- Хорошо хоть не раздевали, - шепнула Грета. - Валюту-то мы в банк не вернули.
- Деньги не найдут.
- Разве ты их не в лифчике спрятала?
- Нет.
- А где?
- Не задавай бывалой зечке глупых вопросов.
Однако на этом все не закончилось. Капитан, поговорив по телефону, усадил нас в машину и сам сел рядом с водителем.
- В комендатуру, - бросил он коротко.
В комендатуре широкоплечая женщина-сержант отвела нас в небольшую комнату без окон.
- Раздевайтесь, - буднично сказала она.
- С какой стати? - вскипела Грета.
- Приказано проверить ваши шмотки. А будете сопротивляться, - в пуговичных глазках женщины зажегся азартный огонек, - ошмонаем насильно, да еще во все дырки заглянем.
- Грета, успокойся. Раз есть приказ, значит надо раздеться. Нам ведь скрывать нечего, - я, подавая пример, расстегнула на поясе крючки и спустила юбку.
Грета резкими движениями сбросила одежду. Упруго дрогнули острые груди с сосками цвета недозрелой вишни. Маленькие крепкие ступни переступили через кружевные трусики. Женщина невозмутимо принялась прощупывать швы на одежде.
- Одевайтесь и идите к машине, - скомандовала она через несколько минут и вышла из комнаты.
- Ссуки, какие же они все ссуки, - дрожащими губами повторяла Грета, застегивая кофту. Белье она брезгливо отшвырнула в угол балетным движением вытянутой в струну ноги.
Фима, понурясь, сидел в машине. Судя по всему, обыск не миновал и его. Капитана не было. Шофер, масляно улыбаясь, оглядел обтянутую кофточкой, лишенную лифчика Гретину грудь.
- Велено отвезти вас в гостиницу, - сказал он, заводя мотор. - Извиняйте, если что не так.
В гостинице Грета снова дала волю чувствам.
- Никуда от этих тварей не деться! - бушевала она. - Не нужен мне никакой Фридрих, блядь, штадт, твою мать, паласт. Лучше в отечественной оперетте за гроши отплясывать!
Мне никак не удавалось ее успокоить. Наконец я достала из чемодана плоскую фляжку с коньяком.
- На-ка вот, выпей. Сразу полегчает.
- Да не пью я, ты же знаешь!
- Сегодня можно. Такие дни нечасто выпадают... - я нацедила на два пальца янтарной жидкости в тонкий чайный стакан.
Грета залпом выпила коньяк и заходила по комнате.
- Но как же нам добраться до... - она наткнулась на мой умоляющий взгляд и понизила голос. - Как нам прорваться через эту ебаную стену? Неужели ее навек выстроили?
- Надо ждать, - пожала я плечами. - Другого выхода нет. Если будешь здесь работать, то случай может представиться. А лучше вообще забыть обо всех этих ... - я замолчала и огляделась по сторонам.
- Ну нет, - твердо сказала Грета, сверкая зелеными от ненависти глазами. - Теперь уж я доберусь до них, чего бы это ни стоило. Тогда и за мать, и за все унижения рассчитаюсь.
- Как рассчитаешься? Накупишь динамита и взорвешь стену?
- Нет, - Грета плеснула в стакан еще коньяку и сделала большой глоток. - Рассчитаюсь красивой жизнью. Такой что им, коммунякам неумытым, и не снилась...
В дверь постучали, и в номер вошел Коган с корзиной роз. Он был чисто выбрит, одет в выглаженный костюм и излучал спокойствие.
- Все в порядке, - сказал он с порога. - Грете присудили первое место. И контракт - автоматически. Ты что, не рада?
- Плевала я на это, - угрюмо ответила Грета, не оборачиваясь.
- А как же все эти сегодняшние обыски? - спросила я. - Не повлияли?
- Не берите в голову! - воскликнул Коган. - Обыски - ерунда. Они всех обыскивают, кто за Стеной бывает. Особенно сейчас, когда наши в Прагу танки ввели. Но это работа другого ведомства.
- Рассказывай, - я по-прежнему сомневалась. - Как будто то ведомство, где обыскивают, не может приказать тому ведомству, которое присуждает места за танцы.
- Наверно, может, - легко согласился Коган. - Но ведь при обыске ничего не нашли.
- Разве в этом дело? - подала голос Грета. - Они могут тебя и обыскать, и присудить первое место, и заглянуть во все дырки, и осыпать милостями, и засадить в тюрьму. Что захотят, то и сделают. А ты должна себя уговаривать, что все равно ничего с этим не поделаешь и другого выхода нет. А выход есть всегда. И сегодня чехи это поняли. То, что не получилось с первого раза - не имеет значения.
- Не нравится мне твое настроение, - я заглянула в затуманенные ненавистью глаза Греты. - Может не стоит тебе идти на этот банкет?
- Еще чего! - воскликнула девушка, вспрыгивая с кресла. - Первое место за мной. Я - звезда вечера, королева бала, и мне - не явиться? Не дождутся...
Грета подошла к столу и подлила себе коньяку.
- Это что-то новое, - удивленно захлопал глазами Коган. - Давно ли ты пить начала?
- Не нуди, Фимка, - огрызнулась Грета. - Уходи, пока я твои шансы окончательно не обнулила!
Коган послушно удалился.
Через полчаса мы спустились в гостиничный ресторан. Метрдотель, сверившись со списком, указал нам на столик у стены, где уже маячила шевелюра Фимы. Рядом сидели другие танцовщицы в компании чиновного вида мужчин - тех что были зрителями на отборе. При появлении Греты, они оборачивались в ее сторону, стараясь рассмотреть получше. Сверкали золотые очки, блестели лысины, светились ветчинно-розовые складчатые затылки. Подлетел официант с уставленным напитками подносом. Я попыталась удержать Грету, но она легко выдернула руку, схватила с подноса рюмку водки и тут же опрокинула ее в ярко накрашенный рот.
В зале было множество военных. Все время слышались тосты, звякало стекло, раздавались возбужденные возгласы и короткий напряженный смех. Говорили, в основном, по-русски. Из общего гула вылетали отдельные фразы.
- ... на Вацлавской площади толпу этих подонков просто скосили из пулеметов. Они и забздели. За два дня с этой сволочью покончили...
- ... да, у венгров очко покрепче было в пятьдесят шестом. Целый месяц, твари, огрызались. Личного состава тогда много нашего положили. Хотя в процентном отношении - не больше, чем по нормативу на учениях...
- ... вот и учло наше командование в Праге уроки Будапешта! А вообще, нам что Дунай, что Влатва - один хер. Давили и будем давить всех этих белочехов и белополяков! Не говоря уже о всякой румынской цыганве. Ходили и будут под нами ходить!
- ... и в этом есть историческая справедливость. Мы - великая держава! Еще десяток лет пройдет - настроим баз по всему миру, тогда можно браться всерьез и за американский империализм...
- ... жаль, что в шестьдесят втором не пизданули с Кубы по Америке. Стояли ведь уже боеголовки как огурчики...
- Тогда время еще не пришло. Надо было сначала в
Центральной Америке ракеты установить. Поспешил Никита Сергеич. Не зря его за волюнтаризм критиковали. А вот Леонид Ильич - настоящий руководитель, авторитетный, мудрый. Предлагаю тост за его здоровье!
Все встали, задвигав стульями. Зазвенели бокалы.
На эстраду поднялся Бельский в белоснежном кителе.
- Товарищи офицеры и дорогие дамы! Сегодня все мы отмечаем день, когда войска братских стран под командованием непобедимой Советской Армии совместными усилиями разгромили буржуазную нечисть, гнездившуюся в братской социалистической Праге. Враг остановлен, победа, как всегда, за нами. Пусть это послужит хорошим уроком всем, кто осмеливается поднять свою грязную лапу на завоевания социализма!
В зале раздались аплодисменты.
- У нас есть еще один повод поднять бокалы, - продолжил Бельский. - Как многие из вас знают, сегодня во Фридрихштадтпаласт состоялся отборочный конкурс балета телевидения ГДР. Счастлив сообщить вам, что победительницей конкурса стала... - Бельский выдержал паузу и оглядел зал, - дочь героя войны, актриса Московского театра оперетты Грета Сыромятина! Попросим, товарищи!
Снова раздались аплодисменты. Грета, покачнувшись, встала и поднялась на эстраду. В облаках табачного дыма качалось море голов, поблескивали погоны и надраенные пуговицы.
- Станцуй еще, красавица! Станцуй! - раздавалось из зала.
