– Классика! – рассмеялся я. – Теперь понимаю, почему тебе раньше девчонки не давали… номера телефонов.

– Светка, шутница, на шестнадцатилетие подарила, – поморщился Ярик. – А я как бы вообще про шмотки не заморачивался. К тому же немецкий в школе учил…

Подобрав мне самый нелепый в мире наряд, Ярослав критично осмотрел меня. Затем демонстративно зевнул. Я последовал его примеру. На улице уже рассвело.

– Слушай, ну, рожу-то твою смазливую не спрячешь, – покачал головой друг. – Погоди! Я сейчас…

Ярослав снова вышел из комнаты и вернулся с очками в старомодной металлической оправе.

– Мама в начале нулевых носила, для солидности. Они «пустышки», бери! Для одного дня, чтобы попросить телефончик, сойдет.

Я надел очки.

– Круто! И волосы еще тебе гелем залижем. Нормальный из тебя додик получится… В роль ты вживаться умеешь. Нужно только придумать, где тебе гламурную девчонку встретить. В клуб все равно не пустят в таком виде…

– Завтра… вернее, уже сегодня, – суббота. Что делают интересующие нас девчонки по выходным? – сказал я.

– В магазы за шмотками ходят? – оживился Ярик. – Точно! Пойдем в самый крупный торговый центр, там к кому-нибудь и подкатишь…

Ярослав в предвкушении потер руки.

– Ты похож на большую муху, которая села на… – начал я.

– Заткнись и готовь денежки, клоун! – отозвался Ярослав. – Скоро пойду тратить штуку баксов… И по такому торжественному случаю надену свои новые «джорданы».

– Если что, я люблю кленовое с грецким орехом, – посчитал нужным сообщить я. – И готовься кукарекать на свидании с очкастой Царевой, на которое пойдешь после того, как на груди набьешь ее портрет…

– Чего-чего? – возмутился Ярик. – Это и есть твое желание? Ты сейчас сам закукарекаешь…

Мы стали лениво переругиваться. В какой-то момент мне надоело спорить. Дико захотелось спать. Я пытался уснуть, ворочаясь в кресле-мешке, с мыслью о том, что заключать пари с похмелья в полседьмого утра – не самая удачная идея. В это время Ярослав уже храпел, лежа на своей кровати, заваленной вещами из его прошлой несчастливой жизни.

Петька передал мне под столом еще одну чесночную гренку. Втайне от Царевой. Я в знак благодарности с силой пнула друга ногой. Петя сделал страшные глаза, что, наверное, означало: Горошкина, ты ужасный человек! И больше от меня ничего никогда в жизни не получишь…

Я тяну гренку ко рту. Она такая теплая, хрустящая… Конечно, от меня потом за версту будет разить чесноком. Ну и что? Что ж мне, целоваться, что ли, с кем-то?

Внезапно я встречаюсь взглядом с симпатичным парнем. Почему-то не могу рассмотреть его лицо как следует… Сердце бешено стучит где-то в горле, и в голове немного шумит. Может, это от мартини? Я вижу только его глаза. Карие. Очень глубокие. Бездонные.

Этот парень подходит к нашему столику и, нагнувшись к моему лицу, негромко произносит:

– Ты пахнешь, как любовь. Ты – сумасшествие с первого взгляда.

– Что, простите? – переспрашиваю я. Во рту пересохло. – Это вы мне?

– Ты пахнешь шоколадом. Пахнешь, как цветы… – продолжает парень, не отводя от меня взгляд. И я таю, как ванильное мороженое, которое в сорокаградусную жару оставил на скамейке какой-то непутевый ребенок.

– Пахнешь, как мечты, воплощаемые с нуля. Пахнешь, как желание – чистое животное желание…

– Прошу, не останавливайтесь! – говорю парню, позабыв даже о жирной вкусной гренке в руках.

– Ты пахнешь на шестнадцать. Ты, как первое свидание…

Внезапно парень начинает исчезать. Прямо на моих глазах становится полупрозрачным.

– Эй, здрасте, приехали! – возмущаюсь я. – Вы куда это? А дальше?..

А дальше я понимаю, что это был всего лишь сон. И парень проговаривал слова из песни, которая стояла на звонке. Трубка, вибрируя на полу около кровати, продолжала скандировать:

«Ты пахнешь так, что ты пьянишь. Пахнешь, как незабываемый движ…»

Я схватила телефон и сердито гаркнула:

– Слушаю!

– Ой, Горошкина! – тут же отозвалась Ксеня. – Ты че так орешь? Не в духе, что ли? Спишь?

Я почувствовала, что щеки горят от смущения. Это после странного, но очень приятного сна.

– Конечно, сплю! Суббота! Как бы выходной!

– Как бы выходной, значит? А про пари наше ты не забыла? Мы ж договаривались с самого утра подготовку начать! Давай дуй в квартиру Насти!

Ксеня так быстро трещала, что и слово не давала вставить. Я откинула одеяло, подошла к окну и открыла жалюзи. Тут же в комнату проник ласковый солнечный свет. Во дворе ни единой души. Конечно, все нормальные люди в выходной отсыпаются… А мне тащиться на эту каторгу. Хотя погода вроде хорошая. Располагает к утренним прогулкам по пустому городу.

– Ты слушаешь меня вообще? – возмутилась Ксеня. – Уже скоро стилист-визажист придет…

– Визажист? – ахнула я. – Стилист? Настоящий?

– Нет, надувной! – продолжала сердиться Ксеня. – В Роспечати купила за семьдесят рублей! Можно его с собой в бассейн брать…

– Какая ты шутница, Царева! Отключаюсь!

Я нажала на «отбой» и отправилась в душ. Родители еще спали. Выйдя из ванной, столкнулась в коридоре с папой.

– Куда это ты с утра пораньше? – спросил он. – Кофе будешь?

– Мне с Ксеней встретиться надо, по магазинам пройдемся!

Папа с подозрением посмотрел на меня. Вообще-то я не питаю особую любовь к шопингу. Тем более в выходные, когда в магазинах не протолкнешься.

– А, ну давайте!..

Я прошла в свою комнату. Так. Надо настроиться на то, чтобы перевоплотиться в Грохольскую – «девушку из высшего общества». Подкатила стул к платяному шкафу и, рискуя свалиться, потянулась к самой верхней полке. Достала обувную коробку. В ней лежали бежевые лакированные лодочки, которые я надевала один раз на выпускной. Только на торжественную часть. После, конечно, переобулась в любимые кеды. Ладно, придется сдуть пыль с коробки и научиться сносно ходить на каблуках. Иначе никак…

Родители завтракали, когда я приковыляла на кухню. Мама застыла с чашкой кофе в руках. А папа даже жевать бутерброд перестал.

– Ну че? Как я вам?

– Отличный след от подушки на щеке, дочь! – похвалил папа.

– Спасибо, конечно, но я о туфлях…

– Тогда ты мне напоминаешь мима на ходулях… – Папа рассмеялся.

Мама уставилась на мои ноги.

– Аленушка, а чего это ты? – спросила она озадаченно.

– Ксеня мне бросила вызов. Я должна проходить в них целый день!

– Ох, уж эти ваши споры… – покачал головой папа. – И когда вы с Ксенией повзрослеете? Смотри, ноги не переломай!

– Да уж как-нибудь… – пропыхтела я, потянувшись за сырником.

На улице меня встретило утреннее теплое солнышко. Я посмотрела на голубое глянцевое небо и улыбнулась. Какой ясный денек! Красота! И небывалая тишина вокруг. Разве что птички о чем-то поют да шелестит свежая листва над головой…

До Настиного дома решила доехать на трамвае. Не хватало только ноги стереть, а ведь мне предстоит такое ответственное задание! На минутку почувствовала себя суперагентом. Даже водрузила солнечные очки на нос. Правда, из-за них едва не попала под колеса велосипеда, которым управлял подросток. Почему эти наглые дети не учатся с утра, а на великах гоняют как сумасшедшие? Шарахнулась в сторону кустов и на этих чертовых каблуках чуть ноги не переломала, как и предсказывал мой дорогой папенька…

– Куда пр-решь? – рявкнула я. Пацан тут же затормозил и уставился на меня.

Стоп-стоп-стоп. Еще вчера вечером Ксеня сообщила мне, что время пошло. И мы даже чокнулись в честь этого мартини. Я и туфли с утра на каблуках нацепила. Все-таки Элен Грохольская так бы не отреагировала. Она девушка воспитанная, сдержанная, многогранная…

– Мальчик, а ты почему не в школе? – как можно миролюбивей поинтересовалась я.

– Чего-чего? – басом ответил мне подросток. – Да пошла ты!..

– Ну, знаешь, козявка зеленая! – задохнулась я от возмущения. – Сейчас я тебе…