понимаете, ведь дома я была болтушкой. Мой дом был для меня убежищем. Только в его стенах мой голос был слышен. Это единственное место, где я могла быть самой собой после восьми часов, проведенных в школе, где не могла себе такого позволить.

Моя старшая сестра Тиффани, сама того не зная, помогла мне вновь обрести голос. Она была одной из тех красоток-черлидеров, которым все рады, все их любят. Она всегда была для меня идеалом. Однажды Тиффани сказала мне, что я должна попробовать себя в черлидинге — в команде поддержки борцов. Так и сказала. Я попробовала, попала в команду и сумела занять в ней свое место. И хотя все еще переживала о том, что думают обо мне люди, ушла с головой в новое увлечение. Я начала больше говорить в школе. А еще я начала смеяться. Вылезти из своей скорлупы — что может быть лучше!