"Боже, как же я устала", - глаза закрывались сами собой, под монотонный звук шагов и спокойный голос спать хотелось еще больше. Я и не заметила, как опустилась на парту.

- Самойлова, - услышала я голос у самого уха, приятный мужской баритон с нотками недовольства. - Будьте так любезны не спать на моих уроках.

От этих слов глаза открылись сами собой. Я вздрогнула и села прямо, словно внутрь меня вставили жестяной шест. Возле моей парты стоял преподаватель по биологии. Сложенные на груди руки и тёмные, почти черные зрачки глаз, впившиеся в меня взглядом.

- Простите, Андрей Владимирович, - тихо сказала я.

- Постарайтесь, чтобы ваши ночные гулянки не отражались на вашей учебе, - бросил он мне, направляясь к учительскому столу. - Еще один такой случай - и вы отделаетесь не только предупреждением, но и двойкой в журнал, а также визитом к директору.

Я задохнулась от несправедливости обвинений, хотя откуда он мог знать, что я засыпала совсем не потому, что целую ночь скакала на дискотеке.

- Хорошо, Андрей Владимирович, - проглотив обиду, ответила я.

Учитель еще раз посмотрел на меня и продолжил урок. Я устало вздохнула и постаралась сосредоточиться на теме урока.

Андрей Владимирович был хорошим учителем, он рассказывал и раскрывал любую тему так, что понятно становилось даже самому тупому ученику, но с тем же самым за тот год прослыл строгим и не всегда справедливым преподавателем. Когда он только появился в школе, почти все старшеклассницы, да и женщины из преподавательского состава, положили глаз на молодого мужчину.

Несмотря на несколько болезненную худобу, вечный беспорядок в темно-каштановой шевелюре, отбоя от поклонниц не было. Не знаю, как дело обстояло с его коллегами, но у учениц любые попытки флиртовать с ним строго наказывались двойками в журнале и вызовом родителей. Такие меры быстро остудили пыл несовершеннолетних воздыхательниц и даже вызвали некую агрессию и антипатию в адрес недавнего предмета обожания. Так что первый урок биологии этого учебного года прошел без приключений, если, конечно, не считать выговор, адресованный мне.

- Ну, Милка, тебе еще повезло, - произнесла Иринка, когда мы выходили из школы в конце учебного дня. - Мог и «лебедя» влепить, с него станется, - проговорила она, оглядываясь по сторонам, словно боялась, что «предмет» нашего разговора выскочит из - за угла и все-таки поставит злосчастную двойку.

Ирка была моей самой лучшей подругой еще с детского сада. Высокая блондинка со светло-голубыми глазами была словно ожившей куклой Барби, но, несмотря на такую кукольную внешность, голова у нее была забита не только сплетнями про звезд и новостями моды, но и литературой, химией и даже немного физикой, по которым у нее стояли пятерки. По остальным же предметам ей тоже удавалось удерживать более или менее приличные оценки.

- Не думаю, - пожала плечами я. - Ему прекрасно известно, что я иду на золотую медаль, и, если что, "ква-ква" ему голову снимет.

"Ква-ква" мы называли нашу директрису, не только потому, что она всем своим видом напоминала старую жабу, но и нещадно картавила. Еще, кажется, ее сознание остановилось в строгих СССР временах, так как правила нашей школы больше были похоже на коммунистическую диктатуру, которой позавидовал бы и сам Сталин. Так что не знаю, как по всей стране, а по нашей школе явно бродил призрак коммунизма.

- Это точно, - хмыкнула подруга, видимо, мысленно уже представляя данную картину. - Против нее даже он не пойдет.

- Привет, девчонки, - к нам подошел Юрка.

Он учился на класс старше нас и так же, как я, шел на золотую медаль. Со стороны было сложно поверить, что они с Иркой встречаются - настолько они не подходили друг другу. Юрка - типичный ботан, каким его изображают в подростковых сериалах: нескладный, высокий, в нелепых очках; в детстве, на волне популярности книг о юном волшебнике, мы дразнили его Гарри Поттером, на что он обижался.

- Привет, - поздоровалась я.

Ира же, не стесняясь и не боясь быть замеченной директрисой или другими блюстителями морали в стенах школы, поцеловала парня далеко не невинным поцелуем.

- Ну, может, хватит, - фыркнула я, наблюдая за парочкой, а заодно выглядывая учителей, чтобы заранее предупредить влюбленных в случае опасности.

- Да ладно тебе, Камилла, как будто вы с Ромкой ничем таким не занимаетесь? - ухмыльнулась подруга, поправляя блузку и смотрясь в маленькое карманное зеркальце. - Небось это из-за него ты на уроках спишь.

Я хотела возразить подруге, что ничем таким с Ромкой я не занимаюсь, а не высыпаюсь совсем по другим причинам, но меня остановил удивленный возглас:

- Спит на уроках? - Юра смотрел на меня широко распахнутыми глазами.

- Ага, - подтвердила Ирка, - на биологии.

- У Андрея Владимировича? - глаза парня еще больше округлились. - Ну, Самойлова, ты - самоубийца. Если у него на тебя зуб будет, ты золотую медаль не увидишь как своих ушей. Вон у нас Горохова в прошлом году пролетела с медалью. Говорят, это он постарался.

- Да ладно тебе?! - толкнула парня локтем Ирка. - И что, "ква-ква" ему позволила?

- Как видишь, позволила, - пожал плечами парень.

Я нервно поежилась - потерять медаль из-за вредного учителя не хотелось. Хотя до выпускного, да и до окончания этого учебного года, еще прорва времени, но отсыпаться я решила в другое время, и уж никак не на уроках Андрея Владимировича, точнее, вообще ни на каких уроках.

Из раздумий меня вывел резкий гудок. Я обернулась: это был Ромка; его серый мерс стоял возле ворот школы. Ирка с Юркой тоже его увидели и приветственно помахали.

- Ладно, мне пора, - вымученно улыбнулась я, прощаясь с друзьями.

- Пока-пока, - подруга на французский манер расцеловала меня в обе щеки на прощание. - И скажи Ромке, чтобы давал тебе высыпаться ночью.

Я не стала ничего пытаться объяснить Иринке: она всегда была такой - что вобьет себе в голову, не свернешь, одним словом, баран, точней, овен.

- Привет, - я подставила Роме щеку для поцелуя.

- Привет, - поздоровался он. - Ну, как школа, как девятый класс?

- Все как обычно, - пожала я плечами, - только вот...