- Нет! Нет! Нет! - я зажала уши руками, чтобы не слышать продолжение этой фразы. - Вы же говорили... Вы говорили... - Я вскочила со стула и подбежала к Борису Игнатьевичу. - Вы говорили, что с ними все хорошо. Что они скоро приедут!
Меня начало трясти, я чувствовала, как комната стала сжиматься до размеров спичечного коробка.
- Самойлова, успокойся, - классная руководительница подошла ко мне со стаканом воды и попыталась усадить обратно.
Я больше не могла тут находиться, и до того, как кто-то успел меня остановить, выбежала из кабинета, не обращая внимания на окрики за спиной. Топот ног эхом разносился по пустому коридору, смешиваясь со стуком сердца. Вдох с каждым шагом становилось делать все сложнее - легкие упрямо не хотели впускать в себя воздух, горло сжалось. Я опустилась возле стены и прижала коленки к груди, стараясь успокоиться, но слёзы катились, а в мозгу бились слова "их автомобиль перевернулся". Я задыхалась, обшарив все карманы, только сейчас поняла, что оставила ингалятор в рюкзаке. Черт! Сил дойти до класса совершенно не было, мне оставалось только терпеть жжение со спазмами и молиться, закрыв глаза. В коридоре послышались шаги, они приближались ко мне, я хотела поднять голову, попросить о помощи, но не могла. Тут в моей руке оказалось что-то холодное. Краем глаза заметила, что это мой ингалятор. Быстро приняв лекарство, почувствовала, как приступ отступает. Отдышавшись, посмотрела на человека, принесшего мне лекарство, ожидая увидеть Иринку, но вместо подруги передо мной стоял Андрей Владимирович.
- Спасибо, - голос был глухим.
- Все в порядке? - спросил он.
Я утвердительно кивнула головой.
- Бестрева Семеновна просила привести тебя назад, - сказал он спокойно.
Я отрицательно замотала головой. Мне не хотелось возвращаться назад. Не хотелось слышать обо всем этом.
- Камилла, вам придется туда вернуться. Не ведите себя как маленькая, вы уже слишком взрослая для этого, - произнес он тем же тоном, каким обычно отчитывал ученика, не сделавшего домашнюю работу.
Я упрямо покачала головой, еще раз быстрым движением взяв ингалятор в рот и нажав кнопку. Неужели он не видит, в каком я состоянии? Да ему просто плевать. Он потащил бы меня в кабинет директора, даже если б я была мертва.
- Самойлова, не заставляйте меня нести вас на руках, - словно прочитав мои мысли, сказал он. - Или лучше, чтобы этот разговор происходил здесь, прямо в коридоре?
Поняв, что взывать к состраданию и просить оставить меня в покое просто бесполезно. Этот человек просто не знает, что такое сострадание. Да, и он прав, я должна выяснить, что случилось с моими родителями, до конца. Поднялась и пошла назад, в кабинет.
Два дня уже пропускаю школу, да что там школу. Сил нет даже дойти до магазина хлеба купить. Да и зачем? Есть совершенно не хочется, да и жить, честно, тоже. Вчера целый день лежала под одеялом и плакала, а когда сил на слезы не осталось, тупо разглядывала узор на пододеяльнике. Кто-то звонил в дверь, стучал, но я никак не реагировала и даже бы не удивилась, если бы рано или поздно кто-нибудь вызвал МЧС. Пожалеть знакомых, спасателей, а заодно и сами двери. Родителям бы не понравилось, если бы двери разломали или сняли с петель. Мысль о родителях снова заставила меня судорожно вздохнуть и потереть сухие глаза. За эти два дня я истратила почти недельную дозу лекарства. Приступы удушья со смесью слез стали чем-то привычным. Я только успела умыться, как в дверь сначала требовательно позвонили, а потом так же требовательно застучали. Глубоко вздохнув, я пошла открывать. В дверях стоял Ромка. Я его не видела с того самого вечера субботы, и вид у него был скорбно-стыдливый.
- Привет, - тихо произнес он.
- Привет, - так же тихо ответила я.
- Можно войти? - его голос зазвучал еще тише, а виноватый взгляд исподлобья просто умолял впустить его.
- Заходи, - пожала я плечами, пропуская в квартиру, но тут же пожалела об этом с его первой фразой:
- Мне жаль твоих родителей.
Чувство боли прошибло насквозь вместе с гневом. Я резко развернулась к нему и еле удержалась, чтобы не влепить пощечину.
- Спасибо, но мои родители живы, - холодно ответила я.
- Ну, они же пропали в пустыне. Вряд ли...
- Перестань!!! - крикнула я.
Он замолчал, виновато смотря в пол. Я тоже замолчала, гнев стих, осталась только пустота.
- Я хотел тебе предложить пожить у нас, - сказал Ромка. - Как ты тут одна?
"Он что, издевается?" - возмутилось мое второе я. -"Сначала пристает, потом заявляется ко мне, говорит, что родители умерли, и ждет, что я кинусь ему на шею."
- Как обычно, - фыркнула я. - Мне не впервой.
- Но...
- Спасибо, что пришел, но я хочу побыть одна, - я недвусмысленно указала ему на дверь.
- Камилла, - умоляюще произнес он. - Постой...
- Иди, пожалуйста, - тихо произнесла я.
Рома вздохнул, но послушно открыл дверь. На самом пороге обернулся:
- Ты, как захочешь меня видеть, просто позвони. Хорошо?
- Хорошо, - кивнула я и закрыла за ним дверь.
Не успела я отойти от двери, как снова прозвучал дверной звонок. Я было подумала, что это Ромка решил вернуться, но в глазке маячила светлая шевелюра Иринки.
- Привет, - обняла она меня.
- Привет, - я действительно была рада видеть подругу.
Мы в полном молчании прошли на кухню. Я налила чай. Несколько минут мы просто сидели за столом и грели руки о кружки.
- Ты как? - спросила она.
Я пожала плечами. А что ей ответить? Нормально? Так это не так. Плохо? Я не привыкла жаловаться.
- Мне тут навстречу Ромка шел. Вид у него был как у побитой собаки. Что-то случилось? - спросила она, видя, что на первый вопрос я отвечать не собираюсь.
- Он пришел предложить мне пожить у него.
- А ты что?
- Отказалась.
- Но почему? - округлила глаза она.
- Потому, что мои родители живы, и они вернутся, - не выдержала я. - И я не знаю, почему вы все говорите так, словно их уже нет.
На глаза навернулись слезы, и я снова оказалась на грани истерики. Нащупала на столе ингалятор и судорожно вздохнула. Иринка подбежала ко мне и, обняв, стала успокаивать.
- Прости, дорогая, я не хотела, - шептала она, обнимая. - Я совсем не хотела тебя расстраивать. Твои родители обязательно найдутся. Вот увидишь.
